Джон Фаррис - Похитители
Довольно глупая и неинтересная болтовня, но не намного хуже, чем обычные разговоры на подобных вечеринках. По крайней мере она завела нас. У нас неплохо получилась эта импровизированная беседа, и где-то по ходу парень… не помню, как его зовут… почувствовал себя лишним и, к счастью, покинул нас.
У нее оказалось датское имя — Лона, которое произносится как бы с двойной «н» — «лон-на» (по крайней мере мне его лучше не выговорить). Лона Келс. Оказалось, что она знала Кобрака и даже сыграла в одном из его ранних фильмов. Она не была студенткой. Честно говоря, выяснить что-нибудь о ней оказалось довольно трудно, поскольку она здорово чего-то набралась, хотя до полного отпада было далеко. Правда, я могла поверить, что она была актрисой. И причем хорошей. В основном мы обладали примерно одинаковым «оборудованием», как я уже сказала, но она была более сексуальной. (Почему-то рыжие всегда кажутся мужикам более сексуальными.) Эффект заключался не в позе или показе товара, Лона вела себя совершенно непредсказуемо. Она могла сфокусировать свою сексуальность и направить ее на любого мужика в этой комнате. Келс равнодушно продемонстрировала мне пару примеров действия своих чар, наверное, как удачливая соперница, а может, просто потому, что ей показалось, будто меня это может заинтересовать. Я заметила, как Дев бросает на нее долгие задумчивые взгляды. Рядом с мисс Келс я чувствовала себя школьницей с «конским хвостом» на голове.
Однако выбрав какого-то мужчину и обрабатывая его, Лона одновременно могла ясно дать ему понять, что не хочет, чтобы он подходил к нам и мешал нашему разговору. Она оказалась старше меня, но совсем ненамного, чуть больше, чем на год. Интересно, подумала я, что таким девушкам дает образование? А может, просто-напросто некоторые женщины такими рождаются? Очаровательная девица, и все это она вытворяла в состоянии приличного возбуждения, вызванного непонятно чем.
Шло время, и мне неожиданно пришло в голову, что она играет какую-то роль, причем играет толково, со знанием дела. Я только не могла понять, кого она играет… Или кем хочет казаться. Потом она упомянула, что на прошлой неделе видела Вивьен Ли в «Унесенных ветром». Причем, посмотрела фильм дважды. Тут-то мне все и стало ясно. Лона дурачилась, стараясь сыграть роль Скарлетт О’Хары, которую видела в кино в исполнении Вивьен Ли. Она с большим удовольствием импровизировала и примеривала играемую роль к своим качествам и актерскому потенциалу. Интересно, подумала я, а не выкрасила ли она по этому случаю волосы?
Прошло еще какое-то время. Лона Келс протрезвела и обнаружила, что у нее не очень получается, наверное, от усталости. Тогда-то мне и довелось увидеть несколько проблесков настоящей Лоны. Она оказалась довольно разговорчивой девушкой, но все же на нее находили моменты застенчивости. Эта застенчивость очень ей шла. Чувствовалось, что жизнь сильно ее потрепала, но сердце Лоны еще не ожесточилось окончательно. В ней была какая-то необыкновенная безрассудность. Эту безрассудность Лона почти все время держала в руках и очень тщательно следила, чтобы она не вырвалась на волю.
Честное слово, я не знаю причину… между нами ничто не произошло, по крайней мере на уровне сознания… и тем не менее у меня возникло впечатление, что в сексуальном отношении для Лоны Келс не было белых пятен. Я даже подумала, что стоило мне поманить пальцем, и она бы пошла со мной. Лону окружала аура крайней распущенности, той распущенности, которая так же естественна, как и невинность.
Мы могли бы стать подругами. Однако первый шаг должна была сделать я. Мне следовало сказать: приходи опять, но я не пригласила ее. Я вела себя немного замкнуто и была не очень общительной. Похоже, Лона была готова к такому приему. Когда наступило время уходить, она ушла одна. Есть ли у нее друзья? Или хотя бы просто ухажеры? Мне ее и жалко, и почему-то я побаиваюсь ее.
Честно говоря, я даже не знаю, когда гости разошлись, потому что спустилась в берлогу к Бет Лиски и провела остаток ночи там.
