Дэвид Эйткен - Спящий с Джейн Остин
Никогда в жизни я не терял рассудка — пусть даже жирдяй адвокат сумел доказать обратное. Все, что я делал, было продиктовано одним-единственным стремлением: не позволять злу обрушиться на невинных. Ушной секс, в конце концов (простите, я немного отклоняюсь от темы, и извините мне некоторое морализаторство), — безопасный секс. После такого секса девушка не окажется на операционном столе подпольного абортария с перспективой проникновения в ее организм вязальной иглы, стерилизованной в виски. Ей не придется забираться в горячую ванну, прихватив бутылку джина и проволочную вешалку. Ушной секс не распространяет венерические заболевания. Через него вы не подхватите СПИД. Он не требует предварительных ласк в голом виде. А самое главное (это мое субъективное мнение, но помните, что я в таких делах вроде как эксперт): мужчине не приходится надевать презерватив. (Помните, как я пытался проникнуть в Анушку?)
Ладно. Возможно, папа все равно этого не одобрит. В конце концов, то, что мы делаем — мечта каждого распутника. Секс без границ и каких-либо последствий девять месяцев спустя. Неважно, сколько раз вы погружаетесь в ухо своей подружки, — в мире не возникнет ни единой новой живой души, обреченной подпасть под власть этого Великого Порицателя и впоследствии быть приговоренной к вечным мукам… По крайней мере, женское движение за равноправие должно бы меня одобрить — как вы полагаете?
Будучи несколько раздражен недопониманием, возникшим между мною и женским полом, я обратился за консультацией к профессионалу. Избитые мелодии слаще всего для слуха — разве не так говорят? А даже если не говорят, должны б говорить. В мире нет ничего похожего на женщину, особенно когда она падка на деньги.
В те дни каждый в Данди знал, где находится дом удовольствий. Я не собираюсь называть имен, дабы не создавать нынешним его содержателям возможных затруднений. В любом случае, я предполагаю, что сейчас указанное заведение переехало с Док-стрит в помещение на Денс-роуд, где гораздо просторнее.
Ни для кого не секрет, что в наше время бордели вышли из моды. Во всяком случае — такие бордели, какими они были в старые добрые возвышенные пуританские богобоязненные викторианские времена, когда респектабельные леди вступали в половые сношения с целью иметь детей, а не оргазм — и в процессе жертвовали своими фигурами. Если вы когда-нибудь видели фото жены Чарлза Диккенса, Кэтрин, вы бы вряд ли стали винить его за эту маленькую актриску на стороне. А еще, я надеюсь, вы обратите внимание на то, что, как и многие великие люди, Диккенс имел прозвище. В его случае оно звучало как «Искрометный».
В наши дни Дома Дурной Славы маскируются, как умеют, делая вид, что предлагают совсем другие услуги. Они надевают на себя маску приличия и подбирают названия вроде «Сауна и прочее» или «Центр джакузи и работы с телом». Вот уж действительно, работа с телом! Почему, интересно, просто не нацепить вывеску «Искусно замаскированный дом совокупления» — и не покончить со всей этой двусмысленностью?
О, я производил исследование должным образом! Это было грязное дело, но кто-то ведь должен копаться в дерьме. «Сауна и массаж? Да, сэр?» — спрашивают девушки, едва вы входите. Если называть вещи своими именами, они говорят вот что: «Желаете ли сделать вид, что пришли сюда вымыться и размять тело, а не потрахаться?»
Вы робко бормочете, что, дескать, сегодня я желаю только массаж, заранее спасибо… Вы стоите в прихожей в своем лоснящемся пиджачке и с арафатовской щетиной на морде, произнося все те слова, которые приличия требуют сказать проститутке. Краснея как помидор, чувствуя, как пот выступает на шее под тугим воротничком, а рот наполняется горячей слюной, опустив глаза долу и нервно теребя пальцами полу пиджака… А управляющий с усмешечкой протягивает вам полотенце, берет ваш шестипенсовик и отправляет вас в грязную кабинку, где уже ожидает массажистка… Черт, черт и черт возьми!
Далее следует быстрый псевдомассаж, а затем девушка с притворной застенчивостью спрашивает вас: «Что-нибудь еще, сэр?» Представьте себе подобный вопрос, заданный в мои студенческие годы человеку мужского пола после пятничной стрижки! Ведь это было еще прежде, чем настал век машин и мы обрели наконец возможность носить волосы большей длины, нежели отрастает за неделю.
Недоумевая, вы интересуетесь: а что еще можно? Заметим, что к этому моменту ваша массажистка почти наверняка облачена в свою рабочую одежду — бюстгальтер и трусики, а ваши чресла прикрыты лишь скудным полотенцем, которое — в микеланджеловской манере — обнажает больше, чем скрывает. Покамест все довольно откровенно, очевидно и общедоступно. Ситуация варьируется от места к месту, как Рождество и Пасха, но по большому счету не важно, какими словами и действиями вы стремитесь замаскировать происходящее. Оголенная грязь. Секс двух чужаков. Бесстыдно обнаженные груди. Горькие поцелуи купленного красного рта. Неестественная интимность с незнакомцем. Лично мне никогда это не удавалось — а вам? (Не ошибусь ли я, если скажу, что затронул ваши тончайшие душевные струны? Надеюсь, вы чувствуете, как они вибрируют?)
