Уоррен Мерфи - Цепная реакция
«Сколько из 43-х таких, где есть канализационные системы, слишком большие для частных домов?»
В ожидании ответа Смит рассеянно тронул лежащий на столе листок с фамилиями похищенных жителей Норфолка. На глаза ему попалось имя Люшена Джексона и его родственницы Р. Гонзалес. Последнее имя навело его на смутные воспоминания, всплывшие где-то в подсознании. Р. Гонзалес? Кто такая Р. Гонзалес?
Компьютер тихонько щелкнул: на экране был готов ответ. Территорий, какими интересовался Смит, было три: одна в Вирджинии, одна в Северной Каролине и одна в Южной Каролине.
Откинувшись на спинку стула, Смит прикинул, где именно может находиться нелегальный тренировочный центр.
«В каком из трех мест не отмечено дорожное строительство в течение последнего года?» – спросил он.
Компьютер выдал ответ без промедления: «В сосновых лесах Южной Каролины».
Значит, это там, решил Смит. Для тайного лагеря не надо строить подъездные пути. Он еще раз сверил информацию и спросил компьютер, не наблюдалось ли за последний год увеличения числа вертолетных рейсов над сосновыми лесами Южной Каролины?
«Увеличение составляет почти 600 процентов», – почти мгновенно ответил компьютер.
Губы Смита сложились в некое подобие улыбки. Вертолеты выдали их!
В условиях отсутствия дорог перевозки людей и грузов можно осуществлять только вертолетом. Вывод один – надо искать в сосновых лесах Южной Каролины.
Он уже хотел стереть полученную информацию, как вдруг ему пришла в голову новая мысль. Помедлив, он попросил ЭВМ считать информацию о Р. Гонзалес, Норфолк, Вирджиния.
Машина отозвалась через двадцать секунд: «Р. Гонзалес; Руби Джексон Гонзалес, 23 года, производитель париков, владелец двух агентств по продаже недвижимости, директор четырех банков на перекрестке улиц Дан и Бред-стрит; бывший агент ЦРУ, недавно вышла в отставку; последнее задание – на острове Бакья, где входила в контакт с персоналом КЮРЕ».
Смит ликовал. Он нажал на кнопку, стирающую в памяти компьютера заданные ему вопросы, и спрятал его внутрь стола.
Руби Гонзалес. Он говорил с ней, когда Римо и Чиун попали в переплет на острове Бакия. Она спасла им жизнь.
Теперь их пути снова пересеклись: ее брат в числе похищенных. Конечно, это не Римо и не Чиун, но она может помочь ему, Смиту.
Мисс Первиш ответила сразу, как только он взял трубку.
– Срочно закажите билет на Норфолк, штат Вирджиния, – распорядился он.
– Сию минуту, доктор! В оба конца?
– Да.
– Сию минуту!
Она подождала, когда Смит отключится. А он, спохватившись, поспешно взял трубку снова.
– Слушаю, сэр? – сказала мисс Первиш.
– Я полечу туристическим классом, – сказал Смит.
Глава девятая
Старая худая негритянка была одета в широкое домашнее платье, прямыми ровными складками ниспадающее до ступней, обутых в роскошные домашние туфли, на четыре размера больше необходимого. На голове у нее был яркий красный платок.
Трубка, которую она курила, испускала ядовитый дым, какого Смит не нюхивал с тех пор, когда руководимый им отряд коммандос взорвал немецкий завод бездымного пороха в Норвегии в 1944 году.
– Я ищу Руби Гонзалес, – сказал он.
– Входи, – пригласила гостя мать Руби.
Она ввела его в гостиную тесной квартирки и знаком указала место напротив. Смит погрузился в массивное кресло, утонув в его необъятных недрах.
– Покажи мне свой рука, – потребовала миссис Гонзалес на ломаном английском языке.
– Мне нужна Руби. Она – ваша дочь, как я полагаю?
– Я и так знаю, кто мне дочь, – сказала миссис Гонзалес. – Я хочу глядеть на твой рука.
Смит не без труда выбрался на край сиденья и протянул ей ладони. Вероятно, она хочет ему погадать. Негритянка взяла его руки в свои, сжав их, точно клещами. Она осмотрела ладони, потом пальцы; затем повернула кисти рук и внимательно осмотрела их с тыльной стороны. Решив, что это самые неинтересные руки, какие ей когда-либо приходилось видеть, она отпустила их со словами:
– Простой рука, как у всех.
– А почему они должны быть особенными? – не понял Смит.
– Подумай сам! Ты пришел выручить Люшен? Так или нет?
– Я пришел повидаться с вашей дочерью.
– Так ты не тот человек, который хочет вернуть Люшен?
По ее тону Смит понял, что она может сказать ему что-то важное.
– Может быть, и тот. А что говорит Руби?
