Александр Мазин - Паника
Он спрыгнул в пещеру. Взгляд уловил несколько маленьких, жмущихся к стенам фигурок. Девочки. Слава Богу, хоть этими не овладело безумие!
Ребенок лежал на полу, в шаге от места, где родился. Из ошметка пуповины еще сочилась кровь. Младенец был мертв. Убит. Скрюченное тельце, испачканное смазкой, крохотные копытца. Мальчик. Чудовище. Обычный младенец, какой и должен был родиться у козоногой. Мой сын…» — равнодушно подумал Сэллери.
Уловив сбоку тень, Дейн обернулся, занося меч…
Удержал руку. Рожденная-В-Радость! Застыла в ужасе, не в силах шевельнуться
— Не бойся! — хрипло проговорил Сэллери, опуская руку. — Если ты не нападешь, я тебя не трону! Не нападешь?
Девушка быстро замотала головой.
— Оставайся здесь. И они пусть останутся! — велел Дейн. Ему не хотелось, чтобы дети видели изуродованные тела старших. Дейн все время забывал: Древние — не люди. И дети их — не дети людей. Впрочем, может быть, так было правильней.
Погребение отняло у Сэллери Двина весь следующий день.
Он перенес тела на дальний конец пляжа, обложил валежником и поджег. Так, показалось ему, лучше, чем зарыть их в землю или бросить в море. Вместе с убитыми козоногими сгорел и крохотный трупик его сына. Шэ оказалась права: Сэллери так и не узнал, в чем «чудовищность» ребенка.
Глядя на копоть, пятнающую голубизну неба, он подумал о том, как ОНЕ понравилось то, что он сделал.
Если ОНА существует…
Песок вокруг был таким же белым, лес — радостно-зеленым, а море — голубыми теплым. Солнце жгло спину. Горящий костер казался маленьким и ненастоящим, когда Сэллери смотрел на него с края обрыва. Тем более что ветер дул в сторону моря.
«Это было необходимо, — размышлял он. — Если это — было…»
Костер догорел.
В живых остались четыре девочки и Рожденная. Они не проявляли враждебности. Только страх.
«Это пройдет», — думал Сэллери. Солдат из джунглей, поселившийся внутри, настаивал: их надо убить! Всех!
Но Сэллери Дейн стал слишком цивилизован, чтобы по велению рассудка убивать детей.
«Я уеду, — думал он ночью в своем бунгало. — Уеду, и пусть эти дети живут по собственным законам. Пока остров принадлежит мне, их никто не потревожит!»
О да, он не хотел, чтобы их тревожили: коэоногие растут быстро!
Прошла еще одна ночь. Новое утро было ясным и светлым.
Дейн поел консервов, показавшихся ему грубыми и безвкусными. Однако больше не было никого, кто мог приготовить Сэллери ту, особую пищу.
Занавесив окна, он до вечера просидел за машинкой и исписал двадцать шесть листов. Но закончить не смог. Когда наступил вечер, организм Дейна властно напомнил: он — мужчина.
Прошлые сутки это его не тревожно. Потрясение, физическое и психологическое, сыграло свою роль. Зато теперь стоило Сэллери чуть расслабиться, и вместо клавиатуры машинки перед глазами мелькали обнаженные тела козоногих. Когда зашло солнце. Дейна уже бросало то в жар, то в холод. Он пробовал изнурить себя упражнениями, но его новое тело без всякого напряжения переносило любые физические нагрузки. А мысли упорно возвращались к девочкам, оставшимся в пещере. Нет, они слишком малы! — останавливал себя Дейн. Ты не должен!
И тут словно кто-то отдернул шторку в его мозгу: Рожденная!
Никогда Сэллери Дейн не бегал так быстро!
Когда он ворвался в пещеру, девочки прыснули в разные стороны. Только старшая осталась на месте: она догадалась — Сэллери пришел к ней.
Древняя не испугалась. Они уже не раз соединялись с Дейном, и она знала: он придет.
Сэллери положил руки на ее плечи и ощутил под гладкой кожей восхитительно хрупкие косточки. Ладони его опустились, обхватив бедра девушки, и поднятая ее вверх. Сэллери держал Рожденную перед собой на вытянутых руках, пожирая глазами плавные изгибы ее тела и чувствуя, как сила вибрирует внутри.
Потом взгляд его коснулся желтых стен пещеры, и он содрогнулся от отвращения: они напомнили ему склеп. Нет! Он не соединится с малюткой здесь, в этой могиле!
Сэллери усадил девушку на плечо и прыгнул в тоннель.
Рожденная не проронила ни звука. Только пригнулась, чтобы не удариться головой о свод коридора.
Дейн опустил ее на песок у кромки воды. Зрачки девушки сузились, когда сеет полной луны упал на ее лицо. От теплой кожи шел восхитительный запах. Тонкие руки расслабленно лежали вдоль тела, остроконечные груди смотрели прямо в звездное небо.
Глаза Сэллери остановились на впадине ее живота, и по лунной белизны коже прошел трепет, будто не взгляд, а пальцы мужчины коснулись ее.
Глаза Сэллери скользнули вниз, и, повинуясь его воле, колени девушки разошлись, а тело слегка выгнулось ему навстречу.
Пальцы Сэллери зарылись в песок рядом с рассыпавшимися золотыми волосами. Рожденная приняла его, и тело Дейна содрогнулось. Это было скорее облегчение, чем оргазм, но Сэллери так глубоко погрузился в себя, что закрыл глаза и не увидел выражения лица девушки.
