Роберт Уилсон - Золотое яблоко
– Боюсь, для меня это слишком сложно и слишком быстро. Я понимаю, вижу, что ты меня не презираешь, но, Боже! Могу ли я жить, зная, что другому человеку известно каждое мое потаенное желание?
– Да, – спокойно сказал Сол. – И ты заблуждаешься насчет Времени. Я не могу знать каждый секрет, дорогая. У меня есть о них лишь общее представление. Я знаю обрывки. В настоящий момент можно насчитать человек двенадцать, которые таким же образом побывали в моем сознании, но ни одному из них я не стесняюсь смотреть в глаза. Потому что многие вещи я знаю и о них
Он рассмеялся.
– Все равно это слишком быстро, – сказала Ребекка. – Ты исчезаешь, а затем возвращаешься, зная обо мне такие вещи, которые я и сама знаю о себе лишь наполовину. И, кроме того, ты больше не полицейский… Что означает «я на другой стороне»? Ты примкнул к Мафии? К Моритури?
– Нет, – весело отозвался Сол. – Все гораздо масштабнее. Дорогая, лучшие промыватели мозгов в мире свели меня с ума, а потом собрали заново с помощью компьютера, который одновременно оказывает психотерапевтическую помощь, предсказывает будущее и управляет подводной лодкой. По ходу дела я узнал о человечестве и вселенной такие вещи, на пересказ которых уйдет целый год. И сейчас у меня мало времени, потому что я должен лететь в Лас-Вегас. Через два-три дня, если все будут хорошо, я смогу показать тебе, а не просто рассказать…
– А сейчас ты читаешь мои мысли? – перебила его Ребекка, все еще волнуясь и нервничая.
Сол снова рассмеялся.
– Это не так просто. Нужны годы тренировки, и даже тогда извлекаемая информация заглушается помехами, как в старом радиоприемнике. Если я сейчас «настроюсь», то выхвачу мгновенный срез содержания твоего сознания, но полного резонанса все равно не будет, потому что с твоими мыслями смешаются мои мысли. Так что я не смогу узнать наверняка, какая часть этой картинки твоя.
– Попробуй, – попросила Ребекка. – Я почувствую себя спокойнее в твоем присутствии, если ты хотя бы примерно покажешь, кем ты стал.
Сол сел на кровать около нее и взял ее за руку.
– Ладно, – задумчиво сказал он. – Я буду делать это вслух, так что ты не бойся. Я все тот же человек, дорогая, только меня сейчас стало больше. – Он глубоко вздохнул. – Поехали… Пять миллионов баксов. Там, где я ее закопал, ее никогда не найдут. 1472. Джордж, не делай глупостей. Объедините силы. Долг платежом красен. Жидовских врачей Нью-Йорка. Помните Каркозу! Одна нога здесь, одна там, приковбойте. Все они возвращаются. Лечь на пол и сохранять спокойствие. Это Лига Наций, молодежная Лига Наций. Это для боя, а это – для отдыха[17]… О Господи, – прервался он и закрыл глаза. – Передо мной вся улица и я их вижу. Они по-прежнему поют. «Мы готовы к борьбе, мы все собрались, мы – Ветераны Секс-Революю-юююции!» Что за бред! – Он повернулся к ней и объяснил. – Понимаешь, это как много телевизоров сразу, и по каждому идет свой фильм. Я каким-то случайным образом выхватываю некоторые из них. Когда происходит такое «включение», как только что, это что-то важное; держу пари, что эта улица находится в Лас-Вегасе и через пару часов я пройдусь по ней сам. Ну вот, – добавил он, – по-моему, все это не твое. Ведь так?
– Не мое, – согласилась она, – и слава богу. Нужно время, чтобы привыкнуть. Когда ты говорил, что через несколько дней мне все покажешь, ты имел в виду, что покажешь мне, как это делается?
– Ты это уже делаешь. Все это делают. Всегда.
– Но?
– Но большую часть времени это просто фоновые шумы. Я научу тебя «включаться». Обучение избирательной настройке, то есть умению сконцентрироваться в нужный момент на нужном человеке, займет годы и даже десятилетия.
Наконец Ребекка улыбнулась.
– За эти полтора дня ты далеко продвинулся.
– Даже если бы прошло полтора года, – искренне сказал Сол, – или полтора столетия, я все равно пытался бы вернуться к тебе обратно сквозь время и пространство.
Она поцеловала Сола.
– Да, это все тот же ты, – сказала она, – только теперь тебя больше. Скажи, если бы мы оба изучали это долгие годы, то сумели бы выйти на такой уровень, чтобы постоянно читать мысли друг друга, полностью сонастроившись?
– Да, – сказал Сол. – Такие пары бывают.
– Хмм. Эти отношения интимнее, чем секс.
– Нет. Это и есть секс.
И вдруг Ребекку осенило, словно ей нашептал это едва слышный голос; она поняла, что какая-то ее часть уже знала, и всегда знала то, что собирался объяснить ей Сол.
