Джон Гришэм - Время прощать

— Белые. Что с них взять.

— Они считают, он слишком много платил мне, поэтому спешат от меня избавиться.

— А сколько он тебе платил?

— Зачем это тебе, мама?

Летти никогда не рассказывала никому из родных, что мистер Хаббард платил ей пять долларов в час наличными. Для помощницы по дому в Миссисипи это действительно было верхним пределом, и Летти не желала проблем. Члены семьи могли потребовать от нее прибавки. Друзья могли осудить. «Не выдавай секретов, Летти, — наставлял ее мистер Хаббард. — Никогда никому не рассказывай, сколько у тебя денег».

У Симеона могла пропасть охота что-либо приносить в дом. А его заработки и без того были нерегулярными, как и присутствие в доме. Чтобы заставить супруга зарабатывать даже самую малость, приходилось постоянно подстегивать его.

— Я слышала, как они называли меня прислугой, — вздохнула Летти.

— Прислугой? Давно не слышала этого слова.

— Они малоприятные люди, мама. Сомневаюсь, что мистер Хаббард был хорошим отцом, но его дети — просто ужас.

— И теперь они получат все его деньги.

— Наверное. Во всяком случае, они на это определенно рассчитывают.

— А много денег он оставил?

— Понятия не имею. — Летти покачала головой и отпила глоток кофе. — Не уверена, что кто-то вообще это знает.

6

Автомобильная стоянка Ирландской церкви Христианского пути была наполовину заполнена, когда во вторник без пяти четыре на нее свернула машина Оззи без опознавательных знаков. Никаких надписей и цифр на ней не было, Оззи предпочитал обходиться без них, но одного взгляда на автомобиль было достаточно, чтобы понять: это машина шерифа. Несколько антенн, маленький, круглый проблесковый маячок на приборном щитке, наполовину скрытый… Это был большой четырехдверный коричневый «форд» с черными колесами — такой же, как практически у всех шерифов штата.

Он припарковался рядом с красным «саабом», который стоял в стороне. Оззи и Джейк одновременно вышли из своих машин и вместе пересекли площадку.

— Есть какие-нибудь новости? — спросил Джейк.

— Никаких, — ответил Оззи.

На нем были темный костюм и черные ковбойские сапоги. Джейк был одет так же, только в туфлях.

— А у тебя? — поинтересовался Оззи.

— Тоже никаких. Думаю, фонтан дерьма вырвется завтра.

— Жду не дождусь, — рассмеялся Оззи.

Церковь изначально представляла собой краснокирпичную часовню с приземистой колокольней, возвышающейся над фасадом с двустворчатой входной дверью. Со временем, однако, община добавила к ней ставшие уже обязательными металлические сооружения: одно, по сравнению с которым часовня казалась совсем маленькой, — рядом, другое, в котором молодежь играла в баскетбол, — позади. На небольшом холме неподалеку от церкви, под тенистыми деревьями, располагалось кладбище — прелестный тихий уголок, отличное место для последнего упокоения.

Несколько курильщиков, сельских жителей в старых, неуклюже сидящих на них костюмах, делали последние затяжки. Они перебросились парой слов с шерифом и вежливо кивнули Джейку.

Внутри, на потемневших от времени дубовых скамьях, вразброс сидела достопочтенная публика. Свет был приглушен. Органист тихо наигрывал скорбную мелодию, настраивая присутствовавших на печальный ритуал. Закрытый гроб с телом Сета был установлен перед кафедрой проповедника и украшен цветами. Те, кому предстояло нести гроб, сидели плечом к плечу, с мрачными лицами слева.

Джейк и Оззи вместе устроились в заднем ряду, отдельно от всех, и стали оглядываться вокруг. Сбившись в кучку, неподалеку от них сидели несколько чернокожих, всего человек пять.

Оззи кивнул им и шепнул Джейку:

— В зеленом платье — это Летти Лэнг.

Джейк тоже кивнул и шепнул в ответ:

— А кто остальные?

— Отсюда не могу разглядеть, — пожал плечами Оззи.

Глядя в затылок Летти, Джейк попытался представить приключения, через которые им предстояло пройти вместе. Он совсем не знал эту женщину, даже имя ее впервые услышал только накануне, но очень скоро они должны будут весьма близко познакомиться.

Летти сидела, ни о чем не догадываясь, держа руки на коленях. Тем утром она отработала в доме три часа, прежде чем Гершел сообщил, что в ее услугах больше не нуждаются и что срок ее найма заканчивается в три часа следующего дня, то есть среду. Дом будет заперт и останется пустовать вплоть до распоряжения суда.