Ни следа безудержного восторга, каким загорались лица Древних, принявших Семя. Тонкие черты безупречного лица были неподвижны. Только глаза оставались живыми и глядели прямо на парящий над островом шар луны.
Сэллери Дейн не заметил ничего потому, что тело Рожденной отвечало ему всей полнотой инстинктивного чувства. Но — одно лишь тело. Не будь Сэллери таким изголодавшимся, он уловил бы, что в их соитии чего-то не хватает…
Рожденная-В-Радость отрешилась от своего тела. Чтобы устоять. Она видела над собой обрамленное курчавой гривой лицо мужчины, и оно казалось таким крохотным в сравнении с Великолепной Луной!
«ТЫ ВЫПЬЕШЬ ЕГО! — требовала ОНА. — ТЫ ПОВИНУЕШЬСЯ МНЕ"»
«Повинуюсь», — соглашалась Рожденная, но не делала необходимого.
«ОН НЕ ТАКОВ. КАКИМ ЕГО ВИДИШЬ ТЫ! — настаивала ОНА. — Я ПОКАЖУ ТЕБЕ. КАКОВ ОН НА САМОМ ДЕЛЕ!»
Но Рожденная не хотела смотреть. Она помнила безумие, охватившее всех, кто покинул мир Светлой Луны. ОНА обманула их всех! ОНА коснулась их всех — младенец не был Чудовищем! На нем не было никакого знака! Он был таким же, как Древние! ОНА внушила им то, что пожелала. Только она, Рожденная-В-Радость, — не поддалась. Потому что она — в Радость, и власть Властвующей действенна, лишь когда сама Рожденная слитна с ОНОЙ.
«ЭТО Я, МОЯ ВОЛЯ УДЕРЖАЛА ТЕБЯ! — пришел ответ. — ТЫ МНЕ ДОРОЖЕ МЕСТИ! СМОТРИ!»
Обрывки прежних памятей содрогались внутри Рожденной, пока тело ее содрогалось в объятиях Сэллери Дейна.
«Ты хочешь его смерти? Но кто останется со мной?»
«Я! Я ОСТАНУСЬ!»
Нет! Рожденная не отдаст этого мужчину! ОНА хочет оставить Древних без Семени! ОНА хочет погубить их всех! ОНА отняла жизнь того, кто привозил Дающих Семя. ОНА! ОНА уже пыталась взять жизнь Сэллери Дейна. Через Шествующую-По-Ночной-Тропе. Теперь Шествующая в мире Темной Луны. А она. Рожденная, будет жить! И этот мужчина будет жить! Он силен, его Семя останется в Древней. И даст плод без помощи ОНЫ! И родится Муж!
От осознания этого Рожденная испытала высочайший экстаз.
И ОНА разделила его. Как разделяла и радость неповиновения. Иллюзию неповиновения. Это ОНА хотела того, в ком кровь Гонителя, слившаяся с кровью Того-Кто-Изгнан!
ОНА, а не Древняя, тень ее, — настоящая! Сейчас, в этом соитии!..
Сознание Рожденной заволокла багровая дымка. Тело ее забилось, как рыба, выброшенная на раскаленные камни. Сэллери стиснул ее изо всех сил, и оба, подпрыгивая и извиваясь, покатились по песку, пока Семя извергалось из Сэллери Дейна мощными быстрыми толчками.
Он визжал, и визг его эхом отражался от обступивших бухту скал. И в нем терялся, тонул тонкий крик девушки.
Они докатились до места, где песок твердеет, пропитавшись морской водой. Докатились и распались.
Рожденная лежала на спине под фиолетовым шатром неба, вышитым драгоценностями звезд. Лежала, часто и быстро дыша, и волна шелестела у самого ее уха. Она чувствовала звонкую легкость внутри и приятное тепло вытекающего из лона Семени. Но внутри оставалось довольно, чтобы зачать.
Рожденная-В-Радость слушала тихое воркование волн и таяла от счастья, недоступного Детям Дыма.
Сэллери Дейн не слышал плеска прибоя. Хотя соленые волны океана раз за разом накатывались на него.
Сэллери Дейн был мертв.
Прошло десять лет.Большая яхта под флагом Эфиопии со скоростью восемь узлов рассекала сапфировую плоть океана.
Держась справа и позади от нее, рыская время от времени из стороны в сторону, прощупывая пространство вокруг и вверху решетчатыми ушами локаторов, за яхтой спешил зеленый военный катер. Без всякого флага.
Впереди из чистой синевы воды поднималась полукруглая правильной формы зеленая гора.
— Выглядит неплохо! — проворчал чернокожий человек в зеленой чалме и в легком костюме из светло-серого шелка. — Вы осмотрели его, Раххам?
— Да, ата!
Тот, кого спросили, почтительно следовал за человеком в чалме, ходившим взад-вперед по надраенной палубе яхты. Четверо охранников, в защитного цвета комбинезонах, с автоматами на груди, были похожи на статуи. Только блестки пота на черной коже окаменевших лиц говорили о том, что они — живые. Еще один человек, худощавый, лет сорока, с соломенными, выгоревшими на солнце волосами, развалился в шезлонге, уложив ноги на поручни. В морской бинокль он разглядывал изумрудную зелень острова.
