Украденный роман - Кантор Джиллиан
– Мне очень жаль, – наконец выговорила я. Эш кивнул.
– Она любила озеро, мы туда постоянно приезжали. Там никто нас не знал и не донимал. Сорок минут от дома – а как будто другой мир. – Он помолчал. – Я не был здесь с ночи аварии…
Я снова не знала, что сказать. И не очень понимала, испытывает ли он грусть или благодарен мне за повод снова посетить это место.
– Мы не обязаны туда ехать, если это слишком тяжело, – мягко заметила я, но Эш только покачал головой, и мы сначала углубились в каньон, а потом поднялись выше, и вот уже перед нами засверкали голубые воды озера.
Как пояснил Эш, дом, стоявший на берегу озера, был реконструкцией, оригинальное здание, еще раз подчеркнул он, сгорело. После смерти деда Эш приезжал сюда на выходные, и в доме до сих пор жила и приглядывала за хозяйством экономка, работавшая у Генри Эшервуда в последние годы его жизни.
– Она, правда, не настолько стара и поэтому не застала бабушку, – добавил Эш, когда мы оказались на подъездной аллее, – но я подумал, что вы в любом случае захотите поговорить с ней. Она знает все об истории моей семьи, старом доме и современном, и провела с дедом больше времени, чем кто бы то ни было.
Он выключил мотор, и я взглянула на дом: не такой большой, как поместье в Малибу, но все равно внушительный, двухэтажный, в стиле крафтс-ман, как будто хозяин пытался скрестить колониальный особняк и хижину лесоруба.
Мы выбрались из машины, и, не сразу вспомнив, что Эша воспитывал дед, я спросила:
– Вы выросли здесь?
– Отчасти. С двенадцати лет я учился в закрытой школе в Вермонте, а лето мы проводили во Франции.
Ну еще бы – отпрыску такой богатой семьи полагалось учиться в закрытой школе и ездить на лето в Европу.
Эш прокашлялся и остановился на миг, чтобы взглянуть на дом.
– Но мои детские воспоминания связаны в первую очередь с ними – с этим домом, этим озером. – Он вдохнул полной грудью, вбирая окружающие запахи.
Я последовала его примеру, потому что хотела запомнить эту сцену, чтобы как-нибудь впоследствии использовать в книге. Воздух, свежий и влажный, благоухал ароматом растущих вокруг сосен. Я уже понимала, почему Эш любил это место – и Анджелика, скорее всего, тоже.
Эш открыл переднюю дверь ключом, и я проследовала за ним внутрь, в двухэтажный вестибюль, украшенный внушительной хрустальной люстрой.
– Ау, – позвал Эш, – миссис Дэниелс, вы дома?
Несколько секунд спустя из-за поворота, как чертик из коробки, возникла крошечная женщина средних лет.
– О, Эш, милый, какой приятный сюрприз! – просияла она, теряясь в его объятиях. Потом отступила на шаг и обхватила его лицо ладонями. – Дай-ка взгляну на тебя, а то ты давно здесь не появлялся.
Я испытала неловкость, словно увидела что-то, не предназначенное для моих глаз, мгновенно залилась краской, и только тут миссис Дэниелс меня заметила. Нахмурившись, она повернулась к Эшу и уточнила:
– А это кто?
– О, простите, – спохватился Эш, – это та писательница, Оливия Фицджеральд, которую я нанял, чтобы написать историю бабушки Эмилии. Мы приехали, чтобы провести небольшое расследование.
Экономка снова внимательно оглядела меня, похоже, на миг задержавшись на моих разноцветных глазах. Застеснявшись еще сильнее под ее пристальным осмотром, я моргнула и спрятала щеки в ладонях.
Если я перенеслась внутрь собственного, слегка искаженного, пересказа «Ребекки», значило ли, что миссис Дэниелс – моя миссис Дэнверс? От смехотворности этой мысли у меня в горле забулькал смешок, который в итоге превратился в хриплый кашель. Я прикрыла рот и извинилась.
Миссис Дэнверс – нет, миссис Дэниелс – все еще хмурилась, и, судя по ее морщинам, возможно, она была старше, чем мне показалось, и приближалась уже к возрасту угасания.
– Приятно познакомиться с вами, миссис Дэниелс, – наконец выговорила я нужные слова. – Эш сказал, что вы – кладезь информации об этом доме и его семье, и я бы с радостью задала вам несколько вопросов.
