Бетонная агония - Дмитрий Новак
А ты ничего и не ждешь,
Тишина пустоты лишь музыки звук,
Которого стоимость – грош.
Ты мог бы стать астронавтом,
И улететь навсегда,
Но для засиживаний в квестах варкрафта
Мотивация не нужна.
Чувства хорошего нет, нет плохого —
Все поглощается тьмой,
Но разрывается адский холод
Внутренней пустотой.
И где-то в ней, преисполнившись вечностью,
Ты смотришь шизоидный фильм.
Иллюзион богатства, успешности,
Хотеть стать тупее решил.
Не мне говорить о проблемах морали,
Тому, кто сам есть закон.
В чертогах Вальгаллы оды слагали
О генерале, что чертовски хитер.
Забытое войско, покрытое пылью,
Холодная пустота.
И если не может быть светлого мира,
Пускай происходит война.
А вот и смена, молодцы, всегда бы так. За три недели, что я наблюдаю за этим чёртовым участком, ни разу не видел, чтобы часовые прибыли вовремя. Постоянно в разное время, постоянно с проблемами, их грузовик, грязный, как железная свинья, ломается чаще, чем это позволено законами мироздания. Но, после приезда какого-то важного чина из столицы, распорядок более-менее наладился. Что ж, иногда и начальство может быть полезным.
Беспорядок в одном – беспорядок во всём, вот почему я теперь ухожу. Не из-за политики, не из-за мыслей, просто потому что больше так не могу. Без пожитков, без разрешения, без документов, убираюсь отсюда куда подальше.
Кто сказал, что нужно соблюдать правила? Те, кто правят этим деградирующим уголком не соблюдают никаких, правил. Нет уж, за тридцать лет я уже уяснил, что те, кто живут, не преступая граней, в них же и перемалываются.
И никакого просвета, нигде нет, никакого поступка, только вечный страх и тошнотворный героизм. Там, на той стороне, я готов отдать всё, чтобы жить, если не в свободе, то хотя бы понимая, зачем. Только бы выбраться с этой.
Вот кто-то поставил ширму порядка на несколько дней, и у кого-то другого появился шанс. Никто не будет больше лично бегать и залатывать все дыры в гниющей лодке и надеяться, что не появится новых. Для меня же упустить одну из них – непростительно.
Сегодня ночью я пересеку границу.
Я убрал бинокль в футляр и развернулся на спину, спокойно выдохнул. Где-то в кронах деревьев играет уже зубастый ветер, а через молочное небо тянутся редкие облака. Сегодня не будет луны. Пёстрая осень щедро посыпает землю листвой, а птицы услужливо молчат, так что, при желании, можно за полмили услышать патруль. Вот только по ночам здесь бывает холодно.
И всё же мне нравится эта погода. Её томительная грусть и тоска, контраст цветов и ликованье лета. Да, города прокляты, дождливо и слякотно лето, безобразна в своей грязи зима, но мир вокруг них удивительный, широкий и утончённый одновременно.
Я рад, что наслаждаюсь им сейчас. Этот дивный мир тоскует по мне и печалится, ведь столько раз я совершал паломничество на его безграничные просторы. Возможно, на той стороне до меня будет долетать его прохладный сладостный шёпот. Плохо только то, что я один ценю его голос, один, и более никто.
Лес принял меня в свои объятия и скрыл от ветра и патрулей. В двухстах ярдах от него – участок границы, отделённый от кромки деревьев ровным, как стол, голым лугом, идущим в наклон. За ним – колючка, несколько человек, вышка и спуск к реке. Скверно, но лучше места в округе не найти.
К северу отсюда есть ещё один спуск, где река прорезается через узкое глубокое место, но там стоит столько людей и техники, что можно получить пулю задолго до того, как увидишь сам пункт. Там нас не ждут.
Да, именно здесь, непременно. Тихо проползти через луг, пробраться к колючке, перерезать проволоку и ползком вниз, по песчаному склону. Можно наделать много шуму, если просто так нырнуть в воду, поэтому придётся хорошенько изваляться в грязи.
Течение реки не очень сильное, место мелкое, но достаточно широкое, поэтому плыть придётся долго. Вода в это время года не слишком холодная. К тому же, дожди ещё не начались, и берега остаются на своём месте.
Отцовские часы показывают шесть. Скоро солнце пойдёт ко сну, видимость ухудшится. Небо уже покрывается тяжёлой синевой, смутные тени начали марш на восток, ветер кусался всё сильнее, скверно, но терпимо. Главное, что летнее тепло всё ещё борется с осенней тоской, и на этом поле битвы я смогу выжить. По крайней мере, вода не будет так сковывать лёгкие.
Спать сейчас слишком рискованно, и, чтобы занять себя, я проверяю то, чем обладаю. Бинокль, кусачки, часы, изолента, маленькие рогатинки из толстой проволоки, потёртый брезентовый плащ, фляга с водой, мешочек с галетами и охотничий нож. Его я берегу на самый крайний случай, когда выбора не будет.
Осталось шесть часов.
Поначалу выжидать по нескольку часов очень трудно. Чувствуешь, как мысли искрят в мозгу, отдаваясь в нейроны, и заставляют тело беспомощно ёрзать под напором упрямого комка в голове. Голова становится всё тяжелее и тяжелее, вечно хочется что-то делать, что-то говорить, чтобы потом не испугаться собственного голоса. Банально изменить положение, например, встать и немедленно броситься в воду, полагаясь на слепую удачу.
Но потом становится легче. Время сливается в единый поток, сложные процессы, до того словно ледокол продавливающие нервные клетки, теперь идут про проторенным путям. Наблюдать за жизнью заставы становится куда интереснее. И даже испытываешь некое чувство, вроде лёгкого раздражения, когда что-то меняется или, например, грузовик приходит вовремя.
Секрет в том, чтобы как можно реже смотреть на часы, отсчитывать время по небу и забыть про деление на минуты. И постараться занять свою голову одной долгой мыслью, разматывать её, словно моток проволоки по сознанию, смакуя каждую деталь. А ещё чаще прислушиваться, новые звуки способны разнообразить картину и не отвлекают от наблюдения.
И ещё не забывать про дыхание и поддержание температуры тела. Если пот застит глаза – обвязать лоб платком, если холодно – ровно дышать на руки и двигать пальцами ног. Все движения должны быть как можно более равномерными. Но главное – сохранять ровный пульс: чем ровнее пульс, тем спокойней голова, тем точнее движения, и тем тщательней используется ресурс времени.
Кто-то переносит это легче. Кто-то может по шестнадцать часов, без выходных, заниматься монотонной работой, еле волоча ноги в конце дня. Этот кто-то и остаётся умирать.
У этого участка, кстати, довольно длинные смены. По шесть часов беспросветного наблюдения, по шесть человек в машине. Они полностью меняются, но бригады состоят из одних и тех же людей. Правда, недавно один, пытаясь наловить рыбки, лишился руки. Проворней надо динамит бросать, господа хорошие. Его увезли, но пока не заменили. Сейчас – полная смена. Значит в полночь будет на пару глаз меньше.
Тут есть интересные персонажи. В первой смене, это там, где плохой рыбак, есть мужичок лет сорока, который очень любит
