Украденный роман - Кантор Джиллиан
– М-м-м-м, – задумчиво протянула Чарли. – Так он нанял тебя из-за «Бекки», да? – Ее тон яснее ясного говорил, что она, подобно мне, не может поверить, что кто-то в самом деле прочитал «Бекки». Ну спасибочки, Чарли. – …но какую книгу ты должна для него написать? – Ой, Чарли что-то говорила? – Мемуары? Роман?
– Вот в том-то и загвоздка, – отозвалась я. – Я понятия не имею.
На том конце провода воцарилась тишина, а потом Чарли сказала:
– Да какая разница? Ты что-нибудь придумаешь. Мы просто заявим, что это роман, основанный на реальных событиях, – и можешь писать что вздумается. Нам даже необязательно использовать твое литературное имя, можешь взять другой псевдоним.
Ни одно из этих предложений не добавило мне спокойствия и уверенности.
– Чарли, там что-то происходит, но я никак не могу зацепиться за ниточку… что-то неладно во всей этой истории. Я только что ездила в гости к Эшу и…
– К Эшу? – перебила меня Чарли. – В гости? Боже ты мой, ты была в его доме! И как там?
Я коротко рассмеялась.
– В целом, соответствует ожиданиям – огромное стеклянное поместье на краю утеса с видом на Тихий океан.
Чарли вздохнула.
– Оливия, скажи честно – он же офигеть как горяч, а?
Я на миг прикрыла глаза: мы были не настолько близки с Чарли, и я уже пожалела, что не ответила на ее письмо утром, на трезвую голову. Тогда бы я наверняка соврала, что все круто и я уже вовсю работаю над величайшей книгой на свете. Она видела Джека однажды, на вечеринке по поводу выхода «Всех маленьких огоньков», но я не могла вспомнить, сказала ли ей, что Джек съехал. Мы всегда разговаривали только о работе. До этой минуты.
– Ну же, признавайся, – не унималась Чарли.
– Ну… да? – ответила я по существу.
Чарли вздохнула.
– Но, наверное, тот еще засранец.
Я погладила свитер, ощущая шероховатое переплетение нитей.
– Ни капли. Вообще он очень милый. – И завораживает – нет, опьяняет… Я поспешно отогнала воспоминания: раз Чарли на проводе, нужно призвать на помощь всю ее проницательность. – Но знаешь, что еще странно? – попыталась я вернуться к обсуждению проекта. – На «Реддите» пишут, что его жена все еще жива. Или он инсценировал ее смерть и все такое.
– На «Реддите» пишут, что Иисус все еще жив, – хихикнула Чарли, замолчала на добрую минуту и вдруг сообщила: – Не знаю, в курсе ли ты, но ходит слух, что перед смертью она рассылала по издательствам какую-то книгу.
– Анджелика? – Я вспомнила недоброе лицо с портрета, и мне стало не по себе просто от звука ее имени. С океана снова налетел бриз, и я покрылась мурашками.
– Ну еще бы, какая жена миллиардера не хочет издать собственную книгу? – вздохнула Чарли. – Наверняка там было бы полно смачных откровений.
Я вспомнила комментарии на «Реддите» с предположениями, что Эш убил жену.
– Что ты хочешь сказать? Что ее смерть была подозрительной?
Чарли рассмеялась – так звучно и искренне, что у меня зазвенело в ушах. Пришлось немного отодвинуть трубку от уха, пока она не успокоилась.
– Тебе не кажется, что мы живьем попали в метапрозу? Роскошный вдовец, большой дом у воды, слухи о смерти его жены…
Возможно, именно эта мысль беспокоила меня, но я не могла ее сформулировать. Я как будто стала героиней пересказа «Ребекки», и теперь мне предстояло написать еще одну историю об Эмилии Эшервуд и «Ребекке» после того, как я написала собственное переложение романа. Чарли была права – вокруг царила метапроза в высшем проявлении.
– Только не вздумай выходить замуж за этого мужика и не зациклись на его жене, хорошо, Оливия? – Чарли рассмеялась, откровенно подшучивая. – Но если серьезно, – сменила она тон, – выдохни. Наш план таков: просмотри завтра дневники его бабушки. Делай как можно больше фотографий и записей. Потом возвращайся в Бостон и напиши черновой вариант. Я в лепешку разобьюсь, но выжму из этого проекта столько денег, что жопой можно будет есть.
