Самый жаркий день лета - Абдулла Киа
Лейла сидела в полумраке своей кухни и глядела в окно на садик, изучая вянущую от жары траву, освещенную луной. Обычно Уилл поливал газон, но они расстались уже пять месяцев назад, и теперь она была одинока в своем чересчур большом доме. Они купили его после того, как Лейла получила свой первый большой контракт. Как они были по-детски счастливы, перебегая из одной комнаты в другую! Уилл раскачивался на деревянной балке, Лейла уговаривала его слезть, а потом он неуклюже свалился на ковер, и они хохотали до упаду. Они распределили все помещения: вот кабинет и библиотека, вот спортзал для Уилла, вот вторая спальня для запланированного первенца. Лейла мечтала о материнстве, как о божьем благословении. Если она сможет вырастить собственных детей в любви, безопасности и заботе, которых так не хватало им с Ясмин, возможно, это исцелит ее давнюю кровоточащую рану. Она очень заботилась о младшей сестре в детстве, но последующие события наводили тень на все воспоминания. Образ матери, лежащей в ванной с неестественно бледным лицом, открытыми глазами и пузырьками воздуха, зацепившимися за волосы, преследовал Лейлу всю жизнь.
Когда она получила право опеки над Ясмин, то нашла самую дешевую квартирку на проезде Фринтон. Первые их ночи там пришлись на очень холодное время, девочки дрожали от холода и натягивали на себя всю одежду, которая у них была. Вечерние смены в «Маркс энд Спенсер», работа официанткой по выходным. Лейла краснела, вспоминая те времена, потому что ей было по-настоящему стыдно. Она подбирала объедки с тарелок в кафе, прятала от сестры напоминания о долгах за электроэнергию, пробивала свежие дырки в ремне, чтобы с костлявых бедер не спадали джинсы.
Стало немного легче, когда Ясмин подростком получила первую работу в офисе. Потихоньку они выбрались из долговой ямы и стали копить, но для Лейлы это означало поражение: сестра поставила крест на своем образовании. Не бросая работу официанткой в забегаловке, Лейла готовилась к сдаче дипломной работы. После выпускного она смогла получить место в архитектурном бюро «Фаррелл и Уайт» — по программе этнического разнообразия. Элеонор Фаррелл, миниатюрная хрупкая владелица бюро, взяла ее под свое крыло и быстро продвинула по служебной лестнице. Лейла доросла до позиции равноправного партнера, а потом, в двадцать восемь лет, покинула фирму и основала собственное бюро. Элеонора тогда, как ни странно, даже не потребовала подписать соглашение об отказе от конкуренции, только взяла с Лейлы обещание, что та не уведет за собой клиентов.
За следующие десять лет Лейла построила успешный бизнес. Тем временем Ясмин работала все в том же офисе, доросла до звания персонального ассистента и уткнулась в стеклянный потолок из-за отсутствия образования. Но сестра никогда не переживала по этому поводу: жизнь для нее вообще была устроена проще. Пока Лейла рвала жилы, младшая сестренка встретила понимающего мужчину, вышла замуж и забеременела.
В последние годы Лейла успокаивала себя тем, что успешно вырастила сестру, но все чаще признавалась себе в том, что тоскует по собственной большой семье. Отсутствие ребенка сквозило, как незакрытая форточка, и его приходилось деликатно обходить в каждой беседе. «У вас есть дети? Нет? Ох, тогда у вас наверняка куча свободного времени! Чем вы вообще занимаетесь после работы?»
Когда Ясмин забеременела, это, конечно же, стало радостью для всех. Но в тот момент Лейла пыталась выносить ребенка уже несколько лет, и то, с какой легкостью это получилось у Ясмин, воспринималось ударом под дых. Они с Уиллом прошли через пять процедур ЭКО и четыре выкидыша (одна из попыток и вовсе не дала результата). По ночам Лейла лежала в постели с открытыми глазами и приносила абсурдные клятвы: «Я брошу работу ради здорового ребенка; я отдам все деньги за здорового ребенка; да я и Уилла брошу ради здорового ребенка!» Она страстно хотела детей, и вид младшей сестры — радостной, полной сил и любви, — которой с такой легкостью удалось выносить плод, глубоко ранил Лейлу, лишенную счастья материнства.
Могут ли детективы узнать о ее отчаянии? Лейле казалось, что от нее буквально разит им. Могут ли они подумать, что она специально убила Макса? Свихнулась от ревности? Возможно, она и правда слегка тронулась умом, раз позволила себе так поступить. Или, сама того не замечая, уже давно и глубоко психически нездорова.
Глава 5
Ясмин сидела в детской, сжимая в руках давно остывшую кружку чая. Дневной влажный воздух будто застыл в комнате — все равно что завернуться в мокрое полотенце. Ясмин чувствовала, как кожа источает липкую влагу. Она поднесла к лицу одеяло Макса и глубоко вдохнула. Одеяло пахло только лимоном — его как раз постирали. Приятный, но искусственный аромат. Эта маленькая несправедливость привела ее в ярость. Почему судьба так жестока к ней? Она швырнула одеяльце через всю комнату, но легкий кусок полотна перышком опустился на пол, не принеся облегчения.
Ей требовалась помощь, Ясмин это знала и понимала, что случится, если она откажется от нее. Она не позволила себе снова погрузиться в размышления, а вместо этого опрометью вылетела из детской и позвала Эндрю, сбегая вниз по лестнице. Он не всегда слышал ее, когда сидел у себя в кабинете. Иногда ей приходилось надрывать глотку, и она злилась на мужа, хотя понимала, что виноваты особенности здания.
В кабинете Эндрю склонился над ноутбуком, нахмурив лоб. Он поглядел на супругу. Ясмин показалось, что он понял, насколько ей нужна поддержка, и сейчас встанет и подойдет к ней.
Вместо этого он лишь спросил:
— Все в порядке? — Бесцветная мантра, которую он твердил дни напролет.
Увидев, что взгляд мужа снова вернулся к экрану, Ясмин оставила при себе невысказанную мольбу: «Нет, не в порядке. Мне нужна помощь!»
— Что ты делаешь? — спросила она, обходя стол. Прочитав поисковый запрос на экране: «Статистика детской смертности в автомобилях», Ясмин напряглась.
— Что ты делаешь? — повторила она.
Эндрю пробормотал:
— Собираю кое-какую информацию, — и потянулся, чтобы закрыть ноутбук, но она перехватила его руку.
— И что говорит твоя информация?
Эндрю замешкался.
— Говорит, что десятки детей ежегодно забывают в автомобилях.
Ясмин пригляделась к табличке на экране и ткнула пальцем в строчку с 2019 годом, где значилось число 52.
— Стольких оставили в прошлом году?
Эндрю скривился.
— Нет, столько умерло. Это статистика только по США.
Ясмин прижала кулак ко рту. Ужас ситуации был слишком велик, чтобы осознать его. Столько сломанных судеб. Разбитых семей. Уничтоженных одной нелепой оплошностью.
— Я подумал, что это может ей помочь.
— Ей?
Эндрю прокрутил страницу на экране вниз.
— Статистика говорит, что в пятидесяти четырех процентах случаев детей забывали случайно. Если это так распространено, возможно, пойдет на пользу в деле Лейлы.
Ясмин попятилась.
— Ты это для Лейлы смотришь?
Он обернулся.
— Ну да, она… — Заметив, что супруга злится, Эндрю осекся. — А не надо было?
Ясмин резко бросила:
— Эндрю, Лейла убила нашего сына.
— Она делала мне одолжение, Яс, — мягко возразил Эндрю. — Ведь это я должен был везти его в детский сад.
Ясмин закипела от ярости.
— Какая разница! Не имеет значения, должен ты был или не должен! Это она его везла. Она за него отвечала. А сама болтала по телефону, Эндрю! По своему треклятому телефону!
— Милая, мы тоже постоянно звоним друг другу с дороги.
Она покачала головой:
— Не в тот момент, когда Макс в машине.
— Ну же, милая, — Эндрю будто журил ее за нечестность.
— Что? — с вызовом спросила Ясмин.
— Ты знаешь, что это неправда.
Она сузила глаза.
— Я никогда не звонила по телефону, когда везла Макса.
Эндрю посмотрел на жену умоляющим взглядом.
— Я не звонила!
— А как насчет четверга, по дороге к стоматологу?
