Осколки разума - Сергей Владимирович Аникин
На следующее утро он пожарил яичницу с колбасой и гренками, спустился в подвал и открыл дверь, прошёл внутрь, поставил еду на пол перед входом. Она налетела на него.
— Выпусти меня, больной мудак! — выкрикнула она.
И начала кулаками лупцевать его по лицу. Он тыльной стороной ладони ударил ей по щеке — удар был точно её приложили какой-то палкой. Она отпрянула в угол, упав на одно колено.
— Я не буду здесь жить! И что ты мне бросил как какой-то плешивой псине!
— Прекрати истерить, будет так, как я сказал! Поешь, тебе надо набираться сил.
С этими словами он покинул подвал и запер её на замок. Она к еде даже не притронулась.
Время угнетало её, оно шло так медленно, что ей хотелось наложить на себя руки. Она ходила как животное в клетке по своей камере. «Что он задумал, неужели оставит меня здесь на несколько лет. Что он скажет? Думаю, меня будут искать. Хотя он может что-то придумать, он у меня прокурор». Эти мысли забивали её голову. Наконец она устала ходить и присела на корточки. Затем дверь приоткрылась, и появился он. Он поставил ей перед входом постельное белье, матрас, подушку.
— Тебя похитили, и никто не знает кто и как, похитители со мной не связывались.
— Зачем ты это делаешь? — она начала спокойно говорить, потому что знала, если всё будет на нервах или эмоциях, то она просто получит очередную порцию тумаков.
— Потому что ты испортишь мне жизнь и тебе нужно пожить здесь, — спокойно произнёс он.
— Ты знаешь, ты болен, тебе лечиться нужно в психиатрической лечебнице, — заявила она.
— Рот закрой, а то сейчас вмажу, — коротко заявил он.
После он покинул комнату и отправился в дом, заварил чай, пожарил картофель и приступил к ужину. Поужинав, он ушёл спать.
Утро началось как обычно, ну почти. Он пожарил дочери гренки, спустился вниз и положил на подносе еду. Она накинулась на еду и начала запихивать куски в рот, почти глотая. Как только она проглотила последний кусок, он резко сказал:
— Сейчас раздевайся, я тебя трахну.
— Ты больной, я не буду этого делать, — заявила она.
— Не испытывай моё терпение.
— Отстань от меня.
Он налетел на неё, схватил за руку, загнул, сорвал всю одежду и начал её жёстко насиловать.
— Вот так тебе нравится, сука! — резко процедил он.
Она начала вырываться, но он накинул ей руку на шею, прижал и в два шага прислонил к стене.
— Обратись к психиатру! Ты болен! — истерично закричала она.
— Закрой свой поганый рот, ты моя шлюшка, — скрипя зубами от удовольствия, произнёс он.
Наконец закончился насильственный половой акт. Он застегнул ширинку и покинул подвал. Она упала на матрас, обливаясь горькими слезами. Она его ненавидела и хотела его убить. Она поревела в подушку и уснула. Так пролетело две недели. Изо дня в день он приходил её насиловать. Однажды Александра проснулась и почувствовала, что её начало жутко тошнить. Она скорее побежала к унитазу, упала на колени, и её вырвало. «Неужели я беременна?» — подумала она, как только умыла над раковиной лицо. На пороге появился её отец и снова поставил завтрак.
— Купи мне, пожалуйста, тест, мне кажется, я беременна, — сказала она.
— Как беременна? — опешил он. — Я не верю в это.
— Возьми тест, и всё узнаем, — попросила она.
— Ладно. Может, ещё что-нибудь купить?
— Хочу яблоки, и бананы, и красного вина.
Когда она заикнулась про красное вино, её глаза загорелись, как два рубина. Он ничего ей не ответил, а отправился в магазин. Она ходила из угла в угол. «А что, если я беременна, он, скорее всего, заставит меня рожать здесь и чтобы мой ребёнок рос здесь вместе со мной, хотя может и забрать ребёнка». Эти мысли вертелись в голове, точно шестерёнки от часов. Она почувствовала боль в районе живота, его начало крутить, точно она поела чего-то жирного и выпила после стакан холодного молока. Затем рвотный рефлекс снова дал о себе знать. Она только успела подбежать к туалету и упасть на колени, как её опять вырвало. Наконец снова дверь открылась, и Валерий занёс стол, держа его двумя руками. Зайдя внутрь, поставил стол и покинул помещение, закрыв дверь. Через две минуты вернулся с огромным пакетом. Содержимое он начал выкладывать на стол, там был пакет с яблоками, с бананами, затем он достал красное вино и поставил его на стол.
— Ты купил мне тест? — осведомилась она.
— Да, — достал из кармана и протянул ей. — Вот, держи.
— А если я беременна? Что тогда?
— Родишь здесь, и будем потихоньку растить ребёнка.
— В смысле, родишь здесь? — начала она паниковать. — И я буду растить его здесь, в этих условиях? Ты понимаешь, что это бред, я не знаю, абсурд.
Раскинула она руки перед лицом, сделав недовольное лицо цвета раскалённого утюга.
— «Бред», «абсурд». Так, прекрати, у тебя начинается истерика, а может, ты не беременна! — выкрикнул он. — Родишь здесь, а там видно будет.
У неё не укладывалось в голове: как так, родишь здесь? И воспитывать здесь, чтобы ребёнок не видел свежего воздуха, а жил в этом склепе?
— Ох, совсем забыл, сейчас фужеры принесу, старею, — встал и отправился к выходу он.
Не прошло и пяти минут, как он принёс в руках пару конусных фужеров. Он открыл дверь.
— Ты совсем больной? Рожать здесь! — заявила она с издёвкой.
Затем резко на его голову обрушила стеклянную бутылку с вином, от удара он ничего не понял, а лишь выронил из руки два фужера — при ударе фужеры разлетелись на сотни осколков, и лишь одна шпилька осталась цела, но, когда она вмазала во второй раз с размаха, бутылка раскололась, и вся красная липкая жидкость окатила его с головы до ног.
— Ах ты чёртова мразь, — протянул он руку и схватил её за волосы.
Он потянул её на себя, и она чуть не упала, левая нога поскользнулась на разлитом под ногами вине, образовавшем липкую лужу.
— Отпусти меня, сумасшедший! — выкрикнула она.
И тут ей прилетел удар ладонью по левой щеке. Она почувствовала, будто её приложили битой. Удар был настолько сильный, что она на несколько секунд поймала головокружение, упав на одно колено.
— Пошёл к черту, ублюдок! — закричала она.
И, схватив заострённую шпильку, всадила ему в пах. Он взвыл от дьявольской боли. Ей