Дек. 9
Скучный день. Рано приехал Сэм. Он заехал в наши края по пути в Окленд, однако вид у него был очень неважный, будто он только что вышел из камеры смертников в Сан-Квентине.[12] Цвет лица у него был зеленоватый, как раз такой, который получают в Сан-Квентине. Это было время, когда у Дева стали заметны первые признаки того, что он живой человек. Я поняла, что в моей жизни наконец-то появился настоящий мужчина. Сэм приехал в Сан-Франциско на машине и как всегда остановился в «Марке». Он собирался принять участие в трехдневной конференции по социально-политическим вопросам, которую проводил университет Сан-Франциско. Его оппонентами должны были быть Майкл Харрингтон и Херб Маркуз. Было бы интересно поприсутствовать на дискуссии, но к сожалению, у меня совсем нет времени. Единственное, что я могу выкроить, это только один вечер. Честно говоря, я бы даже не стала думать о том, чтобы поехать в Сан-Франциско, если бы у Дева на этой неделе не начались занятия в Беватроне. Может, я смогу чем-нибудь помочь Сэму. На десерт мы оставим «Энрико» и Северный Бродвей, выполним всю туристскую программу, наедимся до отвала и напьемся. Переночевать всегда можно у Сэма, если он снимет номер, который ему нравится. А, впрочем, можно остаться, даже если и не снимет. Сейчас я уже стала Зрелой Женщиной и переросла кошмарное тайное желание, чтобы меня трахнул Сэмюель Холланд. Сейчас я могу спокойно спать в одной кровати с ним, если это только, конечно, большая кровать. Трудно поверить, как я сохла по Сэму каких-нибудь несколько лет назад. Наверное, это называется «болезнью роста» или еще чем-то в этом же духе. Господи, мечты, мечты!.. Я уверена, что он опытен в любви так же, как миллионы других мужиков. Может, я даже спрошу его об этом. Бедный Сэм, такой вопрос, наверное, убьет его. Нет никаких сомнений, что у него никогда не было никаких неприличных мыслей в отношении меня. Несмотря на роман с Девом я могу считать себя довольно добропорядочной девушкой. Правда, до Сэма мне далеко. Продолжение следует.
После обеда небо прояснилось. Вид с крыши «Марка» оказался настолько потрясающим, что даже у Сэма поднялось настроение. Мы разработали обширную развлекательную программу, в которую входило посещение Рыбацкой пристани и остальных достопримечательностей города, но все закончилось тем, что мы никуда не пошли. Мы просто сидели в холле отеля, болтали, пили и отменяли направо и налево все свои планы на вечер. Через три часа мне удалось подобраться довольно близко к сердцу Сэма Холланда, но даже несмотря на кучу двойных мартини, он еще не был готов к изгнанию нечистой силы. К тому же я и сама не была уверена, что готова к этому обряду. А в довершение ко всему я даже не знала нужных заклинаний.
Всю информацию о мистере Холланде можно разбить на несколько пунктов.
Пункт номер один. Семейная жизнь у Сэма не ладится, и он не может с этим ничего сделать.
Пункт номер два. Сэм стоит на грани нервного срыва. Последние два года он так вкалывал, что совершенно себя загнал. Двигатель нагрелся до такой температуры, что его уже нельзя остановить. Я бы сказала, хотя и терпеть не могу любительский психоанализ, что за этой одержимостью в работе скрывается страх. Страх перерастает в яростную необходимость. Сэм боится за будущее этой страны. Конечно, все мы за него опасаемся, но Сэм просто одержим этим страхом. Его приводит в ужас постоянно растущий страшный цинизм и моральные неудачи правительства, критический недостаток общения между противоборствующими и разрушительными силами (черные и белые властные структуры в Америке), грубое давление на тех, кто желает воспользоваться своим правом на несогласие. И особенно он боится «коллективной паранойи» (это его термин) толпы крайне правого толка.
Пришлось немного попотеть, но в конце концов я заставила его рассказать о том, что случилось в Техасе несколько дней назад. Оказывается, в него стреляли на улице Лаббока. Вероятно, какой-то ненормальный идиот, без тени сомнения готовый вешать на людей ярлыки, даже не потрудившись поинтересоваться, каких взглядов они придерживаются. Сэм ехал во взятой напрокат машине. Он как раз только что выехал с территории студенческого городка Техасского Технологического Колледжа, где выступал по приглашению какой-то студенческой политической группы.
«Это меня спасла армейская подготовка, — рассказывал он. — Когда я вижу предмет, хотя бы отдаленно напоминающий огнестрельное оружие, и когда этот предмет направлен на меня, я немедленно бросаюсь на землю. Если бы я просидел с открытым ртом еще долю секунды, он бы попал в меня. Прямо в лицо».
Сэм попытался улыбнуться, вспоминая об этом ужасном происшествии, но улыбка получилась очень уж невеселая. Неудивительно, что сейчас у него такой вид! Несколько раз в этот вечер Сэм вспоминал о Лаббоке. Он смотрел прямо перед собой в пустое пространство и в ужасе качал головой. «Все равно не понимаю. Ну ладно, он не согласен со мной. Прекрасно. Но убить меня только из-за этого?» Я тоже выпила причитающуюся мне долю мартини (правда, недвойных) и чувствовала себя довольно замкнуто. Но несмотря даже на эту замкнутость я уловила в его голосе какие-то странные нотки, и меня до самых костей пробрал холод.
