Черное солнце - Джеймс Твайнинг

— Вот, значит, от кого я слышал это имя раньше, — произнес, задумчиво кивая, Том.

— Но на кой, черт возьми, ему сдалась такая коллекция? — спросил Арчи, с неодобрением рассматривая синагогу.

— Ему была нужна не коллекция, — поправила его Доминик, — он искал одну картину, особенную. Портрет какой-то девушки. Он говорил, что это ключ.

— Какой еще ключ? — пробурчал Арчи.

— Не знаю, — пожала плечами Доминик.

— Зато это наверняка знает Ренуик, — с горечью проговорил Том. — Он дразнит меня. Показывает, как близко он подошел к разгадке.

— Поэтому нельзя, чтобы ты на это купился, — твердо проговорил Арчи. — Он подбросил ее тебе как приманку. Ну а мы приманку выкинем и будем жить так, как будто ничего не случилось.

— Ничего не случилось? — Глаза Доминик заблестели. — Мы не можем просто наплевать на это, Арчи. Ведь это же убийство, кого-то убили, и мы можем помочь найти убийцу.

— Я и не спорю, — запротестовал Арчи. — Но я же знаю, что за человек Кассиус. Это не первая жертва его гнусных делишек. Тому старику, чья это рука, мы уже не поможем, а вот себе — да. Ну что, Том? Что будешь делать?

— Позвоню Тернбулу. — Том снял телефонную трубку и нашел в бумажнике номер Тернбула.

— Ты слышал, что я сказал?

— Я слышал вас обоих, и Доминик права: мы не можем просто наплевать на это.

— Он играет с тобой. Не поддавайся, оставь все как есть.

— Я не могу оставить все как есть, Арчи. Этим занимался мой отец. И если Ренуик ищет то же, что искал мой отец, моя задача обойти его. Я не дам ему выставить себя дураком. Во второй раз это у него не выйдет.

Глава 17

Горы Блэк-Пайн, Мальта, Айдахо

5 января, 15.30

Бейли и Виджиано скатились с косогора так быстро, как только могли, то и дело неловко оступаясь в невидимые снежные ямы и путаясь в скрытом под снегом кустарнике. Наконец они, запыхавшись, добрались до правого края участка. Они перелезли через изгородь и, оставляя за собой свежую колею, устремились к переднему входу. Там их встретил один из людей Васкеса; забрало его шлема было поднято, лицо выражало смущение и беспокойство.

— Сюда, сэр.

Он провел их по коридору, где были в избытке навалены туфли, башмаки самых разных размеров, старые газеты, в большую кухню, где их дожидался Васкес. Длинный дубовый стол был накрыт для обеда, между кусками мяса сновали тараканы, края стола обросли плесенью. Воздух отяжелел от мух и гнилостного запаха, который Виджиано не спутал бы ни с каким другим, — запаха разлагающейся плоти.

Васкес кивнул на дверь:

— Мы еще не проверяли подвал.

— Подвал? — нахмурился Виджиано. Он вытащил из кармана куртки план участка, разгладил его и прикрепил его к стене, позаимствовав кнопки, которыми был пришпилен старый-престарый календарь Национальной стрелковой ассоциации. — Здесь нет никакого подвала.

— А это что тогда? — Васкес распахнул дверь и указал на уходящую в темноту узкую лестницу.

Включив фонари, они прошли по лестнице, а затем — вслед за Васкесом — по узкому коридору, время от времени бросая на землю зеленоватые осветительные патроны. С каждым шагом запах нарастал, становилось все холоднее.

Васкес заглянул в комнату в дальнем конце коридора и тут же вышел; на лице его было написано отвращение.

— Надеюсь, вы, ребята, сегодня не обедали.

Виджиано и Бейли вошли внутрь. Вонь стояла невыносимая, и мухи жужжали, как будто работал небольшой мотор. Но худшие их опасения не подтвердились; то, что они увидели, скорее удивило их. Посреди комнаты распласталась большая немецкая овчарка, язык у нее вывалился из пасти, в залитом кровью коричневом мехе копошились мушиные личинки. Рядом валялись два истекших кровью питбуля и тощая дворняжка, голова у нее была отстрелена почти напрочь.

— Теперь мы знаем, почему никто не видел собак, — сухо проговорил Васкес.

Он осветил фонариком пол: серый бетон был усыпан медными гильзами, поблескивавшими, словно чьи-то маленькие глазки.

— М-16. Пара обойм, не меньше. Чтоб уж наверняка.

— Но где все? — спросил Бейли. — Куда все исчезли?

— Сэр? — В дверном проеме показался один из людей Васкеса. — Мы нашли еще кое-что.

Они прошли за ним по коридору в другую, меньшую по размерам, комнату, где стоял письменный стол. Здесь не было собачьих останков и стреляных гильз, но на полу были разбросаны какие-то бумаги. Виджиано нагнулся и поднял один листок. Это было расписание рейсов самолетов, отправляющихся в округ Колумбия.

Он выпрямился и прошел в дальний конец комнаты. К стене был пришпилен большой чертеж — внутренний план какого-то здания; некоторые его части были обведены красной ручкой. Подпись под чертежом сказала ему все, что он хотел знать: «План Национального музея криптологии. Расположение, системы вентиляции и центрального отопления».

— Вот они, голубчики. Все ясно.

Он показал чертеж Васкесу, и тот кивнул:

— Да, здесь все.

— А там что? — Бейли направил луч фонарика на ржавую железную дверь посреди стены.

Васкес подошел к двери и посветил в маленькое смотровое отверстие.

— Они там, — восторженно вскричал он, — там! За этой дверью есть еще одна, а за ней камера. Господи, как же им там тесно.

— Дай-ка посмотреть, — грубо оттолкнул его Виджиано.

— Они еще живы? — спросил Бейли.

— Да. Вон одна смотрит на меня.

— Что она говорит?

— Откуда я знаю, — огрызнулся Виджиано, — тут две железные двери.

Он отступил на шаг, и к глазку подошел Бейли.

— Она машет руками, — нахмурился он, — словно хочет, чтобы мы ушли.

— Откроем дверь — разберемся, — оборвал его Виджиано.

— Вы уверены? — осторожно спросил Бейли. — Она явно не хочет, чтобы мы ее открывали. Может, позвать сюда ребят из полиции?

— Да плевать мне, что она хочет, — взорвался Виджиано. — Что я, зря полчаса на морозе торчал?

— Сэр, я правда думаю, что мы должны сначала все проверить, — настаивал Бейли. — Иначе она не стала бы так сигналить. Может, нам стоит сначала наладить с ними связь, узнать, что случилось?

— Это и ежу понятно, что случилось, Бейли. Какой-то ублюдок их там запер. И чем скорее мы их освободим, тем скорее я приму душ. Васкес!

Пожав плечами, Васкес отодвинул засов и открыл первую дверь. Но прежде чем он успел открыть вторую, раздался крик Бейли:

— Подожди!

Бейли посветил фонариком в смотровое отверстие второй двери, и все увидели, что все окошечко закрыто белым лоскутком, на котором в спешке и, похоже, черным карандашом для подводки глаз было нацарапано: