А. Й. Казински - Последний праведник
Она снова смотрела на него послушно, и это ему нравилось.
— Вместо этого отправь ее человеку с вот этим номером телефона.
Он протянул ей салфетку с записанным номером.
— Кто это?
— Полицейский из Копенгагена, который тоже в деле. Теперь, когда меня уволили, он, похоже, единственный, кто в деле.
— Как я узнаю, кто он такой?
— Позвони по этому номеру и спроси у него. Или пошли смс и попроси, чтобы он написал тебе свое имя. И потом отправь ему посылку. Дипломатической почтой, так будет быстрее всего.
16
Офис датского Красного Креста, Копенгаген
— Хорошие люди, говорите? — Нильс не понимал, польщен Торвальдсен или напуган. — Убитые были хорошими людьми?
— Ну да, знаете: педиатры, правозащитники, волонтеры. То есть люди, занятые в вашей отрасли.
— Индустрия доброты. Вы вполне можете употребить здесь это выражение.
Нильс осмотрелся вокруг. Кабинет производил впечатление. Датская дизайнерская мебель — Вегенер. Бёрге Могенсен. Настоящие ковры. Панорамные окна. Большая фотография в рамке, на которой Торвальдсен стоит между Нельсоном Манделой и Боно; снято, кажется, на острове Роббен.
— Кто еще в списке?
— В смысле?
— В вашем списке. Кого еще вы должны предостеречь?
— Это конфиденциальная информация, — ответил Нильс.
Торвальдсен откинулся на спинку кресла и еле заметно покачал головой.
— Попадание в составленный полицией список хороших людей королевства. Похоже, это стоит рассматривать как честь?
Нильс не нашелся с ответом. Торвальдсен продолжал:
— Откуда известно, что эти убийства как-то связаны? Это не может быть простое совпадение?
— Да, возможно. Но мы не имеем никакого отношения к расследованию.
— К чему же вы тогда имеете отношение? — Он сопроводил эти слова подобием улыбки, чтобы не показаться слишком скептическим, но было уже поздно.
— Воспринимайте это просто как знак сигнальной лампы — и даже не самый яркий. Просто если вдруг случится что-то необычное — ну там, взлом, хулиганство, что-то в этом роде, — сразу же звоните мне. Я так понимаю, что последнюю пару лет вы не получали никаких угроз?
— Получали. — Торвальдсен кивнул. — Адвокат моей бывшей жены угрожает мне денно и нощно.
В дверь постучали, и вошла секретарша, балансируя кофейником и чашками.
— Это вряд ли понадобится, — резко сказал Торвальдсен, поднимая на нее глаза. — Мы уже почти закончили.
Нильс сразу заметил ее реакцию — ну вот, снова ошиблась, начальник снова ею недоволен. Ему захотелось прийти ей на выручку:
— Налейте мне все-таки чашечку, пожалуйста. Получу сдачу с тех денег, которые я всю жизнь бросал в ваши коробки для пожертвований.
Секретарша слегка дрожащей рукой налила ему кофе.
— Спасибо, — сказал Нильс, глядя на нее. Торвальдсен не сдавался:
— Мне нужна охрана? — Теперь он выглядел не столько польщенным, сколько напуганным.
— Вам не стоит так беспокоиться, — ответил Нильс. — Мы сейчас совсем не на том уровне шкалы тревоги, мы гораздо ниже.
И Нильс подбадривающе улыбнулся Торвальдсену, отлично зная, что подобные фразы действуют не успокаивающим, а прямо противоположным образом. Подсознание реагировало не на слова «гораздо ниже», а исключительно на «шкалу тревоги». Если человек боится болезней, ему бесполезно читать о них, какими бы редкими они ни были, наоборот, это только подпитывает страх. Нильс вдруг почувствовал необъяснимое желание наказать Торвальдсена. Подбросить его подсознанию побольше лакомых кусочков для предстоящих бессонных ночей.
— Несмотря на то что убийства носят особо изощренный характер, на данный момент у нас нет никаких оснований считать, что Дания должна стать следующей мишенью. — Нильс улыбнулся выходящей секретарше.
— Зачем тогда вы здесь сидите?
— Чистая перестраховка.
— Если вы считаете, что мне что-то угрожает, вы должны позаботиться о моей безопасности.
— Не на том уровне угрозы, на котором мы сейчас находимся. Если что-то изменится, мы, конечно, примем необходимые меры. Но пока ничего не изменилось, вы должны просто…
— … относиться к этому спокойно.
— Именно. — Нильс выглянул в окно. В Фелледпарке мороз укрыл тонким слоем инея траву и деревья, сделав парк похожим на старую, выцветшую от времени картину.
