Уоррен Мерфи - Укол мафии
Во время избирательной компании ее отец, Крэг Хансен, столкнулся с преступной организацией, с мафиози-головорезами, но она просила не ссылаться на нее, когда Римо будет писать об этом.
Итак, ее отец победил на выборах, хотя и с трудом, и теперь, после того, как его выбрали на четыре года, у города появилась возможность переломить ситуацию.
– Видите ли, мистер Барри, за восемнадцать месяцев он, может, и не совершил чудес, но вселил в людей надежду. Он мечтатель, господин Барри, мечтает о процветании города. Он человек дела в городе, который до сегодняшнего дня управлялся бездельниками. Короче говоря, мистер Барри, Крэг Хансен – последняя надежда города. Я думаю, этим все сказано.
– Каково же ему быть мэром героиновой столицы страны?
– Что вы имеете в виду?
– Здесь вовсю идет торговля героином. Что он с этого имеет?
Синтия Хансен засмеялась.
– Мистер Барри, вы очень обаятельный мужчина, но несете чушь. Да, у нас, как и в других городах, есть проблема наркотиков. Но мы находим новые, более эффективные, способы борьбы с этим явлением. Профилактические и лечебные центры. Отец нашел новые способы бороться с этой проблемой в районах проживания национальных меньшинств. Конечно, у него мало возможностей, а правительство не очень-то раскошеливается на серьезную помощь, поэтому прогресс движется черепашьим шагом, но мы считаем, что он эффективен и необратим.
– Какое место занимает ваш отец в торговле наркотиками?
Синтия Хансен покачала головой и насмешливо взглянула на Римо:
– Простите?
– Ну, вот это большое героиновое дело. Там пахнет миллиардами. Ваш отец имеет свою долю?
– Послушайте, откуда вы свалились?
– Вам следовало бы знать. Вы ведь справлялись, кто я такой.
– Что вам нужно?
– Написать очерк о героине.
– Ваш редактор сказал мне, что вам поручили написать о Гудзоне.
– Вот именно, о героиновой столице Соединенных Штатов.
– Сожалею, но ничего, кроме того, что вы можете прочитать о героине в газетах, я добавить не могу. Вы хотите еще что-нибудь узнать об основных проблемах нашего города?
– Да. Как вы собираетесь вывозить отсюда героин?
– Всего доброго, мистер Барри, – сказала Синтия Хансен и встала с кушетки, на которой они только что занимались любовью.
Она направилась к дверям быстрым решительным шагом; упругая юная грудь, лицо классических линий, словно она сошла с древнеримских фресок. Римо схватил ее за запястье и опрокинул на кушетку. На этот раз он собирался проявить себя лучше.
На этот раз он раздел ее и сам разделся. Устроил ее поудобнее на кушетке. Вспомнив все уроки Чиуна, он был сама нежность, не забыв даже местечко под коленом, ухо и пушок на шее.
Он медленно вел ее за собой. Она отдавалась ему без остатка, а когда достигла пика, он не остановился, пока она не испытала еще более острого наслаждения, и еще, и еще, и тут она потеряла контроль над собой и зашлась в пароксизме страсти, потрясшей ее тело.
А Римо, приблизив свои губы к ее ушку, тихонько шепнул:
– Так как насчет героина?
– Героин, – простонала она, отдаваясь волне ликующего расслабления. Римо почувствовал, как по ее телу вновь пробежала дрожь. Он снова ошибся во времени. Сейчас еще можно спасти кое-что. Быть может, лаской. Он куснул ее за мочку правого уха и прошептал:
– Ты ведь знаешь, малышка, кто им промышляет?
– Мне нужно только твое тело, дорогой, – ответила Синтия Хансен, удовлетворенно посмеиваясь. – Эмансипация избавила нас от предрассудков.
– Синтия, ты представляешь, как глупо выглядишь, когда испытываешь оргазм?
– Нет. Мне слишком правится само состояние, чтобы думать о таких вещах.
Римо снова поцеловал ее, на этот раз – искренне, потом отпустил ее и, быстро одевшись, стал смотреть, как одевается она. Ей понадобилось сорок секунд, чтобы надеть свитер, трусики и черную кожаную юбку, а затем она семь минут занималась косметикой.
– Почему бы тебе не зайти завтра в это же время, Римо? Мне понравилось твое тело.
– Я не занимаюсь любовью просто так.
– В верхнем правом ящике стола есть деньги.
Римо засмеялся.
– Иногда мне кажется, что я могу забеременеть.
Он открыл дверь и вышел из кабинета.
– До завтра, – бросила она вслед.
– Ты не забыла, что я хочу побеседовать с мэром?
– У него все дни расписаны. Извини.
– Я повидаюсь с ним. Не волнуйся.
– Ты придешь завтра?
– Нет, – ответил Римо.
– Ладно, – уступила она. – Приходи завтра и повидаешься с ним минут пять. Приходи в десять утра, в полдень поговоришь с ним. Мы найдем, чем занять время. Теперь закрой дверь. Мне надо работать.
