Филипп Ле Руа - Последнее оружие
На экране появилась витрина какой-то художественной галереи и входящая туда молодая элегантная женщина. Лил дождь.
– Суйани Камацу зашла в галерею «Цубаки» в 10.30. Там выставляют новую японскую живопись. Пробыла полчаса и купила картину за семьсот пятьдесят тысяч йен.
Натан перевел, заодно пересчитав йены в шесть тысяч долларов для Сильви.
– Средства у нее есть, – продолжил Юкико. – Руководит отделом маркетинга в «Мицубиси». Высокий пост, высокий оклад. Это она занималась павильоном «Мицубиси» на всемирной выставке в Айши.
– В двадцать четыре года?
– Престижные дипломы, большие связи.
– Какие связи?
Натан сразу же подумал о премьер-министре Японии. Санако пояснил:
– Простая дедукция. Учитывая ее возраст и пол, она бы не достигла этого поста благодаря одним только дипломам.
– Родственники, друзья?
– Ее родители держат торуко[6] в квартале Йошивара. Соседи и коллеги не знают за ней ни друга, ни сожителя.
Полицейский промотал пленку до выхода Суйани из галереи.
– Информатика позволяет нам отыскать человека в толпе. Сочетая видеонаблюдение и технику распознавания лиц, мы способны засечь любого, чье изображение было зарегистрировано камерами. Что мы и сделали с Суйани. Глядите, вот она.
Капитан показал пальцем на силуэт в лесу зонтиков. Суйани входила в узкую улочку. За ней следовал какой-то мотоциклист.
– Сначала мы думали, что тут замешаны мотоциклисты.
– Мотоциклисты?
– Сами увидите. Там есть еще и второй, на другом конце проулка.
Он пробежался пальцами по клавиатуре второго компьютера и показал другой вид той же улочки.
– Перед вами кадры, снятые двумя камерами, расположенными на входе и выходе из проулка. Справа вы видели, как Суйани в него входит, преследуемая мотоциклистом. Слева виден второй мотоциклист, который собирается преградить ей путь. Теперь посмотрите хорошенько на экран: оба мотоциклиста появляются одновременно. Но не Суйани. Хотя другого выхода там нет.
– Зачем она сунулась в такое опасное место?
– Тут можно срезать прямо к станции метро. Шел дождь, вот и она пошла кратчайшим путем.
– Суйани не любит дождь.
– Простите?
– Мотоциклистов задержали?
– Камеры потеряли их след в квартале Синдзуку.
– Это все, что у вас есть? – спросил Натан.
– В проулок выходит бронированная дверь Токийского банка. Аварийный выход. Над ним камера.
Санако показал запись. Только два мотоциклиста, обменявшиеся нарой слов, прежде чем поспешно уехать.
– Суйани Камацу у этой двери не появлялась, – сказал Санако.
– Значит, она исчезла, не дойдя до нее.
– После входа в проулок ее никто больше не видел она ее появляется ни на одной видеозаписи. Ее сотовый телефон был снабжен системой GPS, что позволило нам восстановить ее маршрут до исчезновения. Последнее место, откуда поступил сигнал, – этот проулок.
– На вас оказывали давление?
– Кто?
– Правительство.
– Нет, с чего вы взяли? Я от вас ничего не скрываю.
– Я имею в виду, давят ли на вас, чтобы вы как можно скорее отыскали Суйани.
– Я не нуждаюсь в понукании, чтобы как следует делать свою работу.
Натан пролистал досье. Суйани была очень красивой, молодой, незамужней, коллекционировала управленческие дипломы, руководила отделом маркетинга в компании «Мицубиси» и проживала в шикарном районе Гиндза.
– Одно несомненно, – сказал капитан. – Две недели назад Суйани Камацу вошла в проулок, да так из него и не вышла.
29
Гиндза. Расставив руки, можно почти коснуться двух стен, окаймлявших узкую щель, в которой испарилась Суйани Камацу. Натан повторил ее маршрут от галереи «Цубаки» до выхода из безымянного проулка, разрезавшего квартал надвое. Там не оказалось ни души, поскольку пешеходы обычно предпочитали более людные места. Он обследовал запертую на висячий замок решетку на витрине пустующего магазина. Невозможно протиснуться между прутьев, не будучи ниндзя или призраком. Что касается бронированной двери банка, то она открывалась изнутри, по распоряжению директора. Натан стал искать то, что ускользнуло от бригады криминалистов. Поднял взгляд к небу: бетонный каньон, ни отверстий, ни окон. И никаких следов на стенах. Он наклонился и провел рукой по асфальту. Шестнадцать дней назад шел дождь, и тут было скользко.
Оба мотоциклиста – опытные водилы, даже лихачи. Любят носиться наперегонки по сложным маршрутам. Знают, что город нашпигован камерами, которых надо избегать.
Натан подошел к капитану, попивавшему кофе в обществе Сильви.
– Какая погода ожидается?
– Облачно. Возможен дождь.
– Мне нужны кожаная куртка и шлем, как у тех мотоциклистов.