– Твои новые друзья, которые обучили тебя всему этому, – тихо спросила она. – Они ведь оставили Фрейда далеко позади, да?
– Очень далеко. Вот, например, о чем я сейчас думаю?
– Вообще-то ты сейчас сексуально возбужден, – усмехнулась Ребекка. – Но об этом сообщил мне не фоновый шум и не телепатия. Просто каждая женщина со временем начинает понимать, что означает такое дыхание, и такой блеск в глазах, и другие признаки. И то, как ты ко мне придвинулся, когда я тебя поцеловала. Всякие штуки в таком роде.
Сол снова взял ее за руку.
– И как же я возбужден? – спросил он.
– Очень сильно. И вообще, ты уже понял, что у тебя достаточно времени, и это важнее разговоров…
Сол нежно коснулся ее щеки.
– Об этом рассказали тебе мои жесты, или фоновый шум, или телепатия?
– По-моему, фоновый шум помог мне понять жесты…Сол взглянул на часы.
– Ровно через пятьдесят минут я должен встретиться в вестибюле с Барни Малдуном. Хочешь послушать научную лекцию, пока со мной спишь? Такое извращение мы еще не пробовали. – Его рука соскользнула с ее щеки, коснулась шеи и начала расстегивать блузку.
(– В вашем здании Моритури устроили подпольный цех по изготовлению бомб, – решительно сказала Кассандра Аккончи. – На семнадцатом этаже. На табличке у звонка – та же фамилия, что и вас.
– Мой брат! – заревел Майло О. Фланаган. – Прямо у меня подносом! Чертов педик!)
«О, Сол. О, Сол, Сол», – Ребекка закрыла глаза, когда он сжал ртом ее сосок… а доктор Хорас Найсмит пересек вестибюль отеля «Пески», прикрепив к лацкану пиджака значок «Ветераны Секс– Революции», и снова прошел мимо Лилипута…
«Что ж, – сказал Президенту Генеральный прокурор, – конечно, один вариант – это бросить на Лас-Вегас ядерную бомбу. Но это не решит проблему возможных бациллоносителей, которые могли сесть на самолет и сейчас уже оказаться в любой точке мира». Пока Президент запивает три таблетки либриума, одну таблетку тофранила и таблетку элавила, Вице-президент задумчиво спрашивает: «А что, если мы выдадим противоядие партийным работникам, да и дело с концом?» Он чувствует себя еще большим мизантропом, чем обычно, после ужасного вечера в Нью-Йорке, когда, руководствуясь своей природной импульсивностью, решился ответить на личное объявление в колонке «Знакомства», тронувшее его сердце…
(– Благодарю тебя, Кассандра, – пылко сказал Майло О. Фланаган. – Навек тебе признателен.)
– Долг платежом красен, – ответила Кассандра; она помнила, как Майло и Улыбчивый Джим Трепомена помогли ей сделать аборт, когда ее обрюхатил тот тип Канвера. Отец хотел отправить ее в Нью-Йорк на легальный аборт, но Майло сказал, что кое-кто весьма позабавится, когда узнает, что дочь высокопоставленного представителя РХОВ делает официальный аборт. «Кроме того, – добавил Улыбчивый Джим, – не хочешь же ты дразнить этих жидовских врачей из Нью-Йорка. От них можно ждать любую подлость. Доверься мне, деточка; мы найдем тебе самых лучших подпольных гинекологов в Цинциннати».
Но истинная причина, по которой Кассандра положила конец деятельности бомбового цеха Падре Педерастии, заключалась в том, что она хотела подложить свинью Саймону Муну, которого пыталась затащить в свою постель с тех пор, как впервые увидела полгода назад в кофейне «Дружелюбный незнакомец». Но Саймон на нее не клюнул, потому что его интересовали только чернокожие женщины. Они воплощали для него Священный Грааль.)
– Уайлдблад слушает, – послышался в трубке культурный голос, манерно растягивавший слова.
– Ты уже закончил рецензию? – спросил Питер Джексон, сминая в пепельнице очередной окурок и в очередной раз вспоминая об угрозе рака легких.
– Да, и она тебе понравится. Я разгромил в пух и прах этих двух умников. – В словах Уайлдблада сквозило самодовольство и воодушевление. – Послушай вот это: «парочка ницшеанцев, мечтающая о психоделическом Сверхчеловеке». Или вот: «не сюжет, а сплошная пародия, характеры надуманы, а претензия на эрудицию оборачивается полнейшим блефом». Ну а здесь я их просто изничтожаю: «назойливое употребление непристойных слов, имеющее целью возмутить и шокировать читателя, приводит к тому, что читателю становится так же тягостно, как невольному свидетелю перебранки между рыбной торговкой и ее поставщиком-браконьером». Тебе не кажется, что эти фразы станут хитом сезона и будут цитироваться на всех вечеринках?