Господи, послушать Чарли, так все проще простого, а я со своими сомнениями и опасениями делала из мухи слона.
Закончив разговор, я еще посидела на балконе, допивая вино, пока совсем не закоченела, и побрела в постель. Мои сомнения развеялись, как сухие листья, и, уплывая в объятия сна, я могла думать только о том, как стою на веранде дома на утесе, а Эш держит меня в своих объятиях.
Глава 17
– Итак, у меня плохие новости, – заявил Эш на следующее утро, открыв дверь и пропуская меня в гостиную. На этот раз я не стала снимать солнечные очки, потому что бутылка «Мерло» накануне оказалась плохой идеей, голова у меня пульсировала от боли. Но завтра мне уже предстояло улетать, поэтому стоило поработать как следует, чтобы Чарли, по ее выражению, могла разбиться в лепешку ради успеха книги. – Журналы уже выслали обратно, но, похоже, доставка задерживается.
– Серьезно? – Я вздохнула и села на кушетку, осторожно сдвигая очки наверх и морщась от бьющего в окна утреннего солнца, усиленного бликами от воды.
– Я подумал, что нам не помешает прокатиться.
– Эш, – произнесла я как можно тверже, – никаких больше китов. Я здесь последний день, и у меня еще куча вопросов.
– Я знаю, – отозвался он, – поэтому подумал, что мы можем съездить на озеро Малибу, где жила бабушка. И где она умерла, – мягко добавил он. – Как вам такое предложение?
Я кивнула, потому что мне в самом деле понравилась эта идея. Я была, так сказать, писательницей-материалисткой, которой требовалось чувствовать землю под ногами, пересыпать песок между пальцев, вдыхать запахи и чувствовать кожей ветер.
– Не хотите сначала выпить кофе? – спросил Эш. – У вас измученный вид.
В номере я уже выпила две чашки кофе и теперь ощущала странную смесь нервного возбуждения и похмельной вялости. А главное, я не хотела задерживаться в доме Эша – оставшиеся для работы минуты стремительно убегали.
– Нет, я в порядке, – сказала я, надеясь передать голосом уверенность, которой не испытывала. – Приступим к делу.
Эш привел меня в гараж на шесть машин и повел к черному «Порше», прокомментировав, что дал Нейту выходной, потому что хотел сам сесть за руль, и открыл передо мной пассажирскую дверь. Усевшись и пристегнувшись, я позволила себе немного расслабиться. Представила, как рассказываю Чарли, что сидела в пассажирском кресле «Порше» Эша, и поняла, что, даже отдавая себе отчет в реальности происходящего, все равно уже сомневаюсь, что мне не чудится.
Эш вырулил на извилистый подъездной путь, выехал на шоссе и втопил газ. Он закладывал повороты так безрассудно, что я не могла не вспомнить об Анджелике, о том, что она погибла в аварии. Казалось бы, Эш после такого должен был стать осторожнее на дорогах – но нет. Я вцепилась в ручку двери, Эш бросил на меня взгляд искоса и немного отпустил педаль газа. Почувствовав, что мы поехали медленнее, я не удержала выдох облегчения.
– Извините, – почти смущенно сказал Эш. – Я теперь редко вожу сам, но когда сажусь за руль, меня накрывает всепоглощающее чувство свободы. Просто уносит.
Я кивнула, хотя могла ли в принципе понять, что испытывает такой человек, как Эш?
– Я тоже довольно давно не водила машину, – призналась я. – У меня и машины-то нет.
Не стану же я объяснять, что после смерти матери я не в силах сесть за руль. Я как будто утратила доверие и к себе, к своей способности управлять этой огромной металлической клеткой, и к самой машине, которая перемолола тело моей матери. Когда мы впоследствии пользовались каршерингом, за руль всегда садился Джек, а я сама стала фанатом такси вскладчину, общественного транспорта и своих двоих.
– Андж ненавидела мою манеру водить, – внезапно произнес Эш, почти заставив меня вздрогнуть, потому что впервые за эту неделю я услышала от него имя жены. Не Анджелика – Андж. – Просто отказывалась ехать со мной. Чувствовала себя в безопасности, только когда сама сидела за рулем. – Я пожевала губами, не зная, что ответить. – Иронично, да, что она была за рулем, когда… – Он умолк, и несколько минут мы ехали в молчании, пока не свернули на извилистую Малибу Каньон Роуд и еще больше снизили скорость.
