Эрик Ластбадер - Плавучий город
— Славный район, — заметил Кроукер. — Мальчики, вы часто здесь бываете?
— Заткнись! — заорал тот, что помоложе, пихнув его в бок дулом пистолета.
— Аккуратнее, сынок. Вдруг ты нечаянно меня застрелишь?
— Перестань! — оборвал полицейского водитель. — Он уже здесь.
Кроукер обернулся и увидел «Линкольн Марк VIII» цвета ночного неба. Водитель включил передачу, и сине-белая машина въехала на свалку. Сквозь открытые ворота «Линкольн» последовал за полицейскими.
Когда Кроукер вышел из патрульной машины, он с удивлением увидел в «Линкольне» мужа Маргариты. Тони был элегантно одет и выглядел как преуспевающий адвокат шоу-бизнеса, кем он в сущности и являлся. Одна лишь шелковая сорочка с его инициалами, вышитыми на одном кончике воротничка, выдавала его честолюбие. Но Тони никогда не смог бы стать гением уголовного мира, каким был Доминик Гольдони. Фактически, размышлял Кроукер, в настоящее время этот человек был обыкновенным дельцом, который пытался доказать окружающим, что обладает такой же абсолютной властью, как и его славный предшественник.
— Убирайтесь, — сказал Тони Д. фальшивому полицейскому, который препроводил к нему Кроукера.
— Но Тони, — запротестовал тот, — этот тип опасен.
— Не сомневаюсь, но со мной Сол.
Сине-белая машина сдвинулась с места и задним ходом выехала со свалки.
— Это местечко — твоя первая земельная собственность, Тони? — ехидно спросил Кроукер.
Он ненавидел этого человека не только за то, что тот был уголовником, но и за то, что жестоко относился к своей семье. Лью вспомнил о побоях, которые Тони наносил Маргарите, как издевался он над своим ребенком, и у него заколотилось сердце. Однако парнем, надо признать, он был красивым.
Тони подошел вплотную к Кроукеру и сказал с придыханием:
— Ты — тот самый человек, который трахает мою жену? — Карие глаза гангстера сузились, оливковая кожа побледнела.
«Изящно формулирует», — подумал про себя Кроукер, а вслух сказал:
— Я тот человек, который к ней и пальцем не прикасается.
— Она считает, что ты — мужик что надо, — мрачно произнес Тони. — Но мне наплевать, спишь ты с ней или нет, я все равно вышибу из тебя мозги и размажу их по кирпичам.
Он поднял руку, и задняя дверца «Линкольна» открылась. Из машины вывалился Сол, телохранитель Тони. Он пристроил на крыше машины мощное стрелковое оружие и нацелил его на детектива. Кроукер понял, что Тони заранее отрежиссировал эту сцену.
— Ну, сукин сын, готовься к смерти! — Тони распирало чувство безнаказанности и торжества.
Кроукер подумал о Маргарите и понял, что умирать ему не хочется, тем более от руки этого ничтожества. Не хотелось и торговаться с Тони, тем более, что это было, видимо, бесполезно. Лью разозлился из-за того, что позволил себе попасть в такое положение. Он долго сидел во Флориде, и безделье притупило его способности. Он много пил, валялся на пляже — вот и утратил ясность мысли и остроту восприятия. Теперь предстояло за все это расплачиваться. Сколько первоклассных полицейских на его глазах погибали, став жертвами одной фатальной ошибки, одного промаха? Теперь настала его очередь.
Боже мой!
Он вспомнил Эликс, в лучах закатного солнца на Марко-Айленде, невероятно красивую женщину, которая непостижимым образом влюбилась в него. Вспомнил Маргариту, такую сложную, волевую, пылкую, взвалившую на себя бремя братской любви и братского наследства, замешенного на преступлениях и крови.
Вспомнил Николаса, их дружбу, закаленную в борьбе, взаимное доверие людей, обязанных друг другу жизнью. Вспомнил своего отца, убитого на задворках «Адской кухни», и его форму полицейского с пятнами крови. Мать Кроукера отказалась похоронить его в этой форме, выкинула ее на свалку, облачив покойного в парадный костюм. Но маленький Лью извлек форму из мусорного бачка и благоговейно завернул в пластиковый пакет. Он вынул ее из шкафа, задубевшую и почерневшую от отцовской крови, в тот день, когда тоже стал сыщиком.
Словно в фильме с замедленной съемкой Кроукер увидел, как Тони Д. кивнул головой, Он почти ощутил, как указательный палец Сола нажал на спусковой крючок, но пуля почему-то в него не попала. Это было странно, потому что расстреливали его почти в упор. Сердце детектива стучало в груди как молот, и он не услышал глухой стон, а только увидел, что Сол тяжело сползает на кучу кирпича и бетона.
— Что происходит... твою мать... — бросился к телохранителю Тони.
— Ума не хватит догадаться, — прозвучал насмешливый голос. — Это тебе не по силам.
