Дейвид Мейсон - Тень над Вавилоном
За ленчем мужчины болтали о старых временах, при этом Стоунер не преминул напомнить Хауарду о грубых промашках, которые тот совершил много лет назад, будучи молоденьким новоиспеченным офицером. Хауард с улыбкой подумал, что порой отставные офицеры, ну точь-в-точь как родители, никак не могут признать, что ребенок уже вырос. Ему искренне нравился Стоунер, и он очень многому у него научился за первые два года службы в морской пехоте.
В конце концов беседа, как собственно и ожидал Хауард, свернула на стрельбу из винтовки в Бизли. Настоящий энтузиаст, Стоунер не мог долго обходить излюбленную тему.
– Сегодня, Эд, стрельба становится все в большей мере делом техники что ли. Надо как-нибудь вытащить тебя к нам на денек, чтобы ты смог увидеть, что происходит. Поразительно, какие новшества разработаны в этой области, насколько больше техники стало применяться за последнее время.
– Ты не находишь, что в этом есть что-то досадное? Я хочу сказать, не выглядит ли это по-своему жалко, по сравнению со старыми временами, когда все зависело исключительно от мастерства и одаренности?
– Ни капельки! Сегодня более чем когда-либо вопрос упирается в оттачивание этого мастерства. Даже великолепный «технарь» ничего не достигнет, если он еще и не чертовски хороший стрелок. Вопрос по-прежнему стоит так: либо в тебе действительно это есть, либо – нет. Тренеровками и практикой ты можешь добиться многого, но чтобы стать по-настоящему хорошим стрелком, ты должен по-прежнему иметь природные данные.
– И каким же образом хорошие стрелки попадают в твое поле зрения? Ты что же, ездишь по всем подразделениям и приглядываешься к лучшим из снайперов?
– На удивление странно, но нет. Хорошие армейские стрелки во всех случаях рано или поздно оказываются в Бизли, будучи посланными туда в составе команд от своих подразделений. А уж коль они там, отследить действительно обещающих можно достаточно быстро. Проблема в том, что армейские стрелковые нормативы угрожающе снизились. Я очень сильно встревожен этим, и не только я один. – Стоунер невесело покачал головой.
– Как же так? Я думал, что применение этой новой винтовки SA-80 приведет к гораздо более высоким показателям, а не наоборот.
– Какое-то время так и было, – ответил Стоунер. – Но улучшение показателей продемонстрировали именно те парни, которые изначально были обучены стрелять из винтовки SLR. Понимаешь, их научили основам. Те, кто приходит сейчас, ни с чем, кроме SA-80, никогда не работали. Предполагается, что из этого оружия и дурак может попасть, очевидно, поэтому теперь считается, что солдатам незачем заниматься стрелковой подготовкой столько, сколько раньше. Результаты, которые мы на сегодня видим… ну, если честно, чертовски удручающие. Я приведу тебе пример: недавно в Бизли мы организовали курсы для инструкторов по стрельбе. Ты знаешь – для офицеров и сержантов, которые потом возвращаются в свои части, чтобы проводить инструктажи и организовывать стрельбы. Предполагается, что это – лучшие стрелки в своих подразделениях. Из них из всех лишь один сумел положить серию со ста ярдов с кучностью меньше шести дюймов. И это из положения «лежа с упором». Половина этих педиков не знает даже, как пристреливать винтовку. Методика обучения вообще отсутствует, никого из них больше не обучают основам – как задерживать дыхание и так далее. Жалкое зрелище, которое служит дурным предзнаменованием дальнейшего снижения стрелковых нормативов в армии.
В наши дни именно среди гражданских лиц чаще всего обнаруживаю самые поразительные открытия. Чаще всего они, конечно, тоже пробиваются в Бизли, если только стремятся туда, а это – самое главное. Есть несколько фантастических стрелков, которые никогда не служили в вооруженных силах. Чуть-чуть тренировки и «ноу-хау» – и они очень скоро становятся не хуже самых лучших метких армейских стрелков, а многие из них и превосходят их. Если взять сотню лучших стрелков страны, то из первых пятнадцати, вероятно, половина будет гражданскими, половина – военными. Остальные восемьдесят пять – преимущественно гражданские. Армия неуклонно отступает: те, кто действительно хоть что-то собой представляют, пришли, когда заниженные учебные нормативы уже стали скорее правилом, нежели исключением. Как только гражданские переходят к практике, они начинают общаться друг с другом, обмениваться опытом и знаниями и становятся еще более увлеченными. В Бизли царит изумительная атмосфера – люди из самых разных слоев общества с одной общей чертой: любовью к спорту. Если хотите, вот вам живой пример идеи премьер-министра о бесклассовом обществе.