– Руби смотрела телевизор и увидела руки. Дочь кричал: «Это он, это он! Он будет освободить наш Люшен!» Те руки были белые, ты тоже белый. Вот я и подумал – какая разница? У всех белых рука такой.
Руки? Руки... О чем она говорит?
– Так ты – не тот человек? – допытывалась миссис Гонзалес.
– Я хочу попытаться освободить Люшена, – сказал Смит.
– О'кей! Мне надо говорить с тобой, пока не пришел дочь.
– Слушаю вас.
– Почему не оставлять Люшен там, где он сейчас?
– То есть не возвращать его в семью?
Старая негритянка кивнула.
– Руби сейчас скучать по нему, но это скоро пройдет, когда она увидеть, как нам хорошо без него. Он – самое никчемное создание на свете.
Смит понимающе кивнул.
– Когда вернется ваша дочь?
– Который теперь час?
Смит посмотрел на свои часы.
– Половина третьего.
– Она придет к шести.
– Вы уверены?
– Да. В это время я ужинать, моя дочь никогда не пропускать мой ужни.
– Я приду вечером, – сказал Смит.
* * *... – Прибавь скорость, – сказала Руби. – Мне надо успеть приготовить еду.
– На спидометре и так 85 миль в час, – возразил Римо, который вел ее белый «Континенталь».
– Поезжай быстрее, – распорядилась сидевшая рядом с ним Руби, скрестив руки на груди и напряженно вглядываясь в дорогу сквозь ветровое стекло.
– Тише вы там! – скомандовал Чиун с заднего сиденья. Он манипулировал с кнопками рации, встроенной в пол кабины.
– Поосторожней, не сломай что-нибудь! – предупредил наставника Римо.
– Я установила ее для мамы, – сказала Руби – Она любит поговорить во время езды, и меня это утомляет. А так она может говорить с кем-нибудь.
Чиун нашел наконец кнопку включения, и в кабину ворвались мощные звуки. Руби протянула руку и убавила громкость, потом она передала Чиуну микрофон и повернулась к Римо, продолжая начатый разговор:
– Теперь ты понимаешь, почему нам надо поговорить с этим твоим обормотом, доктором Смитом?
– Не понимаю.
– Нам надо узнать, куда увезли Люшена. У Смита больше возможностей для этого, – пояснила Руби.
– Извини, но это не адресу. Я с этим завязал.
Позади них послышался возбужденный возглас Чиуна.
– Как интересно! Это устройство, вероятно, подключилось к сумасшедшему дому. Я беседую с ненормальными, которые считают, что все вокруг чайники.
– «Чайниками» называют водителей-новичков, – поправила его Руби. – Ты должен это сделать, – сказала она Римо.
– Нет.
– Ради меня.
– Тем более ради тебя.
– Замолчите, вы, оба! – крикнул Чиун. – Я нашел знакомого. Он говорит, что я – его приятель.
– Ну, тогда ради Люшена, – упрашивала Руби.
– Пошел он к дьяволу, твой Люшен!
– Он не сделал тебе ничего плохого.
– Только потому, что мы с ним никогда не встречались, – сказал Римо.
– Он – мой брат. Ты обязан позвонить доктору Смиту.
– Ничего подобного!
– Тогда я позвоню ему сама, – сказала Руби.
– Если ты это сделаешь, я уйду.
Римо посмотрел в зеркало. Чиун, широко улыбаясь, повернулся налево и прижался лицом к боковому стеклу, потом перегнулся к правому окну, после чего развернулся на 180 градусов и послал улыбку в направлении заднего стекла.
– Чему ты улыбаешься? – спросил его Римо.
– Кто-то из моих новых приятелей говорит, что меня сняли. А я хочу сфотографироваться с улыбкой на лице.
– Что это значит? – не понял Римо.
– Это значит, что ты превысил скорость! – взвизгнула Руби. – Надо притормозить.
Но было уже поздно. Прятавшаяся за мостом полицейская машина, мигая огнями и гудя сиреной, выехала на проезжую часть и рванулась за нарушителями.
– Ты же сама твердила, что я еду слишком медленно, – огрызнулся Римо.
– Тогда не было рядом полиции. Они засекли нас радаром, о чем другие водители предупреждали по рации. Теперь нас задержат.
– Не обязательно. – Римо сильнее нажал на акселератор.
Патрульная машина отстала. На скорости сто двадцать миль Римо вылетел на следующий подъем и свернул на боковое шоссе, где его не могли перехватить другие патрули. Остаток пути до Норфолка он ехал со скоростью девяносто миль.
Когда они остановились у мастерской париков, Чиун что-то кричал по-корейски в микрофон рации.
– Что он говорит? – спросила Руби.
– Обещает кому-то раздавить его всмятку, если тот попадется ему на тротуаре.
– За что?
– По-моему, его обозвали «трещоткой», – пояснил Римо.
Воздух на Джефферсон-стрит имел соленый привкус – из-за дневного смога. Римо и Руби вышли из машины, за ними вылез Чиун.
