Пи Трейси - Смертельная поездка
Пальцы Шарон конвульсивно дернулись.
Не делай этого. Не тянись к пистолету. Ты идиотка, потому что ты уже должна была держать его в руке, а сейчас ты не пошевелишь и пальцем и уж тем более не расстегнешь кобуру, потому что если он хоть что-нибудь услышит, то откроет огонь и уложит всех троих. Да и что ты собралась с ним делать? Ты в жизни ни в кого не стреляла, даже в тот единственный раз, когда тебе нужно было, когда ты обязана была это сделать. Ты что, хочешь начать с человека в форме? Господи боже, ты даже не знаешь, что здесь происходит – кто казаки, а кто разбойники. Что, если те люди в пикапе были террористами и собирались что-нибудь взорвать, а ты застрелишь солдата, защищающего свою страну, – все потому, что ты испугалась, а пушка у него больше, чем у тебя? Думай, черт тебя возьми. Думай как полицейский, а не как женщина.
Расслабив диафрагму и межреберные мышцы, она сделала тихий-претихий вдох, а затем медленный беззвучный выдох. Она не сводила с солдата взгляда, стараясь понять, действительно ли он смотрит прямо на них, или это только так кажется.
Спустя бесконечную секунду, в течение которой сердце, казалось, должно было совершить десять ударов, но не сделало ни одного, солдат повернул голову в сторону и сказал:
– Пирсон, есть сигарета?
Три женщины посмотрели в ту же сторону, что и он, и увидели то, чего не заметили раньше: в нескольких ярдах справа от первого стоял второй солдат – ствол его винтовки слабо поблескивал в рассеянном кронами деревьев свете; а еще дальше – ясно различимые фигуры других людей в форме и с оружием, потихоньку переминающихся с ноги на ногу, чтобы размять затекшие мышцы.
– Нам не говорили, что мы можем тут курить.
– Ну, они не говорили и о том, что нам тут можно ссать, но это же тебя не остановило.
– Ладно-ладно, погоди секунду.
Когда солдаты встретились на полдороге между своими постами и наклонили голову, чтобы прикурить от одной зажигалки, Грейс, словно черная тень, шагнула в сторону с тропинки и нырнула в густые заросли гигантских папоротников. Тут же обернувшись, она, глядя в просвет между ребристыми листьями, проследила, как с тропы исчезли Энни и Шарон. Убедившись, что их не видно даже с такого близкого расстояния, она беззвучно опустилась на землю. Ей казалось, что ее сердце стучит ужасно громко на фоне того безмолвия леса, в котором она ясно слышала разговор бойцов.
– Мы тут слишком плотно стоим, Дарем. Надо было рассредоточиться.
– Самое плотное оцепление ставится на наиболее вероятных маршрутах прорыва периметра. Это же азы.
– По мне так никакие это не азы, а напрасная потеря времени. Если бы мы сняли всех людей с оцепления и бросили их на работы, то закончили бы здесь гораздо быстрее – и раньше убрались отсюда.
– Если кто-нибудь проникнет внутрь периметра, будет уже не важно, раньше мы уберемся или позже. Локализация. Именно этим мы сейчас и занимаемся.
Долгая пауза, затем кашель.
– Никто не думал, что так получится.
– Никто никогда не думает, а потом случается что-нибудь такое, что не было предусмотрено ни одним планом и не влезает ни в какие схемы. Любой, у кого есть хоть капля мозгов, повернул бы на этой заставе назад, а они начали ломиться вперед.
– Я слышал, у них там был сынишка. Дарем, а что, если есть и другие люди, оказавшиеся в такой же ситуации, как они? Которых не было здесь, когда разверзся ад, но которые сейчас возвращаются домой? Что тогда?
– Ты сам знаешь, что тогда. И очень хорошо знаешь. Мы выполним приказ, как выполнили его Захер и Харрис. Пирсон, посмотри на это с другой стороны. Все их родственники, все, кого они знают, все равно мертвы. Им незачем возвращаться. В общем, все, кто попадает в этот город, не выходят обратно. Точка, конец рассуждения.
«Ничего себе рассужденьице, – подумала Шарон. – Но по крайней мере, хоть что-то прояснилось». Те люди не были ни террористами, ни торговцами наркотиками, ни иностранными агентами. Их нельзя было отнести ни к одной категории лиц, список которых крутился в мозгу Шарон и принадлежность к которым могла объяснить, если не оправдать, тот факт, что они были убиты американскими солдатами. Эти люди просто оказались не в то время не в том месте.
Прямо как мы.
– Черт возьми, Дарем, это какой-то кошмар. Кто-нибудь обязательно узнает.
– Не узнает, если мы как следует выполним то, что нам поручили.