– Значит, помимо прочего, ты что-то вроде охотника за талантами, не так ли?
– Что ж, каждый вроде меня получает удовольствие, разглядев талант и выпестовав его. Конечно, я стараюсь держать ухо востро. Полагаю, что за эти годы свою долю талантов я раскопал. То и дело я слышу о ком-то, кто по рассказам выглядит пострясающе. Я стараюсь уговорить его приехать и попытать счастья. Конечно, удается, к сожалению, не всегда.
– То есть как?
– Ну, например, недавно мой приятель рассказал мне о парнишке по фамилии Макдоналд – профессиональном охотнике на оленей. Все егери, конечно же, преотличные стрелки – они обязаны ими быть. Но этот, судя по рассказу, какой-то просто выдающийся. Я написал ему, попросив приехать на пробные стрельбы, однако его это, видите ли, не заинтересовало! Живет он, естественно, в Шотландии. Хотел бы я наложить на него лапу и посмотреть, на что он способен.
– Расскажи мне о нем, – попросил Хауард.
Министр опустил трубку и несколько минут продолжал сидеть, сосредоточенно размышляя. Он был встревожен тем, что Эшер позвонил ему домой, но полагал, что тут уж ничего не поделаешь. Эшер просто обязан быть предельно осторожным с телефоном, да и разговор их, даже если кто-то и подслушивал, с виду был абсолютно невинным. Но больше рисковать нельзя. Эшер сослужил свою службу в этом деле: теперь, когда у Министра есть телефонный номер «мистера Хатчера», он будет общаться с ним напрямую. Звучит многообещающе. Он знал, какого рода информация потребуется Хатчеру. Ну, а пока нужно многое сделать…
В полдень 30 октября, через два дня после звонка Министру, Эшер получил письмо, доставленное курьером. Посыльный на мотоцикле отказался передать его одной из секретарш, утверждая, что должен вручить послание лично. Та попыталась объяснить, что это невозможно, но он настоял на своем.
– Передайте мистеру Эшеру, что это касается мистера Джетро. – Голос курьера неразборчиво прозвучал из-под шлема, который он не удосужился снять.
– Очень хорошо, но могу вас заверить, что это не меняет дела, – ответила секретарша, с трудом умудряясь не выказывать одновременно презрение и панику. Внутренне она содрогалась от страха перед разносом от Эшера, который и в лучшие-то времена бывал скор на расправу, а с некоторых пор пребывал в особенно мрачном расположении духа.
Оказалось, что она ошибалась. Эшер тут же попросил ее впустить курьера, и тот, не произнеся ни слова и так и не сняв шлема, отдал конверт Эшеру и удалился. Эшер вскрыл его и сделал знак секретарше, чтобы та вышла. Через десять минут он вызвал ее по интеркому и распорядился подготовить «Гольфстрим» к вылету в Гибралтар рано утром следующего дня.
– Гибралтар, сэр? Э-э… да, конечно. Не угодно, чтобы я предупредила Джозефа?
– Нет, Джозеф со мной не едет.
– Очень хорошо, сэр. – Посидев какое-то мгновение, она встряхнула головой и подумала, что это все равно что работать в сумасшедшем доме. Практически с каждым днем поступки шефа приобретали все более странный характер. Да, босс – настоящий оригинал.
Оставшись в кабинете один, Эшер сжег послание от Министра в тяжелой стеклянной пепельнице.
Четырьмя днями позже, находясь уже в двух тысячах миль к югу от своего офиса, Эшер положил трубку-телефон. Еще одна перемена планов. На мгновение он усомнился – не морочит ли Министр ему голову, но отбросил эту мысль. В любом случае, учитывая, как идут дела, выбор у него не так уж велик. А вот потенциальная награда…
Но это раздражало. В понедельник, 4 ноября, он должен был вернуться в Лондон, чтобы выступить там с речью, а на вторник у него назначена встреча в Нью-Йорке. Он потерял полтора дня, болтаясь без дела в Мадейре. Ну да ладно, тут уж ничего не попишешь. Он попросит сына выступить вместо себя. И черт с ней, со встречей в Нью-Йорке.
А в особенности черт с этим проклятым ознобом, который по-прежнему отказывался исчезать. Больше витамина С – вот и весь ответ. Он нажал клавишу связи с камбузом:
– Эндрю! Принеси мне еще кувшин с апельсиновым соком. – Он отключил связь, затем вызвал мостик: – Гас, так получилось, что я пока не собираюсь возвращаться домой. – Эшер бросил взгляд в окно и посмотрел на выход из порта. Море снаружи было почти зеркальным, стоял ласковый, подернутый дымкой день. – Тенерифе, – приказал Эшер. – Курс на Тенерифе.
