Ричард Матесон - Посылка
— Отец, я...— внезапно заговорил Джеральд. Голос его оборвался, когда у него за спиной открылась дверь и вошел дворецкий с кофе.
«Вечер никогда не закончится»,— думала Кэтрин, когда дворецкий наклонялся к ней с подносом. Она взяла чашечку кофе. Налила немного сливок из серебряного молочника, положила пол-ложечки сахара и размешала как можно тише.
Мистер Круикшэнк потягивал черный кофе без сахара. Его чашка чуть позвякивала о блюдце. Кэтрин изо всех сил старалась не замечать этого звука. Она пыталась сосредоточиться на треске поленьев в камине. Но все равно слышала проклятое позвякивание.
Она взглянула на Джеральда, потом на его мать. Оба сидели, глядя в чашки. У нее вдруг окаменели все мышцы. «Не знаю, почему я так боюсь,— подумала она.— Боюсь его отца, его матери, его дома. Это просто ужасно, бояться того, что является частью Джеральда, но я ничего не могу с собой поделать. Я хочу, чтобы он увел меня подальше от всего этого».
Она снова взглянула на Джеральда. В нем что-то зрело. Нарастало, словно раздуваемый ветром огонь. Она видела это. Она сидела и дожидалась, понимая, что вот-вот чтото произойдет, он заговорит, или закричит, или разобьет об пол чашку. Его горло подергивалось, когда он ставил свою чашку и быстрым движением облизывал губы. Она напряженно ждала, и ее руки дрожали. Она поняла, что не в силах дышать и все в комнате, за исключением Джеральда, словно уплывает куда-то вдаль.
Затем, когда этот миг прошел, она заметила мраморный бюст далеко у него за спиной. «Над дверьми на бюст Паллады у порога моего,— напыщенно и неуместно процитировал вдруг внутренний голос.— Сел — и больше ничего»[1].
— Отец,— быстро проговорил Джеральд, и ее взгляд сосредоточился на его лице. Он сидел на краешке стула, вжимая ладони в колени.
Она оцепенела, дожидаясь ответа мистера Круикшэнка.
— Джеральд,— отозвался тот, и Кэтрин, вдруг поперхнувшись, нервными пальцами отставила чашку с блюдцем.
Джеральд смотрел на отца. «Господи, да говори же!» — кричало ее сознание.
— Мне... мне кажется,— запинаясь, начал Джеральд,— мне кажется, у Кэтрин есть право знать. До того, как мы поженимся.
Один жуткий миг стояла тишина. Затем мистер Круикшэнк произнес:
— Знать? — Голос его звучал холодно.
Она взглянула на него, и ее снова испугал тик под его правым глазом.
Она отвернулась и заметила, как сильно побледнела мать Джеральда. Та в страхе смотрела на сына.
Джеральд сжал руки в кулаки.
— Ты понимаешь, о чем я говорю,— сказал он,— о...
— Хватит,— с угрозой в голосе произнес его отец.
Джеральд замолчал. Он сжал рот. Затем внезапно ударил кулаком по колену.
— Нет! — воскликнул он, и все его натянутые нервы воскликнули вместе с ним.— Я не хочу, чтобы она испытала потрясение, какое испытала мама, когда...
— Я сказал, хватит! — Голос мистера Круикшэнка возвысился и задрожал.
Кэтрин почувствовала, как двинулась подушка на кушетке, когда старик судорожно качнулся сначала вперед, затем назад.
Джеральд быстро встал, лицо его напряглось. Он развернулся и двинулся в конец комнаты.
— Джеральд, нет! — закричала мать, поднимаясь на ноги.
Она споткнулась, снова выпрямилась и поспешила за сыном. Схватила его за рукав. Кэтрин ошеломленно наблюдала, слыша, как сбивчиво и настойчиво звучит голос миссис Круикшэнк.
Мистер Круикшэнк тоже поднялся.
— Вас это не должно беспокоить,— сказал он поспешно.— Это не так важно, как кажется.— Она избежала его взгляда и услышала, как его ноги в черных туфлях быстро вышагивают по ковру.
Кэтрин подняла глаза и увидела, что все трое стоят у дальней стены комнаты. Джеральд яростно жестикулировал, видимо не в силах сдержать себя. Его движения были беспорядочны. Голос часто срывался. Трижды он пытался подойти к полке с книгами в красных кожаных переплетах. И трижды отец удерживал его.
— Нет! — гневно взревел он.— Я не могу это допустить. У тебя нет права...
Его голос снова затих. Она отвернулась и принялась смотреть на огонь, чувствуя, как стучат зубы. Что же это происходит, что это такое? Ей хотелось прокричать свой вопрос. Ее выводило из равновесия то, что она ничего не понимает и каждую секунду осознает свое неведение.
Что же это за зловещая угроза, которая отравляет самый воздух дома? Почему даже в Джеральде есть этот страх, чего он боится в собственном доме?
