Гордон Стивенс - Проклятие Кеннеди
Однако на языке у него вертелось другое: да, ты провела разговор неплохо, но все было бы лучше, если бы ты не получила дополнительных инструкций, противоречащих первым.
— Франческе удалось назвать похитителям номер свободного телефона и время, когда она будет находиться около него. Первое, что мы должны решить, — это вопрос, кто будет сопровождать ее. Марко — курьер, поэтому его присутствие окажется кстати, если возникнет нужда забрать передачу…
К тому же…
— Если похитители провели необходимые расследования, а это наверняка так, то они уже знают, что Марко — брат Паоло, и могут даже сами избрать его посредником.
Итак, Марко, решили они.
— Главное, что нужно сделать завтра, когда они позвонят, — это потребовать у них доказательство того, что Паоло жив. Нам все равно надо убедиться в этом, и вдобавок Франческа получает возможность не отвечать на требование выкупа. Памятку составим позже. А пока Франческе нужен вопрос, который похитители зададут Паоло.
— Что-нибудь еще? — спросил Умберто.
— Только одно. Машины. Я понимаю, что сегодня экстренный случай, но «мерседес» опять стоит снаружи.
* * *Витали позвонил Муссолини ровно в девять тридцать; разговор шел через шифратор и записывался на магнитофон.
— Как прошло?
— Хорошо. Она ожидала звонка от кого-то другого, возможно, от дочери, и потому растерялась. Хотите послушать?
Конечно, хочу, подумал Витали.
— Почему бы и нет.
Женщина была растеряна и испугана, чего следовало ожидать, однако сумела взять себя в руки и передать номер свободного телефона и время, когда она будет там. Значит, консультант уже вступил в игру.
— Звучит неплохо. Звони завтра. Я свяжусь с тобой в восемь.
Тридцать минут спустя он позвонил Анджело Паскале, переписав сообщенные наблюдателем марки и номера машин.
«Сааб» принадлежал отцу Бенини, а БМВ его брату — это было выяснено еще в период подготовки к похищению. «Мерседес» появился в отчете впервые, однако наличие в нем телохранителя и тот факт, что владелец машины покинул квартиру вместе с Умберто Бенини, позволяли сделать вывод, что это служащий БКИ. Странно, что банк так открыто демонстрирует свое участие в переговорах.
* * *Тьма сгущалась вокруг нее, душила ее. Франческа лежала неподвижно, объятая страхом, и пыталась разглядеть свет, но видела только тусклую желтизну ночника и тени, мерцающие на стене алькова. Слава Богу, что я не поддалась панике во время телефонного разговора, думала она; слава Богу, что я не погубила Паоло. Лицо Паоло встало перед ее мысленным взором, его глаза искали ее, голос повторял ее имя. Держись, хотела сказать она, мы не забыли о тебе, скоро ты вновь обретешь свободу. В алькове было прохладно, но жаркая ночь подступала к ее убежищу со всех сторон. Она попыталась вернуть себе утраченное самообладание, разорвать пелену страха. Было два часа пополуночи, рядом с кроватью тикал будильник. Она села и взяла с тумбочки стакан воды, отпила немного, потом легла опять.
* * *В темноте послышались голоса, замерцал фонарь, и вскоре молчаливые стражники поставили перед ним поднос с едой. Паоло Бенини подождал, пока они уйдут, затем начал есть, не обращая внимания на то, что суп иногда проливается на рубашку, а крошки хлеба падают на пол. Закончив, он понюхал ведра, пытаясь угадать, в какое из них он мочился, затем попил из другого, надеясь, что ошибки не произошло.
Когда-то это должно кончиться. Банк оплачивает страховку в случае киднеппинга, поэтому они обязательно раскошелятся.
Каждому клиенту нужно качественное обслуживание, и никто не хочет быть скованным дополнительными запретами, так что банкирам приходится на многое закрывать глаза. Это закон банковской системы. Арабские деньги или еврейские — все равно. Деньги с Ближнего или Дальнего Востока, из России или из Америки — неважно. Бывали и особые случаи, приносившие банку дополнительные комиссионные. Однако чтобы получить эти комиссионные, банк должен был держать на службе человека вроде Паоло Бенини — в его функции входили контроль за особыми операциями и разрешение проблем, которые могли здесь возникнуть. А чем больше было довольных клиентов, тем больше денег доставалось банку. К тому же за особые услуги клиенты платили столько, сколько с них спрашивали, поэтому правление ценило Бенини.
