Башня из слоновой кости - Паола Барбато

люди, близкие к Луке, Андреа и Кларе

персонал учреждения (доступ к конфиденциальным документам – маловероятно)

двое стариков с верхнего этажа (редко встречались)

кто-то из компании, управляющей жильем (мог обойти охрану?)

нотариус и помощник (знали ее настоящее имя, но не встречались с ней вне «Структуры»)

соседи из дома напротив и по двору

Ананд?

В первых тринадцати она не была полностью уверена. Психиатры, по идее, не обязаны были знать ее адрес, но теоретически могли. Так же, как и судья, – возможно, у нее был помощник, которого она не включила в список. Адвокат после суда с ней не общался. Она помнила, что между ними был посредник – возможно, сама судья, возможно, Валерия, возможно, кто-то из врачей. Тот период она почти не помнила – медикаменты сделали свое дело. Тринадцать человек. Если не один из них, то это мог быть кто угодно.

сосредоточься на этих

Она вычеркнула имена Мойры, Беатриче, Марии Грации и Фьяммы. Себе она не доверяла, но этим четверым – доверяла полностью. Осталось девять. Она направила карандаш на трех врачей. Юридическая и психиатрическая стороны в «Структуре» никогда не пересекались. Конечно, у них был доступ к внутренним данным, они знали, кто ее адвокат, имя судьи, были знакомы с Валерией – но чтобы узнать не просто ее новое имя, а точный адрес – нужно было иметь серьезные связи в суде. Она вспомнила каждого по отдельности. Молодая Психиатриня, восторженная, оптимистка, жила в мире радуг и единорогов. Короткие ногти, всегда чистые, ухоженные кудрявые волосы. Одевалась в стиле кэжуал. Приезжала в «Структуру» на машине, но не производила впечатления состоятельной дамы. Не замужем – или, если замужем, кольцо не носила и вряд ли снимала его. Живущие в мире радуг и единорогов не снимают кольца перед работой и не носят их на цепочке. Если она и узнала ее адрес, то как?

как?

не продала, но, может, обмолвилась кому-то?

просто сказала?

весь адрес – целиком?

а потом его продали

зачем?

За деньги. Деньги – единственная веская причина продать ее тем, кто обвинил бы ее в преступлении. Значит, она, психиатриня, поддалась на уговоры того, кому так отчаянно нужны были деньги, что он связался с криминалом.

нет, не сходится

Она вычеркнула Молодую Психиатриню. А потом вычеркнула и Опытную Психиатриню. У той не было в жизни ни радуг, ни единорогов, зато были деньги. И не только: она была уверена, что сама по себе ого-го. Мара улыбнулась. Это выражение она позаимствовала у Валерии – так она определяла людей с манией величия. Про Опытную Психиатриню Валерия как-то обмолвилась, еще когда навещала ее в «Структуре», что та «мнит себя ого-го». Да, она была права. Такая женщина, оставшись без денег, не пошла бы к бандитам или ростовщикам. Она бы продала золотые серьги, жемчужное ожерелье, пару колец, включая обручальное. К тому же у нее были дети – их фотографии стояли на ее столе, а психиатр с детьми не станет связываться с мафией, она слишком ясно представляет последствия.

Психиатр-мужчина – другое дело. Усталый человек. Он был ненамного старше Мары – лет на пять-десять, но все еще работал в том же учреждении, без заметных карьерных достижений. Был несчастен, это чувствовалось. Женат – носил обручальное кольцо, однажды упомянул и внуков, сказав, что у него дома больше нет спокойного уголка. У Мары сложилось впечатление, что ему не нравилось быть мужем, отцом и дедом. Смирившийся, потухший человек.

так почему бы и нет?

Она обвела его имя. Были и другие подозреваемые.

Судья?

не верю

Но нужно подумать.

все равно не верю

Могло произойти что угодно: судья оставила документ на столе, кто-то проник в ее кабинет, хакер взломал ее компьютер, она могла заболеть, возможно, психическим расстройством, уйти на пенсию или умереть – и документ оказался в чужих руках.

тогда эти руки – в списке сомнительных

Она вычеркнула судью. Ее адвокат после суда ни в чем не участвовал и не получал разрешения на посещения. Она не помнила почему; возможно, из-за ее состояния это просто стало ненужным. Его отстранили, но она не знала, кто это сделал. Возможно, он, оставшись не у дел, решил отомстить?

идиотизм

И все же она обвела имя адвоката вторым кружком. Осталось четыре имени: бывший муж, дети и социальный работник. Валерия была не самой приятной личностью, сложной в общении. Мара ей доверяла, но одновременно чувствовала какую-то скрытую враждебность. Валерия постоянно жаловалась: на нехватку денег, на безумные рабочие часы, на людей, с которыми ей приходилось иметь дело и которых она предпочла бы избегать. Это был самый близкий Маре человек. Так что если – и это было очень большое «если» – кто-то выяснил, что преступники пытались ее подставить, первые подозрения пали бы на Валерию.

которая, возможно, уже сбежала с деньгами

И сколько же это могло быть денег?

столько, сколько стоит жизнь элегантного мужчины

Мара собралась было обвести ее имя, но заколебалась: приставила кончик карандаша к бумаге, потом убрала. Поставила рядом вопросительный знак и перешла к трем самым худшим вариантам. Сколько лет сейчас Андреа и Кларе? Ему двадцать четыре, ей двадцать один. Она не видела детей с того дня, как их забрали в больницу, ни лично, ни на фотографиях, кроме тех, что однажды попались ей в газетах. Узнала бы она их, если бы встретила на улице?

нет

можно сколько угодно рассуждать о материнском сердце, но все равно – нет

Андреа сейчас, наверное, похож на Луку. У Клары в детстве были светлые волнистые локоны и голубые, хотя скорее серые, глаза. Она не походила ни на нее, ни на бабушку. Лука говорил, что пошла в его семью, но, по правде говоря, тогда Клара не была похожа ни на кого. Помимо того что Мара не знала, как они теперь выглядят, она никогда не получала от детей ни звонков, ни писем. Конечно, до восемнадцати лет Лука им наверняка запрещал такое общение, но Андреа стал совершеннолетним, когда она еще была в «Структуре». Он мог бы сделать выбор.

и сделал

Ей запрещалось знать, где они живут. Она тысячу раз могла бы их найти, когда вышла на свободу, но не сделала этого. А они, напротив, знали, где она. Это у нее были ограничения по отношению к бывшей семье, хотя все трое теперь стали взрослыми.

значит, они знали

и могли кому-то сказать

Она глубоко вздохнула и вычеркнула Луку. Нет, он бы ее не предал. Хотя