Салла Симукка - Белый, как снег
Кап-кап-кап-кап.
Капли падают на мостовую. В тонком магазинном пакете, скорее всего, дырка или разрыв, и оттуда течет вода. Белоснежка затолкала мокрую одежду в пакет, а остальные вещи – как можно быстрее – в рюкзак. На это ушло пять минут. А сейчас она стоит на улице и думает, как поступить.
Можно попытаться найти новый недорогой хостел, но сможет ли она попасть туда в такое время? Уже одиннадцать. Ее не радует мысль бродить от одной ночлежки к другой в надежде найти хоть где-нибудь свободную комнату. И не катит листать интернет-странички на мобильнике или в каком-нибудь интернет-кафе в поисках места для ночлега.
Белоснежка вдруг поняла, что очень устала. Ей захотелось позвонить домой и спросить, не могут ли родители купить ей билет на самолет домой на этот вечер. Но она прекрасно отдавала себе отчет в том, что если так поступит, то лишится даже последних крох свободы. Она так и останется беспомощным ребенком, который ни с чем не может справиться сам.
Часть Белоснежки хотела быть беспомощным ребенком, который вернется домой с родительской помощью. Прыгнет в такси, поедет в аэропорт, полетит домой. Забудет о Праге. Забудет о Зеленке. Забудет о том, что незнакомый мужчина вломился к ней в комнату. Забудет Иржи Гашека и все, что он ей рассказал.
Иржи!.. Вот дерьмо, чуть не забыла…
Белоснежка выудила из пакета шорты, с которых стекала вода, и засунула руку в левый карман. Есть. Тут она. Визитная карточка сильно промокла, но все же можно разобрать номер телефона. К счастью.
«Позвони, если что-нибудь понадобится. Абсолютно что угодно. Когда угодно».
Так сказал Иржи. Он вряд ли имел в виду именно это, но Белоснежка чувствовала, что у нее нет другого выхода. Она еще не готова вернуться домой. Это было бы отступлением. А Белоснежка никогда не отступает. Кроме того, это означало бы кучу лишних вопросов от родителей, а она не готова к этому – ведь ответов у нее нет.
Белоснежка набрала номер Иржи и позвонила. Она очень надеялась, что он сейчас не с какой-нибудь девушкой, которая злобно зашипит в трубку. На их встрече ей показалось, что Иржи одиночка, но это могло быть и не так. Кроме того, одиночество не значит проводить все вечера в одиночку.
Журналист ответил после третьего звонка.
– This is Lumikki Andersson[24], – произнесла она, задумавшись на секунду, как бы сказать следующее предложение по-английски, потому что вопрос «can I spend night with you?»[25] мог бы привести к непониманию.
Пока Белоснежка шла к Иржи, она еще раз восстановила в памяти их встречу накануне вечером. Иржи отвел ее в популярное шумное кафе и угостил кока-колой. Затем он велел ей рассказать вкратце все о себе и о том, что она знает о Яро и его смерти. Белоснежка еще раз рассказала ему, что она обычная туристка из Финляндии, что с Зеленкой познакомилась совершенно случайно. Девушка не упомянула, что Зеленка верит, будто она – единокровная сестра Белоснежки. Это, по ее мнению, Иржи не касается. Не в данном случае. Белоснежка не знала о нем ничего. Она не знала, можно ли ему доверять.
Белоснежка объяснила, что видела Яро в том доме совсем недолго, и вдруг узнала его в тот же день в кафе, где Иржи брал у него интервью. Потом Зеленка рассказала, что Яро умер, и она заподозрила, что его смерть не могла быть просто несчастным случаем.
– Чувствуется, что ты почти не веришь в случайности, что странно для девочки, которая впуталась в это дело совершенно случайно, – прокомментировал Иржи.
Белоснежка промолчала. Иржи одним глотком осушил свой стакан с водой и отметил:
– Ты права. Я почти уверен, что смерть Яро – не случайность и не несчастный случай.
Журналист пристально смотрел на нее, прикидывая, можно ли ей доверять. Белоснежка увидела свое отражение в его глазах – грязную девчонку с рюкзаком, рассказ которой звучит очень странно, которая совершенно внезапно вломилась к нему в кабинет. Разве такому человеку можно довериться?.. Однако ситуация очень неоднозначная, с какой стороны ни посмотри. И ведь она все-таки отыскала его, да еще и по таким мелким зацепкам…
В конце концов Иржи решил довериться ей. И спросил:
– В какой степени ты знакома с «Белой семьей»?
«Белая семья»?.. Белоснежка слышала это выражение в первый раз. Зеленка говорила лишь «семья». Когда Иржи сообщил, что это религиозная община, деятельность которой он пытается изучать вот уже изрядное количество времени, Белоснежке захотелось биться головой о стол. Как она могла быть такой идиоткой?.. Как она не поняла это по намекам, состоянию, поведению Зеленки? Ну разумеется! После рассказа Иржи все стало ясно, все встало на свои места.
– Что интереснее всего, они верят, что являются родней Иисусу. И поэтому все члены общины – родня друг другу. Не только духовно, но и биологически.
Естественно. Это тоже многое проясняет.
– Также, – продолжил Иржи, – в последние месяцы я в какой-то мере изучил родословную членов общины, и это показало, что их родственные связи непрочны. Я имею в виду не кровную связь с Иисусом, что кажется полным идиотизмом, а связи внутри общины.
– Есть ли какая-то особая причина, почему ты изучаешь именно «Белую семью»? – рискнула спросить Белоснежка.
Иржи задумчиво прищурился, снова взвешивая каждое слово.
– Мне дали понять, что у этой общины могут быть опасные планы, которые осуществятся в ближайшее время. Но я еще не знаю какие. Вот и пытаюсь выяснить это. И Яро обещал мне дать анонимное интервью на видеокамеру. Поэтому мне трудно поверить, что его смерть случайна. Кроме того, в общине и раньше случались странные смерти. Остановилось сердце молодого человека. Машина съехала с полосы навстречу грузовику. Мужчина упал на рельсы в метро. Несчастные случаи. Полицейские расследования окончены, ничего не известно.
Оба замолчали – и кафе вокруг них сразу же загудело. Окружающие их звуки словно внезапно прорвались из другого, беззаботного и светлого мира. А Иржи и Белоснежка как будто находились внутри черного, полного страшных картин пузыря.
– Многим из них страшно, Белоснежка, – произнес Иржи ее финское имя неожиданно правильно. – Многим из них по-настоящему страшно.
Белоснежка кивнула и поведала о том, как ей показалось, что Зеленке тоже было страшно. Она пообещала поговорить с нею. Иржи предложил встретиться позже и обменяться сведениями. Белоснежка согласилась.
Сейчас она стоит у подъезда дома журналиста и размышляет, было ли это хорошей идеей. Конечно, Иржи сказал по телефону, что ничего не имеет против того, чтобы она спала у него хоть до конца отпуска. Но в ее обычаи не входило ночевать у незнакомых мужчин.
Никому не доверяй. Это ее принцип. Столько раз за последний год ей пришлось отказываться от своих принципов, и она не была уверена, что это правильно…
Белоснежка поднесла пальцы к звонку, где было написано «Гашек», решительно нажала и долго держала.
Palava tuuli puita heiluttaa,
Palava tuuli tien reunalla.
Äänesi kuulin ja mä tiesin sen,
Olet polttava mua,
Polttava mun sydämein[26].
Белоснежка натянула на себя одеяло и попыталась выкинуть из головы голос певицы Анны Пуу. Без толку. Она лежала на полу в кухне Иржи на тонком матрасе для гостей, и у нее не получалось уснуть.
Иржи попытался настоять, чтобы Белоснежка спала в кровати, а он сам – на матрасе, но девушка была против.
– Ну, или мы оба можем спать на кровати, – бросил мужчина и опустил руку на бедро Белоснежки.
Она застыла на месте, приготовилась нанести резкий удар мужчине между ног, схватить вещи и уйти в ночную Прагу. Мужчина это почувствовал, быстро убрал руку и захохотал.
– Эй, я пошутил. Мы же даже не знаем друг друга, и ты ведешь себя как ребенок. Не переживай. Я не такой.
Белоснежка оглянулась и посмотрела ему прямо в глаза. Он выглядел искренним. И немного сконфуженным. Она понимала, что Иржи, возможно, ловелас, но точно не насильник. И Белоснежка в его глазах лишь девчонка.
Они проговорили допоздна о том мужчине, вторгшемся в комнату Белоснежки. Иржи утверждал, что это убийца, посланный «Белой семьей».
– Тебя хотели убрать, – утверждал он. – Лучше, чтобы мы держались вместе до конца твоего отпуска. Иначе ты попадешь в неприятности. На самом деле возможна даже угроза твоей жизни.
Затем они оба широко зевнули, взглянули друг на друга и прыснули от смеха. Полный абсурд. Говорить об угрозе жизни и при этом зевать, как будто речь идет о чем-то не более интересном, чем остатки вчерашней овсянки… Времени уже много. У них обоих был трудный день. Надо продолжить разговор завтра, на свежую голову. Белоснежке казалось, что она может уснуть, сидя за столом Иржи, посреди фразы, не проснувшись даже от того, что голова ударится о стол.
Журналист положил для нее матрас, когда Белоснежка пошла помыть лицо и почистить зубы. Девушка с трудом удержала желание заглянуть в шкафчики Иржи. Она и так уже достаточно вторглась в его жизнь. И вообще, шпионить нехорошо.