– Где я все это достану?
– И еще мотоцикл. «Кавасаки».
– Когда вам это понадобится?
– Как только пойдет дождь.
30
Рокфеллеровский центр. Восемнадцать небоскребов, строгие линии. Самая суть Нью-Йорка и капитализма. Подлинная власть здесь, а не во Всемирном торговом центре, как полагала Аль-Каида.
На шестьдесят девятом этаже билдинга компании «Дженерал электрик» задыхался в удавке, растянутый за руки и за ноги тот, кого называли DR по аналогии с JR из сериала «Даллас».
Президент самого крупного американского банка и глава самой могущественной из сетей влияния, DR управлял из своей стальной башни всей планетой Земля, так что JR домохозяек был по сравнению с ним мелкой сошкой. Он встречался только с президентами, например, Соединенных Штатов, Европейской или Трехсторонней комиссий, центральных банков. Президенты играли меж собой в хозяев мира и с высот своих пентхаусов презрительно поглядывали, как бумажные политиканы заискивают перед чернью, устраивающей шествия, требуя чуть менее приятного общества, чем создали они. «Мир делится на три категории людей, – любил говаривать один из его друзей, президент "Пилгрим сосайети". – Во-первых, очень немногие, по воле которых происходят события. Затем – чуть более обширная группа, которая следит за их исполнением. И наконец, несметное большинство, которое никогда не знает, что же происходит на самом деле». DR был самым могущественным из этих «очень немногих», стало быть, это он создавал события – причем в большей степени, нежели Цезарь, Наполеон или Гитлер в свое время. И гораздо более изощренными методами. Подобно всем тем, кто может купить что угодно, DR достиг предела, за которым его уже ничто не возбуждало. Он неизбежно прошел через непростую фазу, когда, доказывая себе, что обладает высшей властью, властью бога, он распространил ее и на людскую жизнь и смерть. Его жертв пытали, насиловали и убивали, следуя крайне жестоким ритуалам. Это отклонение в сторону извращенных забав и садизма длилось недолго. Крики страдальцев навязчиво преследовали его в кошмарах, сотрясая основы его религиозного воспитания. В общем, цену пришлось заплатить немалую.
Но один светский «костюмированный» вечер, где требования к наряду ограничивались одной лишь маской, внезапно изменил всю его жизнь. Посреди забав ему предложило себя некое создание с точеным телом. И его желание узнать, кто она такая, стало вдруг таким навязчивым, что он сорвал с нее карнавальную личину. Никто не осмелился призвать его к порядку. Той ночью пред ним явилось прекраснейшее в мире лицо – лицо Элианы Кортес. Он влюбился в нее до одержимости, до наваждения. Элиана увлекла его к другой крайности, к мазохизму, который DR до сего дня подавлял в себе. Властвуя всю свою жизнь, он в шестьдесят лет неожиданно обнаружил сладость повиновения. Стал рабом Элианы.
Вот почему самый могущественный в мире человек задыхался на шестьдесят девятом этаже небоскреба «Дженерал электрик». Облаченный с головы до пят в глухой латексный комбинезон с отверстиями для ноздрей, он был привязал за руки и за ноги внутри армиллярной сферы – наподобие той, что держит бронзовый Атлант работы Ли Лаури, стоящий перед входом в «Интернешнл-билдинг». Сеанс близился к концу. Элиана перестала крутить глобус и ослабила удавку. Потом острым лезвием рассекла латекс на уровне рта. DR жадно глотнул воздух. Сфера крутнулась еще разок и остановилась. DR застыл в горизонтальном положении. Она стала кромсать его костюм и при этом глубоко порезала кожу своему партнеру. Потом она его лениво отстегала плетью и вылила расплавленный воск на его гениталии. В долгом крике боли и оргазма он спустил. Элиана освободила его от ошейника и перевязала раны.
– Я целиком в твоей власти, – признался он.
– Тебя это пугает?
– Впервые в жизни я от кого-то завишу. Хуже всего, что я это даже полюбил.
– Полюбил, потому что любишь меня.
– Ни один мужчина в мире не испытывает подобных наслаждений. Ты дала мне единственное, что я не мог купить.
Она чмокнула его и побежала под душ, сделанный по эскизам Джанни Версаче: углубление в виде раковины в полу, обрамленное мраморными колоннами. Она спустилась по ступенькам и открыла золотой кран. A DR расслаблялся в джакузи, любуясь Венерой, принявшей позу со знаменитой картины Боттичелли. Смакуя зрелище, доступное лишь ему, обитателю Олимпа, он откинул голову на край ванны. Мазохизм открыл ему мм с чем не сравнимые ощущения. Чем дальше он заходил в боли, тем меньше боялся той, что могла причинить ему судьба. Провоцируя ее, он освобождался от жестокости случая, от страха, становился еще сильнее. Не довольствуясь контролем над будущим человечества, он подчинял себе свое собственное. Его превосходство было недосягаемым. Выше него стояли только двое: Бог и Элиана.
