Прочь из моей головы - Софья Валерьевна Ролдугина
– Вроде того, если опустить примерно миллион нюансов, – с непередаваемой иронией согласился Йен. – Все феи разные, однако можно выделить некоторые яркие закономерности. Во-первых, силу эти существа набирают очень медленно, к счастью. Во-вторых, к людям они настроены, как правило, не враждебно, а их «шалости» – следствие того, что человек нарушил некое правило, – он сделал выразительную паузу. – Или наоборот, выполнил условие. Так Королева Лабиринта нападает только на женщин… Точнее, на мужчин нападает тоже, но по-другому, – быстро поправился он и почему-то закашлялся. – Ну, неважно. Условия обычно связаны с тем, как фея появилась, с её истоками. У Королевы это страшилки, которые передавали друг другу шёпотом ученики Розария.
Йен замолчал, словно давая мне шанс своим умом дойти до правильных выводов… в принципе, сейчас это было уже несложно.
– Значит, то, что местная феечка не выносит поцелуев на мосту, как-то соотносится с тем, как она появилась на свет? – предположила я осторожно. И развила мысль, вспомнив, как он несколько раз подчёркивал это «чародеи рассказывали», «вливали силу» и прочее в том же духе: – И в образе белоглазого ребёнка она является не просто так, да? Значит, у нас есть разлучённая пара, условная «мамочка», которой фея симпатизирует, «дяденька», к которому «мамочка» не должна уходить, а ещё ребёнок и чародейские силы…
Йен неожиданно встрепенулся:
– Так-так, а что там с «мамочкой»? И почему это ребёнок белоглазый?
Я мысленно отругала себя за нерасторопность и наконец-то рассказала в подробностях, что происходило со мной, пока он взламывал и разделял реальности. Ушло на это куда больше времени, чем предполагалось – повествование было сбивчивым. Йен довольно спокойно выслушал, затем помолчал с минуту и произнёс с интонацией «я-так-и-знал»:
– Вот как, значит.
Тут терпение у меня закончилось, и я мстительно ущипнула его за бок:
– Если выстроил картину целиком – делись. Так причём там поцелуи?
Вопрос был простой, но Йен как-то разом помрачнел, что совершенно не подходило его легкомысленной подростковой физиономии.
«Ага, – догадалась я запоздало. – Значит, дело не только в поцелуях. И излишняя настойчивость на последнем мосту мне не померещилась».
– Насилие, да? – вырвалось у меня. Остальное домыслить было уже куда легче. – Ну да, сходится. Маленький ребёнок, скорее всего, чародей. Его симпатичная молодая мама или, возможно, старшая сестрёнка, навязчивый «дяденька», который пристаёт к ней на мосту, а потом забирает. И ребёнок, который остаётся один. И фея, которая, скорее всего, не разлучает влюблённых, а спасает «мамочку» от посягательств.
– Примерно так, – нехотя кивнул Йен. – Мне ещё в первый день пришло в голову, что катализатор – не столько поцелуи, сколько степень их добровольности, скажем так. С точки зрения маленького ребёнка или феи, разумеется.
– Мы могли бы сразу это проверить и разыграть ссору, – предложила я необдуманно и осеклась.
Разыгрывать-то пришлось бы не ссору в привычном смысле, а как минимум домогательства. А как максимум…
– Я надеялся, что получится выманить фею и без лишних спектаклей, – признался Йен тихо, поглаживая меня по спине, и легонько поцеловал в шею. – И, как видишь, оказался прав. Почти получилось.
Стало немного неуютно; с реки долетел холодный, сырой ветер, и запахло тиной.
– Вообще-то я могла бы подыграть.
– Вообще-то я бы не хотел делать вид, что беру тебя силой, – беззлобно передразнил меня Йен, но в его интонациях сквозило напряжение, которое прорвалось в следующей фразе: – Ты просто не понимаешь. Когда мужчина намного крупнее и сильнее тебя угрожает, пусть и понарошку, это не проходит без последствий.
Сперва я хотела возразить – но не стала.
По большому-то счёту он был прав. У меня до сих пор мурашки по коже пробегали, когда Йен нависал надо мной с пылающими глазами, весь в ореоле дурманного тумана. Нет, на девяносто девять процентов это была такая приятная дрожь, как говорят – сладкая: вот это, огромное и сильное, всё моё и только моё… Но оставался один дурацкий процент. Атавизм, паранойя, инстинкт, обзовите, как хотите – и на этот процент я боялась.
Подавляющее физическое превосходство, да. Оно самое.
– Я тебя люблю, Йен. Очень-очень, – еле слышно выдохнула я ему в плечо.
– И я тебя, – отозвался он нежно. – И до сих пор боюсь спугнуть.
– Тем, что ты такой невозможно прекрасный? – прыснула я.
– Без комментариев, – непринуждённо уклонился Йен от ответа, но, судя по голосу, моё предположение ему понравилось. – Ты как? Пришла в себя?
– Почти. Но для медиума, знаешь ли, полезно быть чуть-чуть не в себе, – отшутилась я. – Ну что, последний рывок? Разберёмся с феей, а дальше весь отпуск – наш, сколько его там осталось.
– Горячо поддерживаю ваше предложение, особенно в части отпуска, –сообщил Йен мне на ухо уморительно деловым тоном.
На том и порешили.
Следующая вылазка должна была стать финальной, поэтому к подготовке мы подошли серьёзнее. Защитные чары, чёткий план, расписанный по минутам, проработка разных вариантов развития событий… Единственное, на что мне не удалось уломать своего могучего чародея – так это на звонок Хорхе.
Печально, однако вполне понятно: не тот тип характера, чтобы бежать за поддержкой к уважаемому наставнику.
– Урсула, солнышко, ну подумай, что может случиться? – Йен закатил глаза. – Это же обыкновенная фея. Да, с интересными способностями – мало кто способен столь виртуозно манипулировать временем и пространством. Но по сути-то исчезающие мосты – всего лишь каверны, просто не оформленные до конца, только наметившиеся. Локальная аномалия, которая возникает в том момент, когда фея «спасает мамочку» от «дяденьки». Она хрупкая, неустойчивая и стремится к слиянию с реальностью – наша с тобой гостиница и то интереснее.
По моему скромному мнению, после слов «да что может случиться» случалось, как правило, исключительно что-то плохое, но я сдержалась и оставила сию ценную информацию при себе. В конце концов, у него своя голова на плечах, которая как-то там продержалась как минимум пятьдесят лет, прежде чем отвалилась.
Образно говоря, разумеется.
– Тогда оставь мне что-нибудь, чтобы экстренно связаться с ним, – попросила я, сдаваясь. – Просто на всякий случай. Я ведь не претендую на лавры великой чародейки, я просто хочу, чтоб всё хорошо закончилось.
Но, увы, вместо амулета или