— Ласки руками, оральный секс, частичный секс или полный секс, — пропела мне одна девушка, когда я попросил ее огласить меню. Жаль, я не расспросил, что разумелось под «частичным сексом». Мой вам совет: всегда просите объяснений — где только возможно. Однажды вас бросят в тюрьму, и внезапно окажется, что уже слишком поздно.
Очень часто эти развратные юные гурии, сулившие мне рай, с недоумением глядели на меня, когда я сообщал, что желаю кое-чего особенного. Подобные общедоступные гетеры в основном привыкли к незатейливым партнерам, платившим за то, чтобы девушки потеребили им член или пососали яйца. Фу, гадость.
Как показывает практика, средний шотландский клиент редко выбирает секс по полной программе. Дело тут, возможно, в том, что он опасается осечки, а главным образом — в том, что это дорого стоит. Пусть шотландская нация размеренно убивает себя жирной едой, выпивкой и сигаретами, но мы не законченные безумцы — что б там ни говорилось в суде.
— Чё эт ты базаришь? Сунуть ко мне в ухо? — спросила меня одна маленькая чаровница — одна из бесчисленных Джеки и Тони, овладевших профессией массажистки и не только ею одной. Я объяснил, и девушка слегка побледнела. Может, на самом деле ее звали Бланш?
— Ну даешь, — сказала она. — Ты, этого, малость не того, а?
Я огляделся по сторонам, прикидывая, какие возможности имеются в нашем гроте любви. (Ни единого ушного тампона в поле зрения. Достойно сожаления.) И вы знаете, в среднем, в общем и целом, совмещая приятное с полезным, я решил, что настало время возразить всем, кто считал меня слабаком.
— Как сказал кто-то из великих, моя милая, — высокомерно сообщил я ей, — «если ты промахнулся, не сумев принять гугли[61], это еще не повод уходить с поля».
Ладно-ладно, это были мои слова, а я пока еще не стал великим. Но что же мне было делать? Не читать же лекцию этой Филипине полусвета, верно?
Вы совершенно правы: я, как всегда, снова отвлекся от темы. Кажется, мы собирались поговорить о мертвой проститутке номер один. О Лоле Монтес.
Глава двенадцатая
Само собой, это было не настоящее ее имя. И если вам кажется, что я перешел к слишком динамичному развитию сюжета, — не пугайтесь. С самолетом все в порядке, гидролокатор цел (это для подводных лодок, болваны!), и все остальное — тоже. Это просто литературный прием, предложенный мне помощником издателя, который навещал меня в тюрьме. А вы что подумали? Навряд ли я мог оказаться в их офисе… Пленник общественного сознания — вот кто я.
Еще он дал мне несколько ценных советов… ну, вы ведь понимаете, о чем я. О тех вещах, которые вы проигнорировали в своем романе. Все должно делаться сообразно формуле, как вам следовало бы уже понять к нынешнему моменту. Мне посоветовали разбивать книгу на главы таким образом, чтобы в них оказалось примерно одинаковое число страниц, начинать предложения с заглавной буквы и правильно писать слова, потому что за орфографические ошибки будет снижена оценка. И так далее, и все в таком же духе. Если честно, на миг мне почудилось, что я снова очутился в начальной школе, в обществе миссис Мак-Иннес, преподающей грамматику. И еще: кто платит — тот и заказывает музыку, как говорят у нас в Шотландии, хотя и Ирландия недалеко от этого ушла.
Кто платит — тот заказывает музыку. Что ж, неплохой лозунг для веселого дома. Как я уже говорил, в Данди, в год 19.. от Рождества Христова, он был только один. (Еще один полученный мною совет: временами писать как Достоевский, так что я привнесу сюда немного психологии, так, на всякий случай.) Я занимался нелегким делом. Просто, но сложно — если вы понимаете, о чем я. Временами, в тишине и спокойствии, я вызываю к жизни воспоминания о прошедших днях, и это причиняет мне боль. Поскольку один факт виден невооруженным глазом: каждый раз, когда я шел на распутно-убийственное дело, на «поле боя», как именуют янки публичные дома (хотя, вообще говоря, я не в восторге от всей этой милитаристской терминологии), меня неизменно охватывало чувство глубочайшей депрессии. Будь я Коулом Портером[62] своего времени, я почти наверняка закончил бы, описывая себя как неудачника с разбитой жизнью: шах и мат, полное фиаско или, может быть, даже воздушный шарик, надутый лишь затем, чтобы вскорости лопнуть. Своего рода taedium vitae[63], видите ли…
