Сидни Шелдон - Ты боишься темноты?
У противоположной стены комнаты возвышался широкий восьмиярусный стеллаж, заставленный томами в кожаных переплетах.
Таннер Кингсли сидел за письменным столом красного дерева, на котором блестела панель с десятком разноцветных кнопок. Гринберг невольно отметил его элегантный серый костюм, модную голубую рубашку и синий галстук в клетку. Настоящая реклама модного салона.
Увидев детективов, Таннер вежливо поднялся:
– Доброе утро, джентльмены.
– Доброе утро, – ответил Гринберг. – Мы…
– Да. Я знаю, кто вы. Детективы Эрл Гринберг и Роберт Прегитцер.
Мужчины пожали друг другу руки.
– Садитесь, пожалуйста.
Прегитцер восторженно, как ребенок, рассматривал непрерывно меняющиеся картинки на бесчисленных экранах.
– Вот и говорите о современной науке, – пробормотал он, восхищенно качая головой. – Это…
Таннер повелительно поднял руку:
– О нет, речь идет не о современной науке, джентльмены. Эти образцы появятся на рынке не раньше чем через два-три года. Тогда каждый сможет в одно и то же время следить за событиями в десятках различных стран. Информация, поступающая из наших офисов по всему миру, автоматически отбирается и записывается этими компьютерами.
– Мистер Кингсли, простите за глупый вопрос: чем занимается мозговой центр?
– Вкратце? Мы решаем проблемы. Даже те, которые могут возникнуть в будущем. Некоторые подразделения нацелены только на одну область: армию, экономику или политику. Мы занимаемся национальной безопасностью, микробиологией, окружающей средой. КИГ функционирует как независимый аналитик и дает долгосрочные, глобальные прогнозы правительствам разных стран.
– Интересно… – протянул Прегитцер.
– Восемьдесят пять процентов наших исследователей имеют различные степени, а более шестидесяти пяти процентов – доктора наук.
– Впечатляюще.
– Мой брат, Эндрю Кингсли, основал «Кингсли интернэшнл груп» для помощи странам «третьего мира». Так что мы осуществляем множество проектов в этих странах.
На экране одного из телевизоров блеснула молния. Донесся удар грома. Мужчины обернулись.
– Я, кажется, что-то читал о ваших экспериментах с погодой, – заметил Гринберг.
Таннер едва заметно поморщился.
– Да, известных как «прихоть Кингсли». Правда, многие называли их просто глупостью. Одна из немногих крупных неудач КИГ. А я так надеялся, что рано или поздно мы сумеем добиться успеха. К сожалению, придется закрыть это направление.
– А разве возможно управлять погодой? – полюбопытствовал Прегитцер.
Таннер покачал головой:
– Только до определенной степени, причем в весьма ограниченных пределах. Не мы первые пытаемся сделать это. Еще в тысяча девятисотом году Никола Тесла проводил подобные опыты с погодой. Тогда он обнаружил, что радиоволны могут изменить ионизацию атмосферы. В пятьдесят восьмом по заданию министерства обороны в ионосфере разбрасывались медные иглы. Через десять лет в среде ученых получил известность проект «Попай», когда правительство пыталось продлить сезон дождей в Лаосе, чтобы дороги соседнего Вьетнама подольше утопали в грязи. В качестве ядра-зародыша использовалось йодистое серебро, и генераторы выстреливали снаряды с йодистым серебром прямо в облака. Ядра становились зародышами для дождевых капель.
– И сработало?
– Да, но только на очень ограниченном участке. Оказывается, существует несколько причин, по которым человечество никогда не сможет управлять погодой. Первая заключается в том, что Эль-Ниньо поднимает температуру в Тихом океане, разрушая мировую экологическую систему, в то время как Ла-Нинья понижает температуру в том же Тихом океане, и столь противоположные тенденции полностью препятствуют всяким попыткам контролировать климат в той или иной части света. Южное полушарие на восемьдесят процентов занято океаном, что вызывает дальнейший дисбаланс. Кроме того, струйное течение определяет направление ураганов, и нет никакой возможности этим управлять.
Гринберг кивнул и спросил:
– Вы знаете, почему мы здесь, мистер Кингсли?
Таннер пристально посмотрел на Гринберга:
– Назовем этот вопрос чисто риторическим, иначе я посчитал бы его оскорбительным. «Кингсли интернэшнл груп» – мозговой центр. Четверо моих служащих погибли или исчезли при невыясненных обстоятельствах всего за двадцать четыре часа. Наши офисы расположены во всех крупных городах мира. В них работают восемнадцать тысяч человек, и мне, разумеется, трудно постоянно держать с ними контакт. Но насколько мне известно, двое убитых сотрудников были замешаны в незаконных операциях. Вероятно, это и стоило им жизни, но, заверяю вас, это не повлияет на репутацию КИГ. Надеюсь, наши люди быстро решат эту проблему.