Пауза затянулась. Недовольство Торвальдсена ощущалось просто физически, так что Нильс нисколько не удивился, когда хозяин кабинета, вздохнув, разразился целой тирадой:
— Послушайте! Каждый час своей жизни, когда я не сплю, я занимаюсь тем, что спасаю людей, попавших в беду. Считается, что один только прошлогодний проект, связанный с питьевой водой в Восточной Африке, спас десятки тысяч жизней, не говоря уже о том внимании, которое Красный Крест привлек к катастрофе с… — Он запнулся, очевидно заметив, что Нильс слушает его невнимательно. — Так что меньшее, на что можно рассчитывать в такой ситуации, — это хотя бы небольшая помощь со стороны властей.
— Я могу дать вам свой номер телефона. Как я уже сказал, вы всегда можете связаться со мной.
— Спасибо. Я знаю номер телефона полиции!
Снова воцарилось молчание. Нильс поднялся со своего места.
— Повторяю еще раз: звоните, если что. И будьте повнимательнее к своему окружению.
— Хорошо. Передавайте привет Амундсену из Амнистии, я подозреваю, что он следующий в вашем списке. Спросите его, не хочет ли он составить мне компанию в том, чтобы спрятаться на моей или его даче.
Нильс кивнул и вышел из кабинета.
Спокойствие, Торвальдсен, думал он, направляясь к лифту. Никакая опасность тебе не грозит. Он достал свой список хороших людей королевства, как окрестил его генеральный секретарь Красного Креста, и аккуратно вычеркнул оттуда Торвальдсена.
17
Конгенс Люнгбю
Зачем, интересно, им нужно столько места, думал Нильс, проезжая по улице, застроенной частными виллами. Ни души вокруг, перед домами припаркованы маленькие машинки жен. Вечером большие машины вернутся домой и займут места рядом с ними.
На латунной табличке, украшавшей массивную деревянную входную дверь, была только одна фамилия: Амундсен. Второй в списке. Из-за двери доносились звуки. Шаги вверх и вниз по лестнице. Очень нерешительные шаги. Нильс позвонил снова и с силой провел рукой по старой деревянной двери. В центре нащупывалась глубокая вмятина, как будто дверь когда-то пытались высадить. Нильс чувствовал нарастающее нетерпение.
— Ну же!
Он обернулся, посмотрел на дорогу, убеждаясь, что никаких свидетелей нет, поддел указательным пальцем заслонку щели для писем, заглянул в нее и заметил пару голых молодых женских ног, взбегающих по лестнице. Послышался шепот, и Нильс успел выпрямиться в то же мгновение, что дверь открылась. У Амундсена были юношески светлые и растрепанные волосы, достающие почти до плеч, и ясные голубые глаза.
— Чем я могу вам помочь?
— Кристиан Амундсен?
— Да?
— Нильс Бентцон, я из полиции. Я пытался найти вас в центральном офисе Амнистии, но мне сказали, что вы болеете.
Амундсен смущенно обернулся, прежде чем ответить:
— Ну да, болею… Всем иногда нужен выходной. Что-то с машиной?
— Я пытался до вас дозвониться. Можно я зайду на десять минут?
— Что все-таки случилось?
* * *Нильс рассматривал развешанные по стенам фотографии в рамках: Амундсен в Африке, обнимает двоих отпущенных заключенных. Амундсен в Азии, перед тюрьмой, в компании каких-то веселых азиатов.
— Это Мьянма, — сказал Амундсен, подходя.
— В смысле Бирма?
— Политзаключенные. Я потратил три года на то, чтобы освободить их из тюрьмы Инсейн. Это одна из самых отвратительных тюрем в мире.
— Наверное, это был большой день для них?
— Как вы думаете, смог ли я добиться для них убежища в Дании?
— Судя по тому, что вы спрашиваете, нет.
— В конце концов их приняло австралийское правительство. После огромного давления, в том числе и с нашей стороны.
Девушка, чьи ноги рассматривал Нильс, внесла чай на подносе. Теперь на ней были джинсы. Тесные джинсы и красивая красная помада, так шедшая к ее гладким азиатским волосам. Она не могла быть ни на день старше двадцати. Химия между ней и Амундсеном казалась почти осязаемой, Нильс тут же почувствовал себя стоящим посреди их спальни.
— Это Пиной. Она работает у нас au pair.[30]
— Здравствуйте, — сказала она. — Чаю?
Приятный голос, услужливый, но в то же время независимый.
— Спасибо.
— Пиной тоже преследовали власти. Она дважды сидела в тюрьме, и все равно нам не удалось добиться для нее датского вида на жительство в статусе беженца, так что пришлось пригласить ее в страну в качестве аи pair. Au pair никогда не трогают, как же, высшему классу нужна дешевая рабочая сила.
