Нейлоновые хомуты - Ильдар Р. Низаев
Погода была ясной, солнце хорошо припекало. В небе появилась ненавистная жужжа и зависла над Миром.
– Чего тебе ещё надо, падла? Сгинь с глаз моих!
Жужжа бесстрастно продолжала висеть на месте, крутясь вокруг своей оси и, казалось, с презрением всматриваясь вниз. Мир, прихрамывая, двинулся вперёд, туда же полетела и жужжа.
– Тебе что надо, тварь? Из пистолета я тебя, конечно, не сниму! Вот бы ружьё мне с дробью – точно тебя бы тогда сбил! – рассуждал раненый боец вслух, обращаясь к твари в небе.
Начались артиллеристские прилёты по посёлку. Дом за домом разрушались те жилые здания, что ещё оставались стоять неприкаянными.
– А, вот ты зачем! Я тебя понял! Мрази, стыдно, что ли, вам стало, стыдно, что натворили? И что, теперь закопать всё решили, демоны?! Да сдохните же вы сами, сдохните! Ответите вы за всё, что натворили!
Закопайте себя сами, нелюди! – ругался Мир, буквально опьянённый злобой, разъярённый от ненависти к врагу.
Совсем рядом раздался взрыв. Мира чудом не покалечило и не убило, лишь окатило комьями земли, но всё же немного подконтузило.
– Идите на хрен! На хрен к дьяволу и там насаженными оставайтесь! Мрази, ведь это вам ещё и понравиться может! – кричал он.
Так, прихрамывая, Мир покидал бывший посёлок Светлый, который на глазах превращался в пустое место. Арта разрушала его до основания. Мир вошёл в лес, где ненавистная жужжа наконец-то перестала его преследовать. Голова гудела от полученной контузии. Взрывы, уничтожающие посёлок, слышны были уже где-то в отдалении. Мир шёл по лесной тропинке, сам не зная точного направления, лишь примерно представляя, где тыл и где должны быть свои. Вооружённый только пистолетом с одной обоймой, одной гранатой и ножом в бронежилете, он ощущал себя воином так себе. Пистолет постоянно был в руке, граната висела на груди с разогнутыми усиками на случай быстрого применения. За спиной был рюкзак с провиантом и аптечкой. Идти требовалось очень аккуратно, медленно и осторожно: всегда можно было напороться на мину или врага. Вскоре усталость и голод взяли своё, и Мир решил сделать привал. Экономя пропитание, он перекусил совсем чуть-чуть, попил немного воды и забурился в кусты, закидав себя ветками. Уснул он довольно быстро.
Прошли вечер и ночь, наступило раннее утро. Заморосил дождик. К кустам, где спал Мир, подошёл олень, пощипывая травку. Время от времени он высоко задирал голову с большими ветвистыми рогами и принюхивался к запахам в воздухе. Мир как раз проснулся от холода и сырости, а тут совсем рядом с ним такое величественное животное! Несмотря на то, что замёрз, он не торопился двигаться, любуясь хозяином лугов и полей. Но тут в небе появилась проклятущая жужжа, услышав звук которой олень сорвался с места и грациозно скрылся в лесу.
– Вот бы знать, чья это жужжа! А то ведь и не покажешься! – подумал вслух Мир. Вчерашним отчаянным бесстрашием перед смертью характеризовался день именно вчерашний, а сегодня жизнь ему вновь дорога, так что осторожность, прежде всего осторожность!
Ещё немного покружившись, жужжа улетела в сторону. Перестало моросить, появилось солнце. Мир стал подниматься, откидывая мокрые ветки, разминая тело и двигая руками, чтобы согреться. Сняв с себя мокрый бронежилет, китель и даже кепку, он развесил их, чтоб подсохли. Из внутреннего кармана кителя достал записную книжку Алекса. Беспокойство было напрасным: дневник был надёжно обёрнут плотной плёнкой, и промокнуть шансов не было. Оба глаза Мира теперь видели хорошо, корочка частично отслоилась. Отколупав лишнее, он вновь всё прижёг зелёнкой. Размотав старые промокшие бинты, продезинфицировал рану, сделал новую перевязку. И на всякий случай опять принял антибиотики. В животе урчало. А провианта и воды оставалось совсем мало. Что тут поделаешь… Мир поделил пополам оставшуюся провизию и выпил ровно половину воды.
