Бернард Корнуэлл - Свинцовый шторм
— Ты не останешься пообедать, дорогой?
— Нет, — сказал он.
Не обращая на меня внимания, они поцеловались, и достопочтенный Джон удалился.
— Не слушай его, — сказала Мелисса. — На самом деле он очень любит Мандс и Пипа.
— Он знает об Энтони? — спросил я.
Она изогнулась, словно потревоженная кошка.
— Не переходи границы, Ник.
Я пристально посмотрел на нее. Ее физиономия клинообразно сужалась к подбородку. Как говаривал мой папаша, вот лицо, где все черты — неправильные. Нос слишком длинный, глаза слишком широко расставлены, ротик чересчур маленький, и тем не менее все это вместе заставляло мужиков оборачиваться на улице.
Неужели я был женат на этой бледной и нежной красавице?
— Кто, — спросил я, возвращаясь к тому вопросу, ответа на который Мелисса старалась избежать, — кто угрожает Энтони Беннистеру?
Связав этот вопрос с предыдущим, Мелисса почувствовала возможность шантажа.
— Ник, я очень счастлива в браке. Достопочтенный Джон и я — мы оба взрослые люди, — проговорила она потеплевшим голосом.
— Надеюсь, ваш брак и впредь останется счастливым, — заметил я с интонацией заядлого шантажиста, в то же время сгорая от любопытства услышать, что же Мелисса извлечