Наталья Калинина - Ледяной поцелуй страха

Наталья Калинина

Ледяной поцелуй страха

Моей Рыжей — с любовью

Глава I

— Эй?

Чья-то ладошка помахала перед лицом. Полина поморщилась и помотала головой, словно прогоняла назойливую муху, не переставая при этом быстро набирать что-то на клавиатуре ноутбука. И только лишь когда дописала до точки, подняла голову и недовольно проворчала:

— Я же просила не отвлекать меня во время работы!

Анастасия, будто не услышав неразборчивое бурчание вновь уткнувшейся в компьютер подруги, присела на краешек тяжелого дубового стола.

— Если тебя не отвлечь, ты так и просидишь обед, ужин и завтрак, а также конец света и начало ледникового периода.

— Настя, я же прос…

— Обеденный перерыв, подруга, не слышала? — перебила та, томно выгибаясь и закидывая ногу на ногу. Яркая, как солнце, в ситцевом платье с крупными подсолнухами, с выступившими на бледном носу веснушками цвета гречишного меда, с полевым цветком в медно-рыжих волосах, она казалась самим летом, принявшим вдруг человеческое обличье. От нее даже пахло чем-то одновременно и свежим, как морской ветер, и горьковато-пряным, как полевые травы.

— Все за столом собрались, только нашей великой сочинительницы не хватает, — насмешливо произнесла Настя.

— Еще минуточку, и иду, — пробормотала Полина, переводя взгляд с подруги на разложенные рядом с ноутбуком мятые листочки.

— Ох… Минуточка у тебя на три часа затягивается.

Настя спрыгнула со стола и покинула комнату. А Полина, оставшись в одиночестве, вновь погрузилась в изучение лежащих перед нею записей. Любопытная история. Будто небо услышало отчаянное восклицание, вырвавшееся у Полины не так давно в разговоре с подругой: «Я не могу написать ни строчки! Нет ни эмоций, ни вдохновения, ни идей! Понимаешь? Я «пересохла»! И не знаю, что еще может произойти, что вернуло бы мне желание писать!» Настя в тот же день, не сказав ни слова, отправилась на вокзал, купила два билета и вечером выложила их на стол перед находящейся в мрачном настроении подругой. «Вот. Едем на месяц к твоим родителям. Тебе просто нужен отпуск». — «Какой отпуск?! — возмутилась Полина. — У меня срок сдачи книги приближается, а я не написала еще ни строчки! Ты понимаешь?!..» — «Понимаю, — сказала Настя и достала из шкафа чемодан. — Пакуй. Завтра — в путь». Подруга как в воду глядела: не только отдых у родителей пошел Полине на пользу, но и в дороге она нашла свою историю.

Задумчиво разглядывая записи, сделанные ее неразборчивым почерком, Полина совсем забыла, что уже звали к обеду, и очнулась, когда из большой комнаты раздался хор голосов:

— По-ли-на-а!

Она встрепенулась, наконец-то выключила ноутбук и вышла к ожидавшим за столом родителям и подруге.

— Обед ведь остынет! — упрекнула мама. — Сидим, ждем-ждем Ее Величество.

— Без меня бы начинали. Я бы позже пришла.

— Как же, пришла бы, — проворчала мать, разливая по тарелкам куриный суп с домашней лапшой. — Если уж погрузишься в свои книжки, все, пропала. Да и отец без тебя обедать не желает.

— Ну! — воскликнул тот. — Мы наконец-то встретились не для того, чтобы порознь за стол садиться.

Полина поцеловала его в румяную щеку, обняла мать и присела на свое место. Зажмурившись, втянула носом поднимающийся от тарелки пар и улыбнулась. Как в детстве! Из всех супов она любила этот.

— Дома так и не ешь первые блюда? — угадала мама. Полина промолчала, вместо нее ответила Настя:

— Я готовлю и заставляю есть! Иначе, теть Тань, она так и просидит на чае и бутербродах.

— Ох… Вот приеду я к вам…

— Да когда же ты приедешь, мам? Давно уже ждем!

— Да как я все тут брошу? У меня работа и огород, — тут же ответила женщина, наконец-то присаживаясь.

— Всегда у тебя находятся отговорки, — проворчала Полина, работая ложкой. Лапшу надо есть горячей, дуя на нее и обжигаясь. Остывшая, она уже не такая вкусная.

— Приеду, приеду, — пообещала мама, с нежностью глядя на «своих девочек».

— А приезжайте уж, тетя Таня! — горячо поддержала Настя. — Вместе погуляем по Москве. А то Полинку от компьютера не оттащишь.

— Да всегда она такая была — вся в книжках, — вздохнула мать. — Полина, ты хоть эту книгу не такой страшной делай, а то я, когда последнюю читала, думала, до утра не доживу. В туалет, стыдно сказать, встать боялась.

Девушки дружно рассмеялись.

— А вы, тетя Таня, на ночь не читайте.

— А когда ж, если днем работа, а вечером — ужин и огород! Вот перед сном до полуночи. Страшно читать, а оторваться не могу. Начитаюсь, а потом всякие страсти мерещатся. И откуда в твоей голове, Поля, такие страхи берутся? Сколько тебя помню, всегда пугливая была. В детстве даже мультики про Бабу-ягу не смотрела. Неужто к фильмам ужасов пристрастилась?

— Еще чего! — усмехнулась дочь. — Когда я говорю, что за все тридцать лет жизни ни одного ужастика не посмотрела, никто мне не верит. А я и правда ни одного не видела! Боюсь я их.

— Так чего же такие книжки страшные пишешь? Привидения, шумы, тени… Бр-р, как вспомню твою последнюю историю!

— А я, когда пишу, не боюсь. Может, так страхи «выписываю». Советуют же психологи записывать то, что тебя тревожит. Так вот я пишу о том, что меня пугает.

— Заставляет меня читать, а потом сама же смеется над тем, что я засыпаю с включенным светом в комнате, — проворчала Настя, на секунду оторвавшись от мобильного телефона, с которого что-то читала. Она так и ела, поднося одной рукой ко рту ложку с супом, а другой набирая что-то на телефоне. Глотала девушка суп машинально, увлекшись перепиской, и, казалось, не прислушивалась к разговору. Но, поди ж ты, слышала, о чем говорили.

— Настасья, убери свой телефон и ешь нормально! — шутливым тоном прикрикнула на девушку хозяйка. — С ним и спишь, и ешь, и в душе, наверное, моешься.

— У нее новая любовь, — усмехнулась Полина и встала, чтобы отнести свою опустевшую тарелку в раковину.

— Да какая это любовь! — возмущенно воскликнула Настя, мигом оторвав взгляд от экрана, при этом ее орехового цвета глаза вспыхнули негодующим огоньком. Но продлилось это мгновение: бросив мимолетный взгляд на телефон, она уже заулыбалась и оборвала себя на полуслове.

— Ну вот, а я о чем говорю, — тихо добавила Полина, кивнув родителям на подругу, уже что-то быстро набирающую в ответ.

— А жених-то хороший? — также шепотом спросила мама. Полина пожала плечами.

— Не знаю. Я его не видела. Только по фотографиям. Красивый. Слишком. Это его первый недостаток. Второй — находится далеко. Третий — ни бельмеса по-русски.

— Но зато он готовит отличную пасту, очень интересный и любит детей! — припечатала Настя, которая опять все услышала.

— Погодите… Как это «ни бельмеса по-русски»?! Он что, турок какой-нибудь? — растерянно замерла с ложкой, которой собралась вылавливать вареники, мама.

— Итальянец. Живет в Венеции, — ответила за подругу Полина. — Настасья с ним в последнюю поездку в Италию познакомилась. Вскружила ему голову и упорхнула, пташка наша. Теперь вот целыми днями и ночами переписывается с ним. С телефоном в руке даже спать ложится.

…В Венецию Настя отправилась одна: подруга задерживала сроки сдачи нового романа и не могла уехать до тех пор, пока не закончит рукопись. Девушка не раз собиралась в город своей мечты, но каждый раз поездка по каким-то причинам отменялась. Она думала перенести поездку и в этот раз, но Полина отговорила, сказав, что Венеция уже давно Настю ждет.

Город принял ее с распростертыми объятиями. Они — Настя и Венеция — словно вступили в тайный сговор. Город открывал ей свои секреты легко, будто старому другу, вел ее по паутине узких улиц, переходящих одна в другую, словно за руку, дарил подарки в виде неожиданных экспозиций, устраиваемых художниками прямо во дворах. Настя, никогда не бывавшая в Венеции, гуляла по ней так свободно, словно тут родилась. Солнце, ласкающее каменных львов, голуби на площади Святого Марка, уличные оркестры, резной, как шкатулка восточной красавицы, дворец Дожей — все это было с нею раньше, в снах ли, мечтах ли, рассказах ли, прошлых жизнях. Каталась ли она по Большому каналу на речном трамвае, трогала ли прохладные камни домов, жмурилась ли от солнца на площади, пряталась ли в тени случайного дворика — она узнавала город.

Но главный подарок Венеция припасла ей накануне отъезда. Прощаясь с городом, Настя бродила по уже исхоженным ею за эти дни маршрутам. Солнце спустилось до самых вод каналов, и Настя с сожалением подумала, что пора возвращаться в отель. Она пересекала уже один из мостов, когда заметила одинокого мужчину, стоявшего лицом к каналу и пишущего сообщение на мобильном телефоне. Проходя мимо незнакомца, Настя с неожиданно возникшей грустью подумала, что Венеция — город влюбленных. Вот и этот мужчина, скорей всего, ожидает на свидание свою любимую и пишет ей. Итальянец оторвал взгляд от телефона в тот момент, когда Настя проходила рядом, и вновь вернулся к прерванному занятию.