По острым камням - Ирина Владимировна Дегтярева
— Сколько ей лет по описанию Хатимы? — начал прикидывать Горюнов. — Около тридцати? Значит родилась она в конце восьмидесятых или в начале девяностых. Известной может быть не она сама, а ее старший брат или, что еще более вероятно, папаша Джанант. Кем может быть у нас папаша?
Генерал улыбнулся, соглашаясь с ходом мыслей Горюнова.
— Вот и я, прикинув возраст, подумал об ее отце. По возрасту папаша мог работать при Саддаме. Тебе виднее, ты же в Ираке работал.
— Захид, Захид, Захид, — повторил Петр, словно пробовал на вкус фамилию Джанант. Фамилий у иракцев как таковых нет, Захид — это имя ее отца. Но одного имени не достаточно, чтобы вычислить отца девушки. — Навскидку не помню такого среди чиновников того периода. Зато знаю человека, который мог бы вычислить этого Захида. Опять же имя ее деда нам известно. Джад.
— Я догадываюсь, что ты и сам можешь выйти на Тарека, — усмехнулся генерал. — Но он в Париже. Вот в чем загвоздка. А ты в Сирии.
— Вообще-то я сейчас в столице нашей родины, — приуныл Петр. Он и в самом деле рассчитывал вернуться в Сирию и озадачить завербованного им несколько лет назад напарника по багдадской цирюльне, оказавшегося бывшим офицером иракских спецслужб и одно время обеспечивающего охрану Саддама Хусейна. Был даже эпизод в биографии Ясема Тарека, когда Хусейн подарил ему белый «Мерседес», чтобы загладить «шалость» одного из сыновей, прострелившего полковнику Тареку кисть руки.
— И че будем делать? — многозначительно спросил Горюнов, пряча пачку сигарет в карман. Он подкинул на ладони зажигалку и поймал. — А что, Тверь хороший город, школа там хорошая, где я учился. Много достопримечательностей, церквей. Опять же лето скоро, купаться можно. Там даже памятник Крылову есть, нашему великому баснописцу…
— Петр, это уже не смешно! Доски мемориальной в твоей школе нет?
— Так мы же бойцы невидимого фронта. Жаль вот только пули и осколки, что мне прилетали, оказались вполне себе видимыми, настоящими. Боль они причиняли не призрачную.
— Ну что ты добиваешься? Вызвать Тарека в Москву, как ты понимаешь, я не могу. Из Сирии мы его сейчас отозвали. Велик риск его потерять. Тучи там сгущаются. Делать запрос с перечнем вопросов от тебя — это вызовет, во-первых, массу вопросов у нашего руководства, а во-вторых, займет много времени. А у тебя ведь со временем как всегда напряженка. И с выездом за границу у тебя сложности… Но если бы ты, паче чаяния, вдруг прогуливался по Парижу, мог бы «случайно» повстречать Тарека и пообщаться с ним с глазу на глаз. А я мог бы подсказать, где прогуливаться. Ну или не ты, а твой Зоров. Они ведь знакомы лично. Ты же тогда встречался с Тареком в Ростове на конспиративной квартире вместе со своим замом.
Горюнов молчал, прикидывая варианты.
— Посоветуйся со своим руководством, — генерал встал, демонстрируя, что разговор окончен. — Позвони мне по результатам.
— Не стоит, — Петр тоже поднялся. Ему хотелось оставить подвешенным вопрос о судьбе Мансура, решенный в общем-то. Подергать нервишки Александрова. — Вы же сами сказали, что у вашего руководства возникнет вопрос, зачем нам встреча с вашим агентом. Кто в здравом уме разрешит ее? Только с его куратором. Так ведь? Не стоит, — покачал он головой, с удовольствием заметив, как покраснел Евгений Иванович.
— Мне кажется, что ты все еще злишься за свой провал, — с досадой заметил он.
— Правильнее сказать, за то, что вы организовали мой провал, чтобы не было провала у нашего Теймураза. В итоге Теймураза турки убили все равно. Все зря.
— Просто так Звезду Героя не дают, это к вопросу, что «зря», — процедил Евгений Иванович. — А Теймуразу дали.
— Посмертно, — напомнил Горюнов уже от двери. Он справедливо опасался, что генерал сейчас в него чем-нибудь запульнет. — Всего доброго, — уже из-за двери сказал Петр.
По тому как быстро ретировался Горюнов, майор Витя понял, что к генералу сейчас лучше не соваться. Но Александров сам позвонил ему. Витя сделал знак, чтобы Петр задержался. Тот опасливо остановился у выхода из приемной.
— Петр Дмитриевич, — майор повесил трубку, у него порозовели скулы. — Генерал просил передать, что он вам слишком много всегда позволял. Вот и результат. — Витя пожал плечами.
Водитель курил у машины в ожидании полковника, едва завидев его, торопливо бросил окурок.
— Домой, Петр Дмитрич?
— В управление.
Уже темнело на улице. По дороге, по пробкам, через хмурую слезливую вечернюю оттепель, они пробирались обратно к Уварову, который ждал звонка от Горюнова. Но не самого полковника, возникшего на пороге кабинета собственной персоной. Все в тех же джинсах и рубашке. Значит так и не заезжал домой. По мрачному выражению его лица стало ясно, что быстрых результатов ждать не приходится.
— Не-не-не, — сказал Уваров, едва узнал о затее Горюнова. — О Париже забудь! Мне совершенно не хочется ни потерять тебя, ни международного скандала. Схватят тебя на границе…
— Во-первых, я не в международном розыске, — поморщился Петр. — А во-вторых, у нас многие «погорельцы» ездили с легкой маскировкой и надежными документами, и все прекрасно им сходило с рук. Линзы, чуть подкрасить волосы, очки с простыми стеклами. Сбрить бороду — меня мать родная не узнает.
— Может, Зорова отправим? — все еще сомневался Уваров. — Мне думается, что мы зря связываемся с этой историей. Вязнем, как будто в топь попали, дна не нащупаешь. А в бесплотной попытке его нащупать, захлебнемся тухлой тиной.
— Образно, — похвалил Горюнов в своей иезуитско-ироничной манере. — И все же, Анатолий Сергеевич, давайте побарахтаемся. Договоримся, если мой приятель мне никак ситуацию не подсветит, прекратим в этом копаться до тех пор, пока не поступит дополнительная информация.
— Тебе просто не хватает адреналина. И в Париж хочется. Признайся!
К вечеру Уваров выглядел размягченным, улыбался умиротворенно, словно человек, которого несколько часов парили в бане. Только морщина на лбу, глубокая, напряженная, указывала на то, что Горюнов ему прибавляет головной боли своим присутствием и своими перпендикулярными решениями.
— С Зоровым мой приятель говорить не станет. Тем более выходить на него мне придется через еще одного моего, — Петр тут же поправился: — бывшего моего человека. А тот будет разговаривать только со мной.
— Погоди, я так понял, что Александров обеспечит тебе встречу с Тареком…
— Нереально. Это все пустые слова с его стороны. Он просто опасается кое-чего и пытается меня умаслить. Не будем нервировать Евгения Ивановича, нынешнего куратора моего иракского приятеля, и вообще… Незачем им знать в деталях о наших изыскания относительно Джанант. Скинули с барского плеча, потому что сами не знают с какого бока подступиться, так пускай потом волосенки на голове рвут. Нет у них сейчас хороших спецов, — ревниво заметил он.
