Илья Бушмин - Дорога смерти
Игнат с трудом проглотил комок и закрыл рот — кажется, ему снова поплохело. Рябцев отшатнулся, крикнув скучавшим в сторонке фельдшерам в синих спецовках:
— Ну вы, гиппократы, дайте ему уже чего-нибудь противорвотное, а? Вам же машину изгадит, сами нюхать потом будете, ну ё-моё!
Бегин протер лицо и двинулся к машине Рябцева. Нужно было составлять протокол. По взглядам, которые изредка бросали опера из убойного и криминалисты в его сторону, было понятно, что ждут только его. Но нестерпимо хотелось курить. Он кивнул операм — мол, сейчас — и на ходу закурил. Около машины остановился, глядя вдаль. Туда, где чуть меньше часа назад скрылся автомобиль преступников.
Рябцев приблизился к нему и молча застыл позади. Бегин обернулся, скользнул по оперу безразличным взглядом и снова уставился вдаль.
— Разошлись они, — пробормотал Бегин. — Четвертый эпизод, и уже шесть трупов. Три нападения чуть больше чем за неделю. Все чаще и чаще. Упыри, б… дь… — он указал на юг. — Пацан сказал, они ушли туда. В сторону А-107. То есть, через пять километров они могли сделать что угодно. Уйти дальше по М-4, могли перескочить на Каширку и двинуть назад в сторону города. А могли по малой бетонке уйти хрен знает куда.
— И что?
— Я думал, что у них другая схема. Все оказалось хитрее. Они уходят по встречке, и водилу своего ставят тоже там. Умные ребята. Паскуды, но умные. — Бегин покачал головой. — Нужно привлекать психиатров. И составлять их психологические портреты. Это, Рябцев, не обычная банда. Что-то с этими уродами сильно не так.
Рябцев хмуро наблюдал за Бегиным, который расклеивался на глазах. Он был нетрезв и растекался мыслью по древу, как в состоянии подпития поступает практически каждый.
— Слушай, может, дежурного следака из местных вызвать? Он составит протокол. А я тебя домой отвезу. Выспишься. А завтра с новыми силами…
Бегин, по своему обыкновению, которое задевало Рябцева и возмущало до глубины души, не отреагировал на его слова, словно и не слышал ничего. Следователь докурил и бросил окурок на асфальт. Понаблюдал, как тот, тлея, дымился, и растоптал его носком ботинка. Выудил из машины свою потрепанную папку с бланками. И хмурым взглядом, в котором читалась откровенная неприязнь, посмотрел на север. Туда, где в десятках километрах от их участка трассы светилась далеким заревом Москва.
— Гребаный муравейник. Создали монстра, а потом удивляются, что он пожирает все вокруг и самого себя, — пробормотал он. И поплелся, чуть пошатываясь, к машине убитых.
Рябцев хмуро обернулся, провожая его взглядом. Он был благодарен Бегину за то, что тот включил его в группу. Но сейчас Рябцев мог думать только об одном. С этим следователем — действительно что-то сильно не так.
* * *В эту ночь работа в УВД Домодедово не стихала ни на секунду. Когда на горизонте робко забрезжило яркое майское солнце, в уголовном розыске кипела жизнь. Управление бросило все силы на проверку черных «хендаев», зарегистрированных на жителей Подмосковья и Москвы. Это были десятки тысяч имен, которых нужно было как следует просеять в поисках одного, того самого, имени. Владельцев автомобилей пробивали по базам ГИБДД, после чего их имена вычленяли в картотеке УВД. Если на автовладельца у полиции имелось досье, что означало, что когда-либо он пресекал закон, поднимались и анализировались все материалы.
— Вы участковый на Втором Покровском проезде, дом десять? Угрозыск Домодедово беспокоит, Стасин моя фамилия. У вас на участке проживает некто Штефер, восемьдесят пятого года рождения. Да, Григорий Андреевич… У него есть черная «хендай», все правильно? Интересует, есть ли у вас на него какие-нибудь сигналы, жалобы, неофициальная, может быть, информация…?
— Алло. Да, я слушаю? Говорите, у него этой машины нет больше? Как разбил? Мы в базе данных гаишников не нашли ничего такого. А, вот оно что… То есть, его «хендай» во дворе стоит, не на ходу? А вы когда последний раз проверяли?
— Нужно выслать наряд по этому адресу. Проверить квартиру. Проверить гараж и его машину. Он на УДО, так что никакие постановления не нужны, пусть делает, что говорят. Не захочет показать машину, пригрозите, что влепите ему 15 суток… Я серьезно, мы работаем по банде ДТА, слышали, небось?