У Летти на текущем счету, о котором не знал Симеон, лежало четыреста долларов, еще триста она держала в банке из-под солений, спрятанной в кладовке. Кроме этого у нее не было ничего, и перспектива найти новую приличную работу казалась призрачной.

С мужем она не разговаривала уже почти три недели. Иногда он неожиданно возвращался домой с чеком или небольшой суммой наличными, но чаще просто бывал пьян и хотел выспаться.

В преддверии завтрашней безработицы, имея при этом кучу неоплаченных счетов и несколько голодных ртов, Летти должна была под печальную мелодию органа испытывать тревогу о будущем, но она ее не испытывала. Мистер Хаббард не раз говорил ей, что после своей смерти — а близкая смерть его была неминуема — он кое-что, немного, оставит ей. Немного — это сколько? Летти могла только гадать.

Сидя сзади, в четырех рядах от нее, Джейк подумал: «Если бы она только знала!»

Но Летти понятия не имела, зачем здесь Джейк, если вообще знала, кто он. Впоследствии она будет утверждать, что его имя было известно ей по процессу Хейли, но она никогда не видела мистера Брайгенса.

В центре, прямо напротив гроба, сидела Рамона Дэфо, Йен — слева, Гершел — справа от нее. Никто из их детей, внуков Сета, прибыть не смог. Они оказались слишком заняты, да и нельзя сказать, что родители настаивали на их приезде.

В следующем ряду расположились родственники, настолько дальние, что им пришлось представляться друг другу на парковке перед церковью. Впрочем, они тут же забыли только что произнесенные имена. Родители Сета Хаббарда умерли несколько десятков лет назад, а единственный близкий родственник Энсил давно пропал. Надо сказать, сколько-нибудь дружной семьи у Сета сроду не было, а в последние годы распались и последние связи.

За родственниками бессистемно расположились в темноте нефа несколько десятков других скорбящих — служащие Сета, друзья, прихожане. Когда пастор Дон Макэлвейн ровно в четыре часа поднялся на кафедру, и он, и все присутствовавшие знали, что служба будет краткой. После совместной молитвы пастор бегло изложил биографию покойного: Сет родился 10 мая 1917 года в округе Форд, где и скончался 2 октября 1988 года. Его родители, такой-то и такая-то, умерли; он оставил двоих детей и несколько внуков…

Слева, через несколько человек от себя, Джейк заметил знакомый профиль мужчины в дорогом костюме. Это был Стиллмен Раш, его ровесник и коллега, поверенный в суде, отпрыск в третьем поколении семейства голубых кровей, представляющий обширный клан юристов, специализирующихся по корпоративному и страховому праву, — обширный настолько, насколько это возможно в сельском Миссисипи. «Раш и Уэстерфилд», самая крупная фирма в северном Миссисипи, базировалась в Тьюпело и стремительно разрасталась, открывая все новые филиалы, так что каждый житель округа мог рассчитывать, что один из филиалов вскоре непременно появится в ближайшем к его дому торговом центре.

Сет Хаббард упоминал фирму Раша в письме к Джейку, а также в своем рукописном завещании, поэтому можно было не сомневаться: Стиллмен Раш в сопровождении двух шикарно одетых джентльменов явился позаботиться об интересах фирмы. Специалисты по страхованию всегда работали в паре. Даже когда речь шла о простейших юридических процедурах, ими занимались два юриста: вдвоем готовили документы для суда, вдвоем отвечали на реестровые запросы, вдвоем участвовали в слушаниях по неопротестованным делам, вдвоем разъезжали с поручениями и, конечно же, вдвоем гребли гонорары и раздували дела. Крупные фирмы беззаветно исповедовали культ малой производительности: больше рабочих часов означало больший гонорар.

Так что два юриста там, где легко справился бы один, было нормой. Но три!.. Всего лишь для участия в короткой поминальной церемонии в глухой дыре? Это производило впечатление и наводило на мысли. Это означало — деньги.

В сверхактивном мозгу Джейка не было места для сомнений: эта троица, покинув офис в Тьюпело, включила свои счетчики и теперь сидела, притворяясь, будто скорбит, за двести долларов в час каждый. Исходя из того, что написал Сет, его завещание от сентября 1987 года было составлено мистером Льюисом Макгвайром, и Джейк предположил, что им является один из трех джентльменов. Он не знал Макгвайра в лицо, в фирме трудилось слишком много юристов. Поскольку они готовили завещание, то, естественно, решили, что и доказывать его будут сами.