Питер Джеймс - Антихрист
– Да, – согласился Джон. Он старался произвести впечатление человека, принадлежащего к кругу Кармайклов.
– Играете на скачках? – спросил мистер Сароцини.
– Да. Предпочитаю гладкий сезон.
– Ну конечно. В скачках с препятствиями… – он махнул рукой, – как бы помягче… отсутствует изящество. Вы были сегодня в Аскоте?
– Нет. Поеду завтра. – Джону не пришлось врать, и он был благодарен за это Арчи, который пригласил его на скачки.
Подали баранину. Разговор перескочил на путешествия: оказалось, что у мистера Сароцини есть дома в Швейцарии, Америке и Англии; он очень хорошо знал Калифорнию, и в частности лос-анджелесский район Венис-Бич, где выросла Сьюзан.
– Как вы встретились с вашей очаровательной женой? – спросил Джона мистер Сароцини.
– В Калифорнийском университете в Уэствуде. Я читал доклад на конференции по онлайн-публикациям, а Сьюзан была ассистенткой у одного из делегатов от «Тайм Уорнер».
– Синхронистичность, – сказал мистер Сароцини и загадочно посмотрел на Джона. – Вполне возможно, вы были созданы друг для друга и не могли не встретиться.
– Моя жена увлекается Юнгом. Она верит в синхронистичность.
– Вам знакома древняя китайская пословица «Услышав – забудешь, увидев – запомнишь, сделав – поймешь»?
– Нет, – ответил Джон. – Но она мне нравится.
– Надеюсь, она понравится и вашей жене, – сказал мистер Сароцини.
– Да, думаю, понравится. – Последняя реплика мистера Сароцини слегка удивила Джона. Он отрезал ломоть баранины, положил его в рот и запил вином «Мутон Ротшильд» урожая 1966 года. Его бокал был тут же наполнен снова.
Казалось, что чем больше Джон сегодня пил, тем бодрее и живее становился. Теперь он наслаждался беседой с мистером Сароцини. Они говорили о том о сем, но ни один из них еще не спросил другого, чем тот занимается. У Джона появилось чувство, что мистер Сароцини может помочь ему, если он правильно разыграет карты, и поэтому намеренно избегал разговоров о бизнесе, чтобы не показаться навязчивым.
– Ваша жена, – вдруг сказал Сароцини, – ей не кажется иногда трудной жизнь без детей? Ей, должно быть, встречаются люди – например, на таком обеде, как этот, – которые делают в отношении ее бестактные, причиняющие ей боль замечания.
– Да. Но она всегда держится молодцом.
– У нее ведь нет никакой патологии, препятствующей беременности?
– Мы никогда не проверяли этого. – Джон покосился на леди Траутон. Старуха нарезала баранину квадратиками и была полностью поглощена этим занятием.
– Простите, что заговорил на такую деликатную тему, – сказал мистер Сароцини. – Я знаю этот свой недостаток.
– Ничего. – Джон улыбнулся. – У вас с женой это тоже было сознательным решением – не иметь детей?
Вопрос Джона вернул выражение печали на лицо мистера Сароцини. Джон даже пожалел, что задал его.
– Да, – ответил Сароцини. – Да, это было сознательным решением, – повторил он, словно эхо, и, казалось, в мгновение ока постарел лет на десять.
За французским пирогом мистер Сароцини наконец спросил, что за бизнес у Джона, и Джон начал рассказывать о своей фирме сначала в общем, а когда увидел, что собеседник заинтересовался, то углубился в детали. К тому времени, как стали разносить портвейн и сыры, Джон уже подробно пересказывал ему свою встречу с Клэйком.
Сароцини отнесся к затруднениям Джона с неожиданным сочувствием и даже сказал Джону, что относится с презрением к крупным банкам.
– Знаете, – с горькой улыбкой сказал он, – такой банк может дать денег только в одном случае: если вы докажете им, что они вам совершенно не нужны.
Джон улыбнулся и произнес то, что долгое время вертелось у него на языке:
– А вы чем занимаетесь?
Мистер Сароцини улыбнулся в ответ.
– Я банкир, – сказал он.
Джон положил сверхчеловеческие усилия на то, чтобы воодушевление, которое затопило его, не отразилось на его лице.
– В самом деле? – сказал он. – И… в каком виде банковской деятельности вы специализируетесь?
Мистер Сароцини вручил Джону визитную карточку. На ней было напечатано: «Ферн-банк. Э. Сароцини. Директор».
И ниже номер абонентского почтового ящика в Цюрихе.
Джон внимательно изучил карточку. Что-то с ней было не так.
– Где же телефонный номер? – спросил он.