— То есть, Ломакин Степан Николаевич, он сейчас в СИЗО? А как давно? Хм, ясно… А его машина? На него зарегистрирована черная «хендай». Можете проверить, что с ней? У вас же есть его адрес. С кем он там проживал? Сожительница? Ну вот и отлично. Ну и что, что ночь. Во-первых, не ночь, а утро уже. А во-вторых, кто рано встает, тому и Он самый подает. Ага, так ей и передавайте.
— Отдел дознания? Мужики, выручайте. Нужно несколько адресов проверить. Это срочно. Мы ищем черную «хендай». У вас в поселке три таких. Окучиваем все Подмосковье. Да и не говорите, хоть вешайся… Ну что, адрес пишете?
Другие оперативники проверяли картотеку. Они просеивали всю полицейскую базу с фотографиями и личными данными людей, когда-либо преступившими закон на территории как Домодедово, так и остальных городов и поселков южного Подмосковья. Опера методично щелкали мышкой, листая карточки с фотографиями судимых и привлекаемых когда-либо лиц. В первую очередь проверялись «клиенты», имевшие за плечами сроки или проходившие по уголовным делам за совершение преступлений средней тяжести и тяжких — начиная от разбоев и хранения оружия и заканчивая изнасилованиями, тяжкими телесными убийствами. Пока отталкивались от информации, которая у полиции имелась. А не имелось практически ничего кроме самого скудного на свете словесного портрета.
— Смотри, похож вроде. Усики, бородка. Фотографию делали три года назад последний раз, правда. Срок мотал за разбой.
— Имена остальных по делу указаны?
— Где-то было…
— Народ, у меня есть. Бритый, по комплекции похож. Догадайтесь, за что срок мотал? Мокруха. Убийство таксиста, понял? — и опер тут же тянул руку, сверяясь с данными на мониторе компьютера и набирая длинный номер. — Алло, дежурный? Угрозыск Домодедово. Скажите, у вас от оперов кто сегодня дежурит? Какой у него номер?
Работы было на пару суток даже при максимальной загрузке. Но на помощь пришли опера из головного штаба, расположенного в ГУВД региона. Координаторы постоянно созванивались, держа друг друга в курсе.
Бегин под утро по телефону доложил в Москву о подробностях ночного преступления. Несколько часов он корпел над бумагами, пытаясь собрать мысли в кучу и накачивая себя большим количеством кофе. После пятой кружки, выпитой около восьми утра, он потерял им счет.
Но при этом Бегин не забывал и о не настолько срочных, но не менее важных делах. Поэтому, когда ему позвонили из дежурки и сообщили, что подошел участковый, Бегин залпом допил уже давно остывший крепкий кофе и спустился вниз.
После литров двух кофе от похмелья ему избавиться почти удалось. Лишь где-то в желудке слегка мутило, в висках стучала кровь, накачанная кофеином, а мысли в голове продирались вперед с тугим скрипом.
Участковый ждал Бегина около клумбы сразу за вытянутой крупной парковкой, где сгрудились десятки полицейских машин, с опознавательными знаками и без. В ожидании следователя он коротал время, раскладывая бумажки в своей папке. Плотный, мордастый, лет 35–40, с короткой стрижкой, он крепко пожал руку Бегина и представился:
— Капитан Латыпов, Егор Михайлович.
Бегин предложил ему сигарету. Тот сделал характерный жест — мол, свои — и выудил из кармана пачку тонких черных сигарилл. Они закурили.
— Капитан, кафе «Каламбур» на вашей территории?
— Все правильно, на моей, — кивнул участковый.
— Слышали про убийство?
— Само собой, спрашиваете еще. Жуть какая-то, честно говоря. У нас тут обычно поспокойнее как-то, попроще всё. Не то, что в Москве. А тут на тебе… Правда, что они ничего не берут, просто расстреливают людей и уходят?
Бегин пожал плечами и задал очередной вопрос:
— С Сергеевым были знакомы? Хозяином «Каламбура»?
— Да как вам сказать. На лицо его знаю, конечно. Мимо часто хожу, иногда заглядываю, проверить обстановку. Это единственное кафе на моем участке. Как-то раз наркомана одного искали. Так этот Сергеев мне помог, сдал его — сказал, что тот заглядывал, и даже сказал, куда побежал. — участковый подмигнул: — Я, правда, в рапорте это не отразил. Написал, что собственная агентура помогла. Нас ведь тоже за работу с населением дрючат, как и оперов.
— Само кафе, как вам? Спокойное место было? Там уголовники местные не собирались?
— Да какие уголовники местные? У нас тут откровенных бандосов нет, которым в кабаках нужно заседать, типа это наш штаб, а все остальные идите нахрен. Торчки, алкашня, гопники. Они все больше по собственным дворам да по подъездам отираются. А в «Каламбуре» спокойно было. Ни вызовов никогда, ни сигналов.