Ты цепляешься за облака в небе, предупредил его внутренний голос. Думаешь о том, чем занимался в прошлом, вместо того чтобы искать путь к спасению в настоящем.
Конечно, основы этой деятельности были заложены давно, но именно он, Паоло Бенини, развил и укрепил их. Особенно в Соединенных Штатах. Именно он в восьмидесятых годах предложил найти какой-нибудь маленький региональный банк, стоящий на грани банкротства, купить его так, чтобы никто об этом не знал, затем вывести из финансового тупика и использовать как прикрытие для операций БКИ с «черными» фондами. Именно он вел беседы с тугодумами из правления и отвергал различные предлагаемые ими банки, особенно те, что имели связи с Флоридой, поскольку как раз такие места автоматически проверялись организациями вроде Федерального банка США, Департамента юстиции и Отдела по борьбе с наркотиками как наиболее вероятные пункты отмывания грязных денег. Именно он предложил обратить взоры на запад и отыскать симпатичный маленький банк в симпатичном маленьком городишке, свободном от подозрений. Банк с проблемами, о которых мало кому известно, и с президентом, который готов нарушить кое-какие законы ради процветания банка вообще и себя самого в частности. Именно он, Паоло Бенини, выбрал Первый коммерческий банк Санта-Фе, и именно он все устроил.
Забудь все это, сказал ему внутренний голос, забудь, что было прежде. Думай только о том, где ты и кто ты. Ты должен думать о Франческе и девочках, потому что лишь они могут спасти тебя, дать точку опоры, которая убережет тебя от безумия.
И сразу же после приобретения Первого коммерческого банка Санта-Фе он встретился с Майерскофом — его сознание словно переключалось с одного канала на другой.
Почему ты вспомнил о Майерскофе, спросил голос.
Потому что Майерскоф был владельцем «Небулуса», потому что «Небулус» — последний счет, который он проверял в Лондоне, и потому что факс, пришедший к нему в гостиницу, наверняка имеет отношение к «Небулусу». Впрочем, этот факс вполне мог оказаться фальшивкой.
Но если кто-нибудь из его клиентов узнает… Если факт его похищения станет известен общественности — пусть даже ограниченному кругу миланских банкиров, пусть даже служащим других отделов самого БКИ, — то начнется такое… Поэтому банк пойдет на все, чтобы не только освободить его, но и сделать это как можно скорее.
Ты все еще обманываешь себя — внутренний голос стал слабым, он был уже еле слышен. Посмотри, во что ты превратился. Роняешь еду на пол, на одежду, твои брюки залиты мочой. Ты даже не знаешь, какое из ведер служит тебе парашей, а из какого ты пьешь. Неудивительно, что к тебе лезут крысы.
Во мраке раздалось шарканье ног, показался фонарь, стражники забрали остатки еды и снова оставили его в одиночестве.
4
Кэт свернулась калачиком около него.
Много времени утекло с той поры, как они познакомились в Гарварде, как стали встречаться — это было уже на последнем году учебы. Затем их пути разошлись: она поступила в юридическую школу, а он был призван во Вьетнам. На этом их дружба могла бы и кончиться. Однако как-то раз, улучив свободную минутку, он написал ей письмо; вернувшись домой, он нашел номер ее телефона и позвонил, а она навестила его в больнице. Когда он сам одолел половину срока обучения в юридической школе, они поженились; когда он получил свою первую должность, она организовала им ужин при свечах. Два года спустя, когда он впервые выдвинул свою кандидатуру на государственный пост, она стояла рядом с ним.
Донахью поднялся с постели, выключил будильник, чтобы его звонок не разбудил ее, и пошел в ванную.
Когда он вернулся, кровать была уже пуста, а из кухни пахло готовящимся завтраком.
Было пять тридцать. Он завел мотор «линкольна», помахал ей, стоящей у парадной двери, и поехал в Национальный аэропорт. Двадцать минут спустя он уже летел челночным рейсом в «Ла-Гуардия»[10]
Пирсон проснулся в шесть тридцать, принял душ, побрился и оделся. Эви еще спала — пятки виднеются из-под теплого одеяла, волосы разметались по подушке.
Их дом стоял на 6-й улице в Юго-Восточном районе, за полквартала от Индепенденс-авеню и в десяти минутах ходьбы от Холма. Они купили его по сногсшибательной цене, а затем пожертвовали один Бог знает сколькими уик-эндами и выходными, обустраивая его, как им хотелось, и тратя на это все время, остающееся от ее преподавания в Джорджтауне и его работы на Холме.