Кроукер увидел, как какой-то человек пересек двор свалки. Он был постарше Тони, однако шевелюра непокорных вьющихся волос и широкая ухмылка придавали ему мальчишеский вид. Человек протопал по неровной поверхности двора на длинных ногах и остановился рядом с «Линкольном».
У Тони отпала челюсть.
— Пресвятая дева Мария... Бэд Клэмс.
— Он самый, — произнес Чезаре Леонфорте с присущей ему беспечной улыбкой.
— У тебя, видно, крепкие нервы, если ты ступил на мою территорию без разрешения.
Леонфорте с любопытством разглядывал Тони, словно необыкновенное животное в зоопарке.
— Это не твоя территория! Да, знаю, мы договорились с Домиником, упокой, Господи, его душу, что за мной будет Западное побережье, а за ним — Восток. — Он пожал плечами. — Но такова уж человеческая натура: Доминик начал расширять владения в западном направлении, ну а я продвинулся на восток.
— Ты... вонючка, — взвизгнул, покраснев, Тони. — Ты являешься сюда, убиваешь моего телохранителя, ты что, собираешься развязать тотальную войну?
— Остынь, советник, — сказал Леонфорте. — Я только защищаю свои интересы.
У Чезаре были глаза убийцы. В них плясал еле сдерживаемый огонек дикого бешенства. Кроукер не раз наблюдал такое во время уличных разборок. Но в данном случае было одно отличие: Леонфорте выглядел внешне спокойным и расчетливым, что не вязалось с огоньком в его глазах. Складывалось впечатление, что в одном теле живут два разных человека.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Очнись, советник. Ты — вонючий любитель, который пытается выиграть в незнакомой ему игре. Ты же ничего в ней не понимаешь!
— Я не намерен выслушивать весь этот вздор. С этим ублюдком у меня свои счеты. А тебе что от него нужно... твою мать?
— Не твоего ума дело. Вот что я тебе скажу, советник, почему бы тебе не уехать обратно за реку в твоем великолепном «Линкольне», от которого я, не скрою, в полном восторге, и мы поговорим обо всем как-нибудь в другой раз.
— Что? Ты, видно, думаешь, что можешь вот так запросто закатиться на мою территорию, убивать моих людей да еще приказывать мне?
— Не кипятись, советник. Тебе нужно либо дать дозу успокоительного, либо устроить хорошую вздрючку, а лучше — и то, и другое.
— Ты конченый человек, Бэд Клэмс, — голос Тони прозвучал зловеще, однако на Чезаре Леонфорте это не произвело никакого впечатления. Он щелкнул языком и откуда-то, словно из-под земли, появились два мощных парня в плащах с пистолетами-пулеметами МАК-10.
— Не надо ссориться, советник. Так и быть, я пропущу мимо ушей угрозу в мой адрес. Я не хочу осложнять...
Тони перевел взгляд с парней на Кроукера.
— Не думай, что тебе повезло: еще встретимся...
Кроукер скрипнул зубами.
— Непременно...
Тони в бешенстве отступил за свой «Линкольн». Он был бледен и, казалось, вот-вот потеряет сознание.
— Ты еще пожалеешь, что ступил на эту территорию, Бэд Клэмс, я тебе обещаю.
— Великий человек, — произнес Леонфорте вслед отъезжающей машине.
Потом он повернулся к Кроукеру и рассмеялся.
— Посмотри на себя: взмок как мышь. Что, неохота помирать? — Он покачал головой. — Да, этот парень не шутил. Еще немного — и он продырявил бы тебе башку.
— Думаю, что и вашу тоже...
— А вот уж нет, мои ребята этого бы не допустили. — Леонфорте посмотрел на Кроукера оценивающим взглядом. — Ты еще задираешься? А у самого штаны мокрые. Сейчас позову какую-нибудь бабу, и мы это проверим.
Чезаре расхохотался, потом сразу же посерьезнел.
— Шутки шутками, но вы, дорогой Кроукер, обязаны мне жизнью, а долг платежом красен.
* * *Николас трясся на заднем сиденье военного джипа старшего инспектора Ван Кьета. Глаза у него были завязаны, ноги и руки стянуты металлическим шнурком. Было раннее утро, пахло свежей рыбой и срезанным сахарным тростником. По этим запахам Линнер определил, что его везут обратно в Сайгон, а это значит, что не казнят без суда и следствия. Наверное, его будут допрашивать, но пригласить адвоката, конечно же, не позволят. Не будет и судебного разбирательства, расстреляют без всяких церемоний; это ведь Вьетнам, а не Америка.
Синдо погиб, Бэй тоже. Кое-что стало проясняться в обстоятельствах убийства Винсента Тиня. Известно и имя программиста-кибернетика, который собрал незаконнорожденный компьютер «ти-хайв». Это гражданин России по фамилии Абраманов, скрывающийся где-то в северо-западной части Сайгона. Линнер знал, что нужно сейчас предпринять. Синдо был убежден, что старшему инспектору Ван Кьету многое известно о гибели Тиня. Значит, надо остаться с ним наедине на двадцать минут и вытряхнуть всю полезную информацию. Всего на двадцать минут!