Еще одно зерно брошено в землю. Римо улыбнулся при мысли о двусмысленности этой фразы в данной ситуации. А теперь – к редактору.
Редактор Джеймс Хорган сидел, положив ноги на стол. Развязанный пестрый галстук болтался поверх ковбойки. Он чистил ногти тонкой металлической линейкой, которой в типографии пользуются для разметки набора.
– Конечно, я знаю о массовом ввозе в город героина. Это я импортирую его. Хочу, чтобы мои детишки пораньше приучились к нему, а раздобыть его сейчас трудно. Вот я и решил купить побольше, чтобы на всю жизнь хватило. Еще что ты хочешь узнать?
– Я серьезно спрашиваю, мистер Хорган.
– Не похоже, – голос его был могильным, в нем звучали нотки человека, вечно ищущего повод для недовольства. Хорган занялся ногтями.
– Гудзон стал столицей героина. Мне кажется, за этим, по-моему, стоите вы, – сказал Римо.
Хорган поднял взгляд. Его глаза заблестели.
– Не ходи вокруг да около, сынок, и не пытайся поймать рыбку в мутной воде. Что тебе на самом деле надо?
– Факты.
– Хорошо. Существует спрос на героин. Есть спрос – всегда найдутся продавцы. Пока торговля запрещена, этот товар будет оставаться дорогим, а те, кто продают его, будут считаться преступниками. Если бы героин можно было купить по рецепту врача, контрабанда и незаконный бизнес на наркотиках приказали бы долго жить.
– Но ведь так можно расплодить наркоманов!
– Ты так рассуждаешь, словно сейчас их нет. Просто если бы это дело узаконили, спекулянтам было бы невыгодно заниматься им и втягивать в это других, – сказал Хорган.
– Америка в таком случае превратится в страну наркоманов.
– А сейчас?
– Поэтому вы ввозите так много героина?
– Я и сам рыбак, сынок. У тебя получается, но не очень. Когда-нибудь занимался журналистикой?
– Нет, – ответил Римо. – Есть вещи, о которые я не хотел бы пачкаться, даже за деньги.
Хорган фыркнул.
– С чего ты взял, что нам платят?
Римо поднялся.
– Спасибо за интервью, – сказал он. – Я запомню встречу с вами.
– Желаю удачи, сынок. Не знаю, чего уж ты там ищешь, но на обратном пути попытайся разбудить отдел городской хроники. Если там есть кто-нибудь живой – пошли его ко мне. Если не совсем покрылся пылью, значит, жив. А если встретишь кого-нибудь, кто умеет писать, скажи ему, что он принят на работу. Сам-то не хочешь?
– Нет, спасибо, у меня есть работа.
Римо вышел в мрачную, выкрашенную в зеленый цвет комнату отдела городской хроники, пропитанную чернильным духом. За разнокалиберными столами, составленными вместе, сидели люди, которые, словно зомби, водили руками над листами бумаги.
С точки зрения физиологии они были живы.
На улице перед зданием газеты «Гудзон Трибьюн» Римо опять обнаружил хвост. Чтобы облегчить задачу своим соглядатаям, он сел в такси, а не на автобус или в метро, и отправился в Нью-Йорк-сити.
Вместе они доехали до современного жилого дома в фешенебельной части Ист-сайда.
Он знал, что его соглядатаи подкатят к привратнику с пяти-, десяти-, а то и с двадцатидолларовой купюрой. Конечно же, в таком районе ни один привратник не расколется за пять долларов. Может потребоваться и пятьдесят. Римо надеялся, что привратник в его доме запросит побольше.
Он вышел из лифта на десятом этаже и прошел по коридору, застеленному ковром, к своей квартире.
Войдя, он увидел, что Чиун сидит у телевизора. В свете экрана его желтое лицо казалось мертвенно-бледным.
КЮРЕ приобрела Чиуну видеомагнитофон, который он брал с собой, когда сопровождал Римо. Благодаря этому он мог записывать в дневное время «мыльные оперы», чтобы из-за одной не пропускать еще две.
– Безобразие! – жаловался он. – Все хорошие фильмы показывают в одно время, один накладывается на другой. Почему бы их не показывать по очереди, чтобы люди могли получать удовольствие?
Видеомагнитофон был подключен к одному телевизору, а по другому Чиун мог смотреть сериалы с полудня до семи вечера. Он едва слышно цокал языком, когда миссис Клэр Вентворт обнаружила, что у ее дочери роман с доктором Брюсом Бартоном, хотя он не может уйти от своей жены Дженнифер, потому что та неизлечимо больна лейкемией, а эта дочь, Лоретта, на самом деде любит Вэнса Мастермана, который – о чем она не подозревает – приходится ей отцом, и считает, что он в сговоре с профессором Сингбаром Рэмквотом, врачом пакистанского посольства, а тот выкрал формулу лекарства против заболеваний лимфатических узлов, созданию которой Барт Хендерсон посвятил всю свою жизнь, еще не зная Лоретты, в которую потом влюбился.
