Наталья Калинина - Ледяной поцелуй страха
— Два месяца.
— Ну вот! — обрадовался он. — Два месяца — это еще не ребенок! Какой это ребенок еще? Скопище клеток.
Полину передернуло от его сравнения, она инстинктивно сделала шаг назад и приложила руку к животу.
— У этого «скопища клеток», как ты назвал, уже прослушивается сердцебиение! — зло, еле сдерживая слезы, прошептала она.
Игорь тяжело вздохнул и сел на стул, затем привлек к себе одной рукой Полину и усадил ее к себе на колени.
— Не сердись, любимая, — он крепко обнял ее, так, что она прижалась ухом к его груди. И, слушая его сердцебиение, Полина думала о том, что у крошечного, всего в пару-тройку сантиметров, существа прослушивается сердце. И теплая радость затопляла душу, проливалась на ожоги, вызванные новостью Игоря, целительным бальзамом.
— Ну, я не так выразился. Меня захлестывают эмоции… Разные. Твоя новость, моя — вот такой винегрет из эмоций. Послушай… Мы должны что-то решить. Я уезжаю и не могу остаться. И оставлять тебя в таком… положении тоже было бы нечестно. Жениться я сейчас не могу, сама понимаешь. Нет, я не отказываюсь! — поспешно добавил Игорь, когда Полина подняла голову и заглянула ему в глаза. — Но, как я уже сказал, мне вначале надо устроиться. Тогда все и будет — женитьба и ребенок.
— Ребенок уже есть, — резко перебила Полина, вставая с его колен.
— Поль… Ну ты же понимаешь. Срок небольшой. А он нам еще ни к чему…
— Это тебе он ни к чему, — припечатала она.
— Полина, давай отложим этот разговор на завтра, — сдался Игорь. — Я… должен подумать. Хорошо? Завтра мы все с тобой решим. Я сегодня устал. День вышел очень эмоциональным. И уже поздно.
Полине, знавшей о его способности избегать неприятных для него разговоров, ничего не оставалось, как согласиться ждать до следующего дня.
Позже, вытираясь после душа полотенцем, она из ванной услышала, как Игорь разговаривает с кем-то по телефону. Весь разговор она не услышала, только его заключительную часть, из которой поняла, что разговаривал Игорь со своей матерью. Она не стала спрашивать об этом разговоре, ей вообще не хотелось ни о чем говорить, только лишь забраться в постель и уснуть. Но когда Полина легла в постель, а Игорь скрылся в ванной, вновь раздался телефонный звонок. Девушка нехотя встала с кровати и сняла трубку. Звонила будущая свекровь.
— Игорь в ванной, — сказала Полина.
— А я с тобой, дочка, хочу поговорить, — с настораживающей лаской в голосе произнесла мать Игоря. — Сын мне все рассказал. И про отъезд, и про ребенка. Полина, ты же, надеюсь, не дура, должна понимать, какие перспективы ему открываются.
«Свекровь» сделала паузу, словно желая услышать утвердительный ответ, но Полина молчала. И тогда женщина заговорила уже другим тоном — своим обычным, каким разговаривала с Полиной, — приказным и высокомерным. Она говорила о том, что нужно сделать аборт, что Игорь не женится на Полине только «по залету», пусть она и не надеется. Что он так и так уедет, а она останется — сама или с ребенком в нагрузку — это уже зависит от нее. «Не будь дурой. Сама подумай, какая жизнь тебя в таком случае ожидает — участь матери-одиночки! Возьми деньги, которые я тебе предлагаю, и сделай аборт. Я договорюсь с приличной клиникой…» Полина положила трубку, даже не дослушав. Для себя она уже все решила.
— Кто звонил? — спросил вышедший из ванной Игорь.
— Машка. Моя напарница. Заболела, просила отработать за нее смену, — соврала Полина.
— А в твоем положении это не опасно — переутомляться?
Полина лишь скривила губы в подобие улыбки.
В ту ночь она засыпала, отвернувшись к стене, не поцеловав и не обняв Игоря. И когда он погладил ее по волосам, сделала вид, что уже спит.
А на следующий день на работе ей внезапно стало плохо: резкая боль в животе, кровотечение и потеря сознания. Сотрудницы вызвали «Скорую», и Полину забрали в больницу. Операция, два дня в реанимации и известие о том, что ее беременность прервалась, которое она восприняла со странным спокойствием и отчуждением, словно речь шла не о ней. Игорь, как только ему разрешили ее навестить, не отходил от нее. Лицо его выражало скорбь и раскаяние, под глазами залегли тени, которые удивительно шли ему — они оттеняли светлую синеву его глаз и бледность кожи.
