16 лошадей - Грег Бьюкенен
На некоторых головах надрезы выглядели более умелыми по сравнению с другими. Возможно, наловчились в процессе или, наоборот, к концу пилили в спешке. А может, один из них знал, как нужно резать, а второй оказался менее опытным.
Перерезаешь ножом горло стоящей лошади, на которую начало действовать успокоительное.
Ноги животного медленно подкашиваются.
Оно истекает кровью, перестает дышать и падает на пол.
Пока лошадь умирает, отрезаешь голову проволочной пилой. Если понадобится, пускаешь в ход нож.
Купер прочитала показания свидетеля: «Они… они плакали. Точнее, один из них плакал», – сказал бездомный. Сделала пометку – разузнать о случаях жестокого обращения или внезапной пропажи животных в этом районе.
Она вернулась к работе и принялась снимать с голов кожу. У некоторых животных она отделялась легко, с другими было сложнее. У лошадей кожа плотно прилегала к костям черепа, так что приходилось снимать ее частично, лоскутами, хотя Купер старалась захватить за раз как можно больше. Начать надо с голов, которые лучше сохранились, заодно осмотреть их еще раз, вдруг пропустила след от укола, особенно на шее. Там могла остаться запекшаяся кровь. Нескольким лошадям успокоительное ввели сами ветеринары, но что насчет остальных?
Купер разложила лоскуты кожи, пометила поврежденные и стертые места, которые могут на что-то указать в дальнейшем. Приложила к каждому куску бумажную записку, сфотографировала их с разных сторон изнутри и снаружи, внесла информацию в свой планшет.
Автолиз шел полным ходом. Организм начал переваривать сам себя.
Глава 16
Когда Алек только переехал в Илмарш, с соседями он почти не виделся. Поразительно, как замкнуто держатся здесь люди. Мало кто с ним здоровался.
Трудно представить, что происходит за закрытыми шторами и опущенными жалюзи соседних домов, выстроившихся полумесяцем из кирпичей и электрического света. Один светился красным, другой – голубым, третий – белым, в зависимости от цвета занавесок.
Подходя ближе к дому, Алек расстегнул пальто. Завтра обещают теплую погоду, почти двадцать градусов – невероятно. Даже слегка пугает. Джордж прожужжал ему все уши о том, что хочет устроить барбекю, разжечь последний костер мрачного ноября.
Алек протянул руку к двери и только потом заметил, что она открыта.
Внутри кто-то был.
•
Увидев грязные следы на лестнице, он подумал, что это Саймон пришел домой и забыл закрыть дверь.
Еще минуту и сорок три секунды у Алека не было никаких других предположений.
Он запер за собой дверь и пошел на кухню, чтобы сделать кофе.
Окликнул Саймона и спросил, хочет ли он чего-нибудь поесть.
В ответ – тишина.
•
Когда чайник закипел, и голубая плитка на стене покрылась влагой от пара, Алек услышал, как в замке повернулся ключ.
Саймон бросил рюкзак на пол, в его каштановых волосах сверкали капли дождя. Алеку говорили, что сын похож на него, однако сам он видел в мальчике только призрачные черты жены. Ее блестящие глаза, ее нос – конечно, в восемнадцатилетнем парне все это складывалось в другую картину, но моментально узнавалось, если понимаешь, куда смотреть.
– Ты всю лестницу перепачкал, – хмуро сказал Алек.
– Чего?
– Когда заходил домой и оставил дверь открытой.
– Да я только вернулся, – возразил Саймон.
– Ты уже был здесь, – повторил Алек.
– С чего ты взял? – недоумевая, спросил сын.
– На лестнице грязь.
Алек почему-то вдруг ужасно разозлился, однако решил скрыть свой гнев.
Саймон перевел взгляд на темную лестницу, хотя по-прежнему не понимал, в чем дело.
– Это не я. Я только что пришел.
Следы, ведущие только наверх, но не обратно, еще не высохли.
Отец сказал сыну ждать внизу.
Алека трясло. Он обыскал все комнаты – пусто. Следы пропадали на лестничной площадке у выключателя – может, тут-то незваный гость и увидел, что все перепачкал? Не считая грязи, все было в порядке: нигде не горел свет, не остались открытыми окна, ничего не пропало.
Когда Алек спустился вниз с бешено колотящимся сердцем, Саймон сидел перед телевизором.
– Так, значит, тебя не было дома? Это не ты испачкал лестницу?
Сын, не обернувшись, покачал головой.
– Ты ведь не стал бы мне врать?
– Ты сам видел, как я пришел. Не понимаю, чего ты ко мне прицепился.
•
Дрожа всем телом, Алек снова включил чайник. Все шло наперекосяк… Дома полно рабочих записей и фотографий с места преступления. Пока непонятно, заглядывал ли кто-то в его ноутбук и сумел ли получить доступ к файлам.
Обходя комнаты, он подмечал важные вещи, которые лежали у всех на виду.
Недописанные отчеты, листок с номером телефона женщины, сбежавшей с «Родной фермы». Надо бы ей позвонить.
Что бы подумал Саймон, если б увидел эту записку? Если к цифрам Алек добавил бы еще и имя той пропавшей, Грейс? Хорошо, что он этого не сделал. Саймон бы, наверное, решил, что отец кого-то себе нашел. Интересно, как бы сын к этому отнесся?
На кухне, рядом с календарем, все еще висела та фотография двенадцатилетней давности, где его сыну шесть и где он стоит рядом с матерью.
Любовь – это кошмар. Столько отдаешь другому человеку, так зависишь от него, а он от… Эта мысль уже проскакивала у Алека. Когда-то в последнее время.
Ему показалось, что он сходит с ума. Он сидел в темноте за компьютером и ждал слесаря. Пытался выкинуть случившееся из головы, но не был уверен, сумеет ли забыть обо всем, что могло произойти или еще произойдет.
Он снял зеркало со стены в прихожей, его поверхность потрескалась. Тут уж точно сам виноват. Давно собирался его выбросить. Алек завернул все осколки в старые газеты, чтобы никто не поранился. Отнес все в контейнер на заднем дворе, но в последний момент все же порезал костяшки пальцев, когда проталкивал куски зеркала внутрь мусорного бака.
Он вернулся в дом. Пустая стена без зеркала заметно выделялась.
Алек стал искать значение числа в интернете. Хотел узнать, что может за этим стоять, даже если это полный бред, даже если его идея окажется бесполезной.
Почему именно 16?
Глава 17
Месяц назад
Вдалеке от бухты, где береговая линия сливалась с солнцем, рядами стояли заброшенные домики.
Вокруг них бурлила морская вода, поднимаясь через доски пола.
Никто сюда не приезжал.
С берега за