– Мы сами выбираем, с кем нам говорить, мистер Картер. Мы очень осторожны в завязывании новых контактов. Мы работаем в основном с компаниями, специализирующимися в информационных и биотехнологиях. Возможно, нам стоит как-нибудь продолжить наш разговор.
Джон вытащил свою визитку.
– Да, – сказал он. – Спасибо. Это было бы замечательно.
12
В доме Картеров было тихо. Кунц, надев на голову наушники, в который раз просканировал каналы. В кухне слышался гул компрессора холодильника, но во всех остальных комнатах царила тишина.
Но даже эту тишину было приятно слушать, потому что это была тишина Сьюзан Картер.
Картеры все еще оставались на банкете, устроенном мистером и миссис Уолтер Томас Кармайкл. Кунцу было любопытно, как у них там дела. Мистер Сароцини также присутствовал на банкете, но Кунц не знал, что тот собирался предпринять. Иногда мистер Сароцини не полностью раскрывал свои планы, оставляя Кунца в неведении относительно некоторых деталей и будто дразня его. Мистеру Сароцини нравилось дразнить Кунца, и Кунц не возражал против этого. Будучи знаком с мистером Сароцини много лет, он прекрасно понимал, что тот ничего не делает без причины и что со временем все, как всегда, станет ясно.
Он продолжал вслушиваться в темноту, наполненную Сьюзан Картер, представляя в уме точное местоположение каждого предмета в той круглой спальне-башенке, сочившейся ее запахами.
В квартире Кунца, расположенной на верхнем чердачном этаже дома на Пембрук-роуд, также было тихо. Все стены, пол и потолок в ней были выстелены звукопоглощающим материалом. Комната под карнизом – его аппаратная, в которой он сейчас сидел, – не имела окон; ее уединенность можно было сравнить только с уединенностью могилы.
В Лондоне Кунц чувствовал себя одиноко. Он скучал по своей квартире в Женеве – единственному дому, который ему когда-либо принадлежал, – и чувствовал тревогу, находясь так далеко от мистера Сароцини. Хотя в действительности он никогда не находился по-настоящему далеко от мистера Сароцини. Расстояние как физическая величина не имело ровно никакого значения для их взаимодействия, потому что, где бы Кунц ни был, мистер Сароцини всегда был рядом. Он присутствовал в его мозгу, читал его мысли, большую часть времени лишь наблюдая и предоставляя ему самому принимать решения, но иногда вмешиваясь и наставляя его. Из любой точки мира мистер Сароцини мог в любой момент проникнуть Кунцу в голову и манипулировать им.
И Кунц не был против. Наставления мистера Сароцини всегда были в высшей степени разумны. Он никогда не ошибался. В глубине души Кунц знал, что жизнь его может быть посвящена только одной цели – служению мистеру Сароцини.
Он готовился к этой роли, сколько себя помнил. Самые ранние его воспоминания были связаны со старинным замком на Женевском озере, который он редко покидал до достижения совершеннолетия: в основном для сопровождения мистера Сароцини в его поездках. С самого детства мистер Сароцини внушал Кунцу, что он пришел в этот мир во имя более великой цели, чем простые смертные, и Кунц воспринял это как аксиому.
И теперь он был здесь, в Лондоне, и смертельно боялся того, что не справится с этим важным заданием. Его не пугала боль, которую мог наслать на него мистер Сароцини, – по-настоящему он страшился только отлучения от него.
Но пока все шло хорошо, мистер Сароцини был доволен первыми результатами, и доволен больше, чем Кунц смел надеяться. Он ощущал в комнате его присутствие: его благодетель, там, на банкете, думал о нем. Впитав теплые вибрации, Кунц почувствовал, как одиночество отпускает его, и ощутил прилив благодарности мистеру Сароцини за эту демонстрацию доброго отношения.
Кунц сосредоточился на том, чтобы послать патрону свою благодарность. Мистер Сароцини учил его, что мысли способны преодолевать пространство и что при должном навыке можно манипулировать умами других людей..
Он не знал, достиг ли мистера Сароцини его сигнал. Он вдруг задумался, как близко находится мистер Сароцини к Сьюзан Картер и может ли он ощущать ее запах. Затем он взял в руки книгу, «Илиаду» Гомера на греческом – мистер Сароцини всегда говорил, что книги надо читать на языке оригинала и никогда в переводе, – и начал читать.
Вот по чему еще он скучал в Лондоне: по своим книгам. Обширная библиотека в доме мистера Сароцини была вся доступна ему, и он прочел под руководством мистера Сароцини каждый том из нее. Его собственная квартира была буквально забита книгами. Кунцу было жаль оставлять их. Он ценил их гораздо больше, чем людей; для него они были проекциями мира, прошлого, настоящего и будущего, и на основании их он был в состоянии выковывать собственное понимание его.