— Полечка, у нас еще будут дети, вот увидишь! — бормотал он, гладя ее по волосам. А Полина молчала и думала о чем-то постороннем. О том, что эта больница давно кричит о ремонте: на стенах — бурые разводы, а побелка растрескалась до такой степени, что осыпается на больничное одеяло крупными хлопьями. Что ее соседка по палате, крупная деваха с выбеленными волосами и начерненными бровями, слишком неаккуратна, опять смела с тумбочки и уронила с грохотом на пол книгу.
Игорь ухаживал за ней: кормил из ложки то ли супом, то ли таким жидким пюре — разобрать, что за «баланду» приносили больным, было невозможно. У этого супа-пюре не было вкуса и запаха, словно был он сделан, как клейстер, из муки. И Полина с отвращением глотала этот «клейстер», который, несмотря на его жидкую консистенцию, сложно было проглотить. Игорь упрашивал ее съесть еще немного и хвалил за каждую съеденную ложку. И, может, его забота бы и растопила ее скованное льдом сердце, если бы не подслушанный потом между ним и его матерью разговор в тот день, когда соседку выписали, а новую еще не подселили. Свекровь впервые пришла навестить больную, принесла лилии, которые Полина терпеть не могла за их слишком сильный запах, резким голосом поинтересовалась самочувствием, и, не дождавшись ответа девушки, заявила, что еще день, и будет она уже бегать, как козочка. Полина вяло улыбнулась: с матерью Игоря она никогда не спорила, единственный раз, когда «восстала», случился накануне несчастья. Присутствие «свекрови» утомляло, и Полина прикрыла глаза. Слава богу, мать Игоря поняла, что девушка утомлена, и вышла из палаты. Но, как оказалось, осталась в больнице и дождалась прихода сына. Когда Полина уже погружалась в вязкую дрему, сквозь сон она услышала разговор между Игорем и его матерью. И хоть говорили они в коридоре, пронзительный голос свекрови сложно было не услышать.
— Игорь, не будь дураком! Откуда такие мысли? Случилось, и к лучшему! Я говорила с ней, она категорически не соглашалась на аборт. А куда вам сейчас ребенок? Ты уедешь, вон уже все готово, билеты куплены, вещи собраны.
Полина приподнялась на локте, пытаясь вслушаться в то, что отвечал матери Игорь. Но его голос, наоборот, звучал тихо и неразборчиво.
— Ну, с кем не случается? — продолжила свекровь. — Девка молодая, на ней все должно заживать, как на собаке. Да родит еще, куда денется! Позже. Не сейчас.
Дверь тихо скрипнула, приоткрываясь от сквозняка, и Полина услышала ответ Игоря:
— Врач сказал, что у нее теперь будут сложности с тем, чтобы забеременеть. Почти невозможно.
— Ну и тем более! Зачем тебе бесплодная, которая не то что выносить не может, но и зачать? Найдешь себе другую, здоровую. Потом. Сейчас, сам знаешь, Америка. Делай карьеру, сынок, пока молодой. А это все… женитьба, дети… Пару-тройку лет подождет. Кстати, надо будет что-то с квартирой делать. Думаю, ее лучше сдать.
— А Полина?..
— А что Полина? Не будет же она вечно в твоей квартире жить? — возмущенно фыркнула «свекровь». — Я сама с ней поговорю, если тебе так сложно. Ты сейчас думай о поездке — это главное!
Дверь распахнулась, и они оба вошли в палату. Полина поспешно закрыла глаза и постаралась дышать ровно, как спящая, хоть ей и захотелось отчаянно закричать, выгнать обоих из больницы, вычеркнуть их раз и навсегда из своей жизни. Запустить чем-то тяжелым в стену. И потом расплакаться. Игорь и его мать подошли к кровати.
— Спит, — не понижая голоса, произнесла «свекровь». — Ну, я пойду. А ты думай о том, что я сказала.
Как Полина в тот день смогла «держать лицо» и вытерпеть заботы Игоря — сама потом объяснить себе не могла. Откуда у нее нашлись силы даже улыбнуться какой-то его шутке? Как смогла съесть очередную порцию больничного «клейстера» и дожить до того момента, когда Игорь наконец-то засобирался домой? Оставшись одна, она зарылась лицом в подушку, но слез не было. Была пустота, которая разъедала ее изнутри, проглатывая все эмоции, чувства и оставляя лишь практичные мысли: куда ей теперь пойти, когда выпишут из больницы? Как заняться поисками съемной квартиры? Хватит ли ей денег на «однушку» на окраине Москвы, или снять комнату в квартире с соседями где-то поближе к работе? Она даже на салфетке принялась делать наброски плана, как ей быть дальше. Лучше думать о практичных вопросах, чем дать пустоте разъесть ее, уничтожить.
Когда ей позвонили, Полина подумала, что это Игорь, и решила не брать трубку. А еще лучше совсем отключить телефон, чтобы ее не беспокоили. Но когда увидела высветившееся имя звонившей, тут же ответила на вызов.