Энни, затаившаяся на земле справа от Шарон, тихо вздохнула. Затем ее пухлая рука чуть сдвинулась в сумраке зарослей, и радужный ноготь коснулся предплечья Шарон. Первой реакцией Шарон было удивление – она никогда не видела, чтобы Энни до кого-нибудь дотрагивалась. Затем, впервые за два десятка лет, в глазах у нее защипало. Она слишком долго была одна.
Слева от Шарон сидящая на земле Грейс уперлась лбом в подставленные ладони и закрыла глаза. «Слишком близко, – думала она. – Недопустимо близко». Они почти столкнулись с этими бойцами, и виновата в этом была она. Она была впереди, и из-за нее их всех чуть не убили. Она отмахнулась от неуместного сейчас чувства вины, упрятала его туда, где хранилось все это чувство целиком, накопленное за много лет, собранное во многих других подобных и иных случаях, и стала отползать назад – глубже в лес, дальше от тропы. Она двигалась очень медленно и осторожно, стараясь, чтобы ни один лист папоротника не шелохнулся у нее над головой, – больше нельзя было допустить ни одной ошибки. Через несколько минут такого медленного, напряженного передвижения они оставили между собой и пикетом такую широкую полосу прикрывающего их леса, что решились подняться на четвереньки и немного ускорить свой болезненно неспешный поход, отдаляющий их от солдат и свободы и приближающий к городу.
По прошествии, как им показалось, очень долгого времени они добрались до опушки, выходящей к Фор-Корнерсу, и, как одна, растянулись на траве под защитой растущих плотной группой молодых робиний.
Грейс внимательно обследовала взглядом открытое зеленое пространство между лесом и деревянным домом позади кафе, долго и внимательно смотрела направо, налево и назад – тут она задержалась дольше всего, разглядывая сумрачные лесные тени. Тех солдат в лесу очень трудно было заметить – благодаря своей форме они практически сливались с растительностью. Их может оказаться целая дюжина на расстоянии плевка, а она не узнает об этом, пока не станет слишком поздно.
Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, силой воли заставляя ум очиститься и сосредоточиться на том, что им было необходимо прежде всего, – а прежде всего им необходимо было место, где можно спрятаться, относительно спокойное и безопасное укрытие, где они обсудят и взвесят все, что видели и слышали, и решат, что делать дальше.
Ее взгляд остановился на наклонной двери, под прямым углом прилепившейся к основанию дома, – входу в подвал, который одновременно был для жителей дома штормовым убежищем. Перед дверью выделялся пятачок голой земли – там трава не росла из-за того, что этой дверью часто пользовались. Очень может быть, что она, как и все в этом городе, тоже не заперта.
Грейс взглядом привлекла внимание Шарон и Энни, подняла вверх один палец, беззвучно велев им оставаться на месте, затем вскочила, стрелой перелетела через зеленую лужайку и, схватившись за ручку тяжелой деревянной двери, потянула ее вверх. Хорошо смазанные петли не издали ни единого звука. Грейс осторожно опустила дверь на большой камень, явно поставленный здесь именно с этой целью. От двери шла вниз недлинная, но очень крутая лестница с бетонными ступенями. Внизу была еще одна деревянная дверь. Ни на секунду не задумавшись о том, что она будет делать, если встретит кого-нибудь за той дверью, Грейс в несколько мягких скачков спустилась вниз, повернула старую металлическую ручку и толкнула дверь от себя.
Ее толкнул в лицо порыв холодного сырого воздуха – будто замерзшее привидение торопилось поскорее выбраться наружу, чтобы погреться на солнышке. По рукам поползли мурашки – в основном из-за резкого изменения температуры, но также из-за страха перед тем, что могло таиться в подвале. Она сильнее сжала скользкую от пота рукоять «сига», ожидая, когда ее глаза приспособятся к полумраку помещения, освещаемого только скудным желтоватым светом, с трудом пробивающимся через крохотные окошки под самым потолком. Поблескивающие сконденсированной влагой стены поддерживали фундамент, а грубо обтесанные столбы-опоры, делящие на квадраты площадь плотно утрамбованного земляного пола, подпирали первый этаж здания. У некоторых столбов заплесневелыми пирамидами были сложены помятые, размокшие от сырости картонные коробки.
Грейс бесшумно скользила среди хлама, осматривая каждую щель, целясь в каждую тень, которая могла скрывать врага. Обойдя весь подвал и не обнаружив ничего подозрительного, она поднялась по бетонным ступеням лестницы и махнула Энни и Шарон, чтобы они присоединялись к ней. Две женщины бежали через лужайку, пригнувшись как можно ниже к земле, – способ передвижения, характерный для военных фильмов и почти не встречающийся в реальной жизни.