– Мистер Кингсли, это далеко не все, – пояснил Гринберг. – Мы узнали, что шесть лет назад японский ученый Акира Исо покончил с собой. Три года назад ученый из Швейцарии Маделайн Смит тоже покончила с собой, в…
– Цюрихе, – перебил Таннер. – Все это ложь. Они были убиты.
Потрясенные детективы молча смотрели на него.
– Откуда вы знаете? – спросил наконец Прегитцер.
– Их убили из-за меня, – жестко бросил Таннер.
– Что вы хотите этим ска…
– Акира Исо был гением. Он работал на японский электронный конгломерат «Токио интернэшнл груп». Я встретил Исо на международном промышленном симпозиуме в Токио. Мы сразу поладили. Я посчитал, что КИГ сможет создать ему лучшие условия, чем компания, в которой он трудился тогда. Поэтому я предложил Исо перейти ко мне, и он согласился. Мало того, был очень рад. – Видно было, что он с трудом сохраняет спокойствие. – Мы решили держать это в секрете, пока он не подаст заявление об уходе. Но он, по-видимому, все же проговорился, потому что в газете появилась заметка с подробностями. – Таннер помолчал, вздохнул и добавил: – На следующий день после выхода газеты Исо нашли мертвым в гостиничном номере.
– Мистер Кингсли, – спросил Прегитцер, – не могло быть каких-то иных причин его смерти?
Таннер покачал головой:
– Нет. В его самоубийство я не верю. Поэтому и пригласил детективов, послал их вместе со своими людьми в Японию с заданием выяснить, что случилось на самом деле. Они так и не смогли найти доказательств нечестной игры, и тогда я подумал, что, возможно, ошибался и что в жизни Исо была какая-то трагедия, о которой никто ничего не знал.
– В таком случае почему же сейчас вы уверены в обратном? – не выдержал Гринберг.
– Как вы упомянули сами, три года назад некая Маделайн Смит предположительно покончила с собой в Цюрихе. Но вам неизвестно, что Смит тоже хотела перейти на работу в мою компанию.
– Что наводит вас на мысль о возможной связи между этими случаями? – нахмурился Гринберг.
Лицо Кингсли теперь напоминало неподвижную маску.
– Потому что фирма, на которую работала Смит, как это ни удивительно, именуется «Токио интернэшнл груп».
Последовало ошеломленное молчание.
– Ничего не понимаю, – растерянно пробормотал Прегитцер. – К чему убивать служащего только за то, что он хочет перейти на другую работу? Если…
– Маделайн Смит была не просто служащей. Как и Акира Исо. Оба были блестящими физиками, их открытия могли принести компании несметные прибыли. А японцы не хотели терять огромные деньги.
– А швейцарская полиция расследовала дело Смит?
– Да. И мы тоже. Но снова не сумели ничего доказать. Однако мы не сдаемся. Должен заметить, мы до сих пор работаем над этими делами, и я искренне надеюсь, что вскоре что-нибудь да прояснится. Если я получу какую-то полезную информацию, буду счастлив поделиться с вами. Надеюсь, вы ответите тем же.
– Что ж, вполне справедливо, – кивнул Гринберг.
Зазвонил позолоченный телефон на столе Таннера, тот шагнул к столу и поднял трубку.
– Прошу простить, джентльмены. Алло… да… следствие продвигается. Мало того, сейчас у меня два детектива, согласившихся сотрудничать с нами, – объяснял он, оглядываясь на гостей. – Верно… я дам вам знать, как только получу новости… До встречи.
Он повесил трубку и выпрямился.
– Мистер Кингсли, – спросил Гринберг, – вы работаете над чем-то сверхсекретным?
– Думаете, наша работа могла стать причиной гибели шести человек? Детектив Гринберг, в мире существует более сотни таких мозговых центров, решающих точно такие же проблемы. Мы здесь не создаем атомные бомбы. Так что ничего сверхсекретного у нас нет.
Дверь открылась, и в комнату вошел Эндрю Кингсли, нагруженный кипой документов. Он мало походил на брата. Гринберг отметил, что черты лица Эндрю словно были чуть стерты невидимым ластиком. Седеющие редкие волосы, глубокие морщины, неуверенная походка. В отличие от Таннера, брызжущего энергией и жизненной силой, Эндрю казался апатичным тугодумом. Говорил запинаясь и с трудом связывал слова в фразы.