Морщинки на лбу миссис Дэниелс немного разгладились, и теперь она взирала на меня скорее скептически.
– И что вы за писательница? Какие книги написали?
– Блестящая, – решительно ответил Эш, обнимая меня за плечи и слегка прижимая к себе: фамильярный жест, за который я все-таки была признательна. И не отстранилась. – А у вас не найдется несколько ваших восхитительных буррито на завтрак? – поинтересовался Эш, убирая руку с моих плеч. Миссис Дэниелс просияла улыбкой, и стало понятно, что она без ума от этого мужчины – так же, как и любое другое существо, которое оказывалось в сфере его влияния.
– Нет, но я быстренько наметаю. Вы хотите буррито на завтрак, О-ли-ви-я? – произнесла она мое имя по слогам, так что оно прозвучало грубо и тяжеловесно.
– Да, с удовольствием, спасибо, – ответила я.
Она снова прищурилась в мою сторону, развернулась на каблуках и отправилась на кухню. Эш поймал мой взгляд, слегка пожал плечами и бросил в спину миссис Дэниелс:
– Мы с Оливией собираемся к озеру, а когда вернемся, поболтаем, да?
– Конечно, дай мне полчаса, милый. – Она развернулась и на этот раз обратилась ко мне: – Смотрите под ноги, Оливия, сейчас сезон гремучих змей.
– А что, тут действительно есть змеи? – спросила я Эша, когда мы отправились по каменистой тропе в сторону озера. Я снова надела милые красные балетки и с трудом поспевала за быстро шагающим Эшем, потому что пыталась одновременно смотреть и под ноги, и по сторонам, опасаясь змей, и уже жалела, что не выбрала туристические ботинки.
Эш остановился так внезапно, что я едва не врезалась в него. Он поспешно протянул руки, чтобы поймать меня, но случайно так вышло, что вместо этого обнял. Мы замерли, потом я нервно рассмеялась и поспешно отступила назад, пробормотав:
– Извините, я смотрела, чтобы не наступить на змею.
– Тут, конечно, водятся змеи, – ответил Эш, – но я ни разу ни одну не видел. У миссис Дэниелс специфическое чувство юмора, – улыбнулся он.
– Так она… пошутила?
Эш пожал плечами: он не мог гарантировать, что мы не встретим змею, но его это совершенно не волновало. Он протянул мне руку.
– Пойдемте. Не волнуйтесь, я послежу за змеями.
Мне не стоило брать его за руку. Я знала, что не должна брать его за руку. Но он смотрел на меня и не думал убирать ладонь, так что в итоге я бы проявила грубость, проигнорировав его жест. Ощутив тепло его кожи, я внезапно осознала, что замерзла. Эш как ни в чем не бывало переплел свои пальцы с моими, и, рука в руке, мы направились к озеру.
Через несколько минут мы достигли конца тропы, и перед нами раскинулась водная гладь, яркая, голубая и, в отличие от океанской, спокойная. Я видела все озеро от берега до берега, поэтому ощущения затерянности в бесконечности, как бывает на море, не возникало. Я представила, как Эмилия стояла на этом же самом месте, и поняла, что до сих пор не знаю, как она умерла, некролог не сообщал, поэтому я задала этот вопрос Эшу.
– В пожаре, – тихо ответил он. – Дедушка не особо хотел рассказывать, но я знаю, что он смог выбраться из дома, а она нет, и до конца жизни он винил себя за это.
– Как ужасно. Она же была совсем молодой. – Почему-то у меня сложилось впечатление, что Эмилия утонула в озере. С другой стороны, небольшая разница – задохнуться дымом или захлебнуться водой. Меня снова пробил озноб, несмотря на согревающее тепло руки Эша.
– Все забыли о ней, – так же тихо продолжал Эш, глядя на воду. – Хотя моя семья всегда находилась в центре внимания прессы, вышло даже несколько биографий, но бабушке Эмилии уделяли разве пару строк. Возможно, вам удастся это изменить?
Я кивнула и мягко сжала его ладонь, он ответил тем же, и в этот момент я поверила словам Чарли – я разберусь, как рассказать историю Эмилии.
Похоже, возня с буррито для завтрака подняла настроение миссис Дэниелс, потому что, когда мы вернулись на кухню, она не нахмурилась при виде меня, а любезно вручила тарелку и предложила стул. Эш дошел до здоровенного холодильника из нержавеющей стали и вернулся с бутылкой острого соуса, окунул в него один буррито и предложил мне. Я отказалась.