Послышался шум техники. Пара бронемашин и джип проехали совсем рядом, в них сидели киборги. Мир спрятался, наблюдая за ними. Затем появились танки, которые шли навстречу друг другу! Да тут целая автострада, подумал Мир. Не проходило и пяти минут, как вновь проезжала какая-нибудь техника в обоих направлениях, поднимая клубы пыли. По небу же стремглав неслись жужжи. Мир пытался вспомнить всё, что он мог знать и слышать об этой местности и этом направлении.
«Наши шли в наступление, овладев большими территориями, и здесь, по сути, не могло находиться столько вражеской техники, – размышлял он. – Если только, конечно, всё не поменялось с точностью до наоборот и теперь наши вынуждены отступать, а враг стягивает свои силы. Вывод таков: в любом случае надо идти вперёд. И как-то нужно постараться не напороться на врага».
Выдвигаться сейчас было рискованно: слишком много перемещений со стороны врага. Мир стал ждать, полностью обсохнув за это время. Наступил вечер, и только сейчас движение техники прекратилось. Даже жужжи исчезли. Начинало темнеть. Идти ночью и того хуже: любой киборг или даже свой боец, увидев тебя через тепловизор, сразу откроет огонь на поражение. Пришлось ночевать на прежнем месте. Эта ночь далась куда труднее: листва так не грела, ночь была довольно прохладной, да и не хватало вчерашней усталости, которая быстро свалила бы с ног. От холода не спасали ни бронежилет, ни рюкзак, который положил на себя Мир. Приняв позу эмбриона и дрожа, он несколько раз впадал лишь в краткое забытьё, а по-настоящему заснуть так и не смог, промучившись всю ночь. Возле него бегали любопытные мыши, исследуя чужака; потом появился ёжик, своим пыхтением распугав всех мышей да и Мира заставив дёрнуться. Прополз мимо уж, ухали совы, и ныла свою грустную протяжную песню какая-то птица. Начинало светать.
Мир встал: пока тишина, нужно было идти. В путь он отправился, стараясь идти тихо, осторожно осматриваясь по сторонам. Пересёк вчерашнюю оживлённую «автостраду» и скрылся в чаще леса. Трава под ногами была влажной, по росе идти было неприятно, совсем скоро ноги по колено стали мокрыми. Солнце только начало свой восход, и лучи его слабо грели. Природа просыпа́лась: птицы на все голоса зачирикали свои песни, насекомые пустились в полёт в своём обычном надоедливом темпе.
– Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку…
– Кукушка, кукушка, чего же ты мне накукуешь? – спросил Мир у птицы. А та всё: ку-ку да ку-ку, без всякой остановки. – Это хорошо! – обрадовался он. – Мне бы пожить теперь, да подольше, за того, и за этого, и за себя, конечно! Нельзя нам здесь всем дохнуть! Теперь никак нельзя умирать, слышишь, кукушка?
– Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку…
Мир шёл дальше, уходя всё глубже в лес. Не было слышно ни техники, ни авиации, и даже жужжи не появлялись. Казалось, войны здесь и не было никогда. На мокрых ногах появились мозоли, пора было делать привал и сушиться. Найдя в лесу небольшой овраг под открытым небом, Мир снял с себя ботинки, носки и даже штаны и развесил всё сушиться. Бинты, которыми была завязана рана на бедре, пришлось тоже сушить: заменить их было нечем. Полив рану остатками антисептика, Мир прилёг отдохнуть, сделав маленький глоток воды. Солнце припекало хорошо. Мир старался прислушиваться к посторонним звукам, но слышал лишь звуки природы. Под них-то, согреваемый тёплым солнышком, он, усталый, и задремал. Снились ему родной городок, мама, друг Алекс, бабушка…
И тут как бабахнет, один взрыв за другим, один за другим. Где-то не очень далеко отработала реактивная установка, запустив по цели с пару десятков ракет. Мира мгновенно вынесло из детства вновь на эту треклятую войну. Привстав, он огляделся: поблизости никого. Хорошо, что одежда успела высохнуть. Половина лица, не скрытая кепкой во время сна, обгорела на солнце. Рана на бедре подзатянулась, и Мир помазал её зелёнкой. Оделся. Высохший бинт он намотал поверх штанины, скрыв им и дыру в ткани, и рану. Но как же хотелось есть! Пришлось достать последнюю еду из рюкзака и допить последнюю воду. Вскоре послышалась ответная
