Джон Трейс - Заговор по-венециански
Помощники взбираются на платформу, и младший спрашивает полным ужаса голосом:
— Во имя богов, сколько же серебра украл этот старик?!
— Молчи! — испуганно велит старший. — Он не серебро взял и даже не пыль из забоя. Всего лишь черствый хлеб, который никто есть бы не стал. Да и то лишь потому, что жена его больна и печь не может.
А Ларс уже дошел до конца стены. Там он швыряет факел в грязь и отправляется искать себе шлюху, в которую мог бы излить остаток пламенного гнева.
Capitolo XIV
Священная роща, Атманта
Спускаясь по склону холма, по пути к роще Тетия чувствует смутную тревогу.
Со стороны храма доносится стук молотков. Щурясь на солнце, Тетия видит силуэты рабов — они, словно крабы, ползают по крыше, кроют ее черепицей.
Тетия много раз представляла, как Тевкр освятит готовый храм в присутствии ее семьи и остальных горожан. Но сейчас ей страшно; обретет ли вновь к тому времени Тевкр утерянное зрение? Будет ли он еще нужен старейшинам, нобилям и магистратам в качестве нетсвиса?
Без Тевкра священный круг более не кажется священным. Тетия идет вдоль его границ посолонь, и тяжкие мысли следуют за ней по пятам. Трава в пределах круга примята; от костра, забравшего зрение мужа, осталась зола в яме, не более. Знак, вычерченный ножом Тевкра, по-прежнему сохранил четкость — он невелик, но понятен: овал на пятачке глины в западной части круга.
Вспоминаются страшные слова Тевкра: «Это исток всего зла…»
Тетия чувствует, будто кто-то стоит у нее за спиной. Оборачивается — нет, никого.
Когда она переступает черту круга, ребенок в животе начинает шевелиться, словно он вспомнил произошедшее накануне. Тетия совсем уже отчетливо видит участок красной глины и знак, оставленный ножом ее мужа. С собой она принесла инструменты, дабы стереть знак, однако Тетия — художник и не может устоять перед искушением, хочет оценить рисунок.
Он поразителен. Столь точен, подробен и тонок. Оказывается, Тевкр способен сотворить такую красоту!
Тетия падает на колени — от брыканий ребенка живот начинает болеть.
— Невероятно, — произносит она.
Змеи получились воистину живые, и кажется, будто они движутся. Демон вовсе не выглядит таким страшным. Напротив, в нем есть некая доля достоинства. С улыбкой Тетия отмечает определенное сходство изображенного на земле нетсвиса с мужем. Пара в последнем, третьем откровении выглядит столь умиротворенной, счастливой… И ребенок у их ног — о подобном сыне Тетия может только мечтать.
Столь счастливой Тетия не чувствовала себя уже несколько месяцев. Тонкими пальцами художника она проводит по отметинам. О, их даже касаться приятно.
Разложив на земле завернутые в материю инструменты, Тетия выбирает нож с широким клинком, делает глубокий вдох — и принимается за работу. Впрочем, она и не думает уничтожать знак в глине. Она хочет его сохранить. Навечно.
Capitolo XV
Тетия относит плитку глины к себе в мастерскую как предмет, ценнее которого в жизни не видела. Ей бы сейчас вернуться к мужу, да и совесть напоминает о себе, однако сердце Тетии переполнено возбуждением. Радостью от лицезрения скульптуры, изображения Врат судьбы.
Спрыснув глину водой, Тетия тончайшими резцами и ножами ровняет грубые штрихи. Очень скоро она с головой уходит в работу. Словно одержимая.
Время проходит совсем незаметно.
Движения рук Тетии смелы, широки, витиеваты, решительны. Ею словно кто-то управляет. Скоро глина затвердеет, и, чтобы оттянуть этот момент, Тетия постоянно спрыскивает поверхность водой. Острый инструмент она вытирает о полы туники.
Погруженная в работу, она не заметила, как погас дневной свет. И как начали собираться серые духи ночи.
Сначала слышится шуршание, затем — шаги неизвестного. Тетия поднимает голову.
— Я — Кави, нобиль и соратник магистрата Песны. Мы пришли повидать твоего мужа, Тевкра.
Откинув волосы со лба, Тетия разглядывает темноволосого мужчину хрупкого телосложения.
— Моего супруга здесь нет, он в хижине Латурзы-целителя.
Сказав это, Тетия ощущает укол совести.
Кави, впрочем, пришел не один. Позади него сам магистрат, и Тетия поднимается на ноги. Оправляет полы туники.
Песна кивком приветствует Тетию.
— A-а, та самая жена-скульптор. Что же ты ваяешь?
Тетия пытается загородить собой глиняный символ.
— Ничего. Это пока лишь грубый набросок, не способный усладить твой утонченный глаз.
— Позволь мне самому судить.
Тетия не двигается с места.
— У меня много красивых ваз, блюд, статуй и урн. Они снаружи, за печью для обжига. Почту за честь, если ты их осмотришь.
— Я бы предпочел взглянуть на то, что от меня скрывают. — Магистрат отталкивает Тетию. — Какая же работа столь важна, коли ты трудишься над ней, в то время как муж твой лежит на полу в хижине целителя? Какая муза держит тебя с такой силой, что ты не можешь быть подле супруга?
Песна наклоняется, желая разглядеть скульптуру. А заметив утонченность и сложность рисунка, опускается на колени.
— Боги мои, как прекрасно. — Протягивает руку, чтобы коснуться пластины. — Просто замечательно.
— Не тронь! — Тетия сама пугается своих слов. — Прошу, магистрат. Умоляю, не тронь моей работы, не то она сломается. Я же хочу сделать мужу подарок.
И Песна, стараясь не касаться символа, разглядывает его со всех сторон.
— Какая редкость. Я бы даже сказал, эта работа неповторима. Дитя, у тебя дар. — Магистрат смотрит на Тетию. — Вижу, боги через тебя вложили в скульптуру большой смысл. Прошу, объясни, в чем он.
Тетия не спешит отвечать.
— Давай же, девочка! Я не могу ждать весь день.
— Это пророческие видения.
— Видения? — Магистрат заинтригован. — Невероятно. Закончи их. Как можно скорее!
Кави наклоняется, чтобы поближе рассмотреть скульптуру. Он не разделяет любви своего друга к искусству и в этой работе ничего божественного не видит.
— Я не знаток искусства, но, по-моему, не стоит дарить мужу столь мрачные вещи.
— В самом деле. — Песна встает и отряхивает колени. — Больному такое не пойдет на пользу. Как только закончишь скульптуру, я куплю ее.
Сердце Тетии сбивается с ритма.
— Нельзя, — говорит скульпторша. — Прости, но с моей стороны неверно было бы продать тебе вещь, изготовленную для мужа. Что боги подумают тогда обо мне?
Песна похлопывает Кави по плечу.
— Умна, — замечает он. — Впрочем, я пришел сказать, что твой муж больше не нужен мне как нетсвис. Его слепота — промысел разгневанных богов. Едва храм будет достроен, авгур и его жена — то есть ты — должны будут найти себе новое жилище за стенами города. Однако, — Песна указывает на скульптуру, — вот эта вещица прекраснее всего виденного мною в жизни. Мой дом полон всякого: и красивого, и диковинного… Такого, на что только способны лучшие мастера Греции и Этрурии. И сия работа должна занять свое место в моем собрании. В конце концов, твой муж дал мне дельный совет: обратить взор на духовную тему.
Песна в последний раз склоняется над незавершенной работой.
— В твоей скульптуре я вижу добрый знак свыше, говорящий мне: и скульпторшу, и ее мужа я должен оставить при себе. Под защитой. Под покровительством.
Песна приближается к Тетии. Слышен идущий от него запах несвежего мяса и грубого вина. Магистрат берет Тетию за подбородок ухоженными пальцами, по лбу девушки скатывается капелька пота.
— Так что ты решила, юная Тетия? Мир и дружба? Тогда завтра, когда, думаю, ты завершишь сей божественный труд, принеси скульптуру ко мне в дом. Или же предпочтешь забрать слепого и беспомощного мужа и навсегда покинуть селение?
Глава 19
«Луна-отель Бальони», Венеция
— У меня прямо мурашки по телу! — Тина в банном халате выходит из ванной и присаживается у туалетного столика. — В жизни не ходила в морги. Если честно, даже трупов ни разу не видела, разве что у «Six Feet Under».[17] Может, позвонишь своим друзьям в полиции и попросишь, чтобы меня подключили к делу?
Том пристально смотрит на ее отражение в зеркале, убранном в дубовую раму.
— Шутишь?
— Нет, нисколечко. Мне интересно. Пойми, я никого не хочу обидеть, но расследование убийства в Венеции — сюжет стоящий.
Тина расчесывает мокрые волосы.
— Я думал, ты о путешествиях пишешь.
— О них тоже, но я, в конце концов, писатель. Журналист. Могу написать о кулинарии, спорте, моде — даже об убийстве, если цену предложат достойную.
Том сам не замечает, как встает у Тины за спиной. Начинает поигрывать с ее волосами. Наслаждается идущим от них запахом свежести.
— Так ты, значит, на этом деньги хочешь сделать?