Нет, решила она. Это даже не страх. Это похоже на глубоко въевшееся чувство вины. Вины, похожей на никогда не заживающую рану, которая каждый раз открывается снова, стоит только ее залечить.
Вина. Но в чем?
— В чем? — Слова прозвучали громче, чем она ожидала.
Кэтрин спешно огляделась, чтобы убедиться, что ее не услышали. Она заламывала руки в тоске.
Они вернулись к камину. Ей было слышно, как их туфли протопали по ковру.
— Я отвезу тебя домой,— спокойно произнес Джеральд. Она взглянула в его непроницаемое лицо. Миссис Круикшэнк тронула его за плечо, но он отстранился. Кэтрин взволнованно поднялась и машинально взялась за предложенную ей руку.
Они пошли к двери. Она слышала, как мистер Круикшэнк что-то раздраженно говорит жене. «Ни разу сюда не вернусь,— рассерженно подумала Кэтрин.— Ненавижу этот дом. Он большой, уродливый и неуютный. Но как же люди, которые в нем живут?» — спросила она себя. И проигнорировала этот вопрос.
Джеральд помог ей надеть пальто. Она не посмотрела на него. Поцеловала прохладную щеку миссис Круикшэнк. Пожала руку мистеру Круикшэнку. «Ненавижу ваш дом»,— продолжала думать она.
— Большое спасибо, что пригласили меня,— сказала она.— Все было чудесно.
— Мы рады, что вы нас навестили,— отозвалась мать Джеральда. Ее супруг кивнул.
Они с Джеральдом прошли по длинной дорожке до машины. Один раз она посмотрела назад через плечо, но двери были уже закрыты.
Они сели в машину, не произнеся ни слова. Джеральд сидел за рулем, глядя в ветровое стекло. Она слышала, как он тяжело дышит в темноте.
— Милый, что все это значит? — спросила она.
Он медленно повернулся и взглянул на нее. Неожиданно придвинулся и вжался лицом в ее мягкие волосы.
Она погладила его по щеке.
— Скажи мне,— попросила Кэтрин.
— Как... как я могу просить тебя выйти за меня? — проговорил он.
Она проглотила комок в горле, чувствуя, что холодеет.
— Ты меня не любишь? — спросила она тоненьким испуганным голоском.
Он поцеловал ее и с отчаянием обнял.
— Ты же знаешь, что люблю,— сказал он,— только ты не знаешь, о чем я тебя прошу. За что ты выйдешь замуж. За... за зло.
— Зло? — повторила она.
Он отстранился. Взглянул через лобовое стекло на далекое небо.
— Да,— сказал он.— И я не в праве просить тебя... жить, сознавая его.
— Ты меня любишь?
— Да, конечно, я тебя люблю.
— Тогда все остальное не имеет значения.
— Имеет,— произнес он сердито.— Ты просто не знаешь, о чем говоришь. Не надо быть такой наивной. Это важно. Мой отец мог бы сказать, что нет. Моя мать могла бы так сказать. Но это важно. И всегда будет важно.
Он быстро протянул руку и завел мотор. Дернул за рычаг передач, и машина покатилась по широкой, огибающей лужайку подъездной дорожке. Джеральд резко вырулил на дорогу.
— Я отвезу тебя домой,— сказал он сиплым голосом.— Я не стану на тебе жениться.
Она вздрогнула и пристально посмотрела на него. Она не могла говорить. Тело стало тяжелым и бесчувственным.
— Что? — пробормотала она, но даже сама с трудом расслышала собственный голос.
Мимо проносился темный лес. Она смотрела на черный силуэт Джеральда, на глубокие тени на лице, возникшие от тусклого света приборной доски. Руки у нее тряслись.
— Джеральд,— позвала она.
Он не ответил. Она прерывисто вздохнула и ощутила, что по щеке катится слеза.
— Ты... ты даже не с-сказал мне почему,— произнесла она.— Ты...
Рыдание вырвалось из горла, и она отвернулась.
— Послушай, Кэтрин.— В его голосе звучали пустота и потерянность. Он говорил так, словно прощался навеки.— Только выслушай меня. Любви недостаточно. Поверь мне. Моя мать любила и до сих пор любит отца. Но этого недостаточно. Ты даже не знаешь, что это такое. И не можешь знать. И я не хочу, чтобы ты знала. Я и сам не хотел бы этого знать. Жить с этим, день за днем, час за часом, каждую минуту без конца. Это кошмарно.
— Но...
— Нет. Милая, выслушай меня. Моя мать делает вид, что все в прошлом. Она говорит, что все давно кончено и позабыто. Но я слышал, как она с криком просыпается по ночам. Господи, и как часто! И я вижу, как отец делает вид, будто жизнь идет нормально, словно все в порядке. Но это постоянно убивает его. Он притворяется, он живет, словно довольный жизнью богач, но это его убивает.
