Джеффри Сэкетт - Клеймо оборотня
— Неуязвим… Подумайте, что это значит, мистер Халл. Абсолютно неуязвим…
Халл кивнул, заинтригованный мелодраматическим тоном Брачера и до конца не понимая, куда он клонит.
— Продолжайте, Брачер, продолжайте… — Он снова сел в кресло.
— Посмотрите на это в перспективе, мистер Халл, Брачер говорил с воодушевлением. — Разумно было бы предположить, что происходящее с Калди превращение имеет под собой химическую и только химическую основу. И если нам удастся раскрыть этот химический процесс, то мы сможем выделить его, а если мы сможем выделить процесс, то мы сможем его ВОСПРОИЗВЕСТИ!
Халл наклонился вперед:
— Воспроизвести процесс? То есть… — И вдруг Крейтон Халл широко улыбнулся, глядя на присутствующих с восторгом ребенка, открывшего для себя новую игрушку. — Ну конечно, воспроизвести! Вызвать его искусственным путем!
— Так точно, — сказал Брачер. — Вызвать его по нашему желанию и контролировать в соответствии с нашими задачами.
— А имея в своем распоряжении механизм воспроизведения данного процесса, — вслух размышлял Халл, — мы могли бы испробовать его на наших людях…
— Да, да именно так! — закивал Брачер. — То есть создать неуязвимую армию!
Халл засмеялся. Брачер присоединился к нему.
— Только хорошо бы сделать их неуязвимыми, не превращая при этом в оборотней.
Пратт кашлянул, прежде чем сказать:
— Мистер Халл, этот проект… исследования и опыты, потребуют… много лет.
Халл перестал смеяться:
— Поймите нас правильно, профессор, это отнюдь не причуда. Я верю в оборотней не больше, чем в привидений, вампиров или инопланетян, и для меня неуязвимые чудовища — это такой же бред, как гномы или эльфы. Но вполне возможно, что многие примитивные поверья имеют в своей основе научные факты, и нам дарована редкая возможность выяснить истину об одном из таких предрассудков. В конце концов, профессор, никто не станет возражать, что здесь имеет место какой-то физический процесс, в результате которого этого цыгана невозможно ранить или уничтожить, и который вызывает радикальное изменение внешности. И если нам удастся раскрыть сущность этого феномена, весь ход нашей борьбы за расовую чистоту резко изменится. Но, — он повернулся к Брачеру, — я бы не хотел целиком переключаться на проект, который пока представляет собой всего лишь гипотезу.
— Я прекрасно понимаю, мистер Халл. Если позволите, у меня есть предложение. Моя двоюродная сестра Луиза Невилл, как оказалось, может общаться со вторым цыганом на каком-то варварском альпийском диалекте. Она поможет мне на допросах. А ее муж, как я уже говорил, врач и к тому же психолог. Если во всем этом есть психологическая подоплека, он постарается ее обнаружить. Кроме того, он позаботится о психическом самочувствии пленников столько времени, сколько они понадобятся нам живыми.
Халл чуть заметно нахмурился:
— Брачер, у нас слишком много врагов, чтобы мы могли рисковать. Вы уверены, что этим людям можно доверять? Они хотя бы сочувствуют нашему делу?
— Джоном Невиллом можно управлять и очень легко, — с улыбкой ответил Брачер. — Он готов сочувствовать чему угодно, если это поможет выжить ему и его жене, поэтому он будет делать то, что ему скажут. А вот его жена, моя кузина, исключительно враждебно настроена по отношению к нам и нашему делу.
Халл еще больше нахмурился:
— Но ведь тогда…
— Она находится в Центре под замком, — быстро проговорил Брачер, не дав Халлу возразить, — с постоянной охраной. Пока она у меня, Невилл сделает все, что я ему прикажу.
— Ну, а что потом?
Брачер пожал плечами:
— Как только необходимость в их услугах отпадет, им будет предоставлена возможность добровольно присоединиться к нам. В случае отказа оба будут уничтожены.
Халл поразмыслил над этим:
— И ваша сестра, Брачер?
— Она предала свою расу, — вкрадчиво ответил он. — Она враг. А ее муж просто безмозглый идиот. Пока он приносит пользу, но если я решу, что он представляет опасность, я избавлюсь от него.
— Хорошо, кивнул Халл. — Итак, эти двое. Кто еще вам понадобится, по крайней мере для начала?
— Может быть, химик и биолог, этого, я думаю, будет достаточно.
Халл задумался:
— Не знаю… Сейчас работа ведется сразу по нескольким проектам, и я бы не хотел сворачивать ни один из них… Впрочем, возможно, доктор Реймор отдает на некоторое время одного из своих химиков.
— Мне бы тоже хотелось участвовать, капитан, — быстро вставил Пратт.
— Конечно, конечно, профессор, это само собой разумеется, Пратт удовлетворенно улыбнулся. Брачер снова повернулся к Халлу:
— Сейчас трудно предвидеть результаты и предугадать, как далеко мы продвинемся, тем более с таким малочисленным исследовательским штатом, но чем раньше мы начнем…
— Понятно, — кивнул Халл. — Я скажу Реймору, чтобы он прислал химика. Кстати, профессор, вы знаете ваших сотрудников гораздо лучше, чем я или Брачер. Вот и помогите Реймору сделать правильный выбор. Брачер, когда вы предполагаете снова завладеть цыганом?
— В первую же ночь следующего полнолуния, если все пойдет по плану, — ответил Брачер.
— Отлично, — Халл поднялся, давая понять, что совещание окончено. — Профессор, вы собирались провести в Калифорнии еще неделю. Думаю, при сложившихся обстоятельствах вам следует вернуться в Маннеринг вместе с капитаном Брачером. Да, Брачер, подробно информируйте меня обо всем, что касается нового проекта.
Пратт и Брачер вышли из кабинета. Пратт пошел готовиться к отъезду в Северную Дакоту, а Брачер прямиком направился в первый попавшийся бар. Он чувствовал, что ему необходимо хорошенько выпить, чтобы снять напряжение последних нескольких дней, и особенно часов. Кроме того, нужно обдумать, наконец, план захвата Калди.
5
Народу Мексики пришлось многое пережить за свою долгую историю. Тирания ацтеков, испанское завоевание, революция и сопутствующий ей хаос, вторжения американцев, политическая коррупция, экономическая депрессия и демографическое давление — все это временами ставило нацию на грань вымирания. В большинстве своем спокойные, оптимистичные люди, и они порой доходили до отчаяния в борьбе с жизненными невзгодами. Такое случается со всеми народами, но для одной единственной мексиканки проклятая и безнадежная жизнь, на которую ее обрекла судьба, грозила вот-вот оборваться до срока.
Доктора Карлейсла Реймора, который в эту минуту в одной из комнат третьего этажа центра «Халлтек» нагнулся над бесчувственным телом на операционном столе, едва ли волновали такие пустяки. Зато его очень занимало, почему у этой мексиканки, Корасон Ривьера, светлые волосы и голубые глаза. «Спонтанная мутация? — задумчиво пробормотал он, — или, может быть, случайное проявление незначительной примеси арийской крови?»
Именно светлые волосы и глаза Корасон, составляющие такой резкий контраст со смуглой кожей, и привлекли внимание одного из «кнутов», которых периодически отправляли в разные районы страны с целью отлавливания человеческих отбросов для исследовательских нужд Центра «Халлтек». Корасон влачила жалкое существование уличной проститутки в Сан-Диего до тот рокового момента, как ее накачали наркотиками, обманом увез ли из родных мест и переправили в «Халлтек» в качестве экспериментального материала.
— Замечательно, — пробормотал Реймор. — Светловолосая, голубоглазая мексиканка. Уникальный случай.
— Простите, доктор, вы что-то сказали? — спросила ассистентка. Это была необыкновенно привлекательная молодая женщина, которую отличали аристократические черты лица, высокие скулы и иссиня черные волосы, туго стянутые в узел на затылке. В ее облике было больше не нордической, а, скорее, южной, средиземноморской красоты.
Реймор вздохнул:
— Иногда, Петра, к своему ужасу я обнаруживаю, что мои исследования абсолютно бесплодны. На протяжении многих веков низшие расы впитывали белую кровь и засоряли генетический фонд белого человека. — Он покачал головой. — Временами я сомневаюсь, а сможем ли мы вообще выправить его, отфильтровать низшие элементы, выделить элиту и приумножать ее. Эта задача кажется невыполнимой.
— Безусловно, это растянется на долгие годы, — согласилась Петра Левенштейн. — По крайней мере, на поколения.
— Мы и раньше сталкивались с подобным и парадоксами природы, — задумчиво сказал он, — хотя на моей памяти это первый случай, где индейское происхождение выражено столь ярко. То и дело попадаются светловолосые голубоглазые гибриды. Что это — результат мутации или проявление наследственных признаков генетической структуры? — Он снова вздохнул и покачал головой. — М-да… Глупо, конечно, предаваться нытью, когда впереди столько работы. И тем не менее, мне как-то даже жаль тратить такой редкий экземпляр на эксперимент с заведомо отрицательными результатами, но сегодня к нам пожалует Пратт, и мы обязаны предоставить ему доказательства. — Он кивнул Петре и сказал:
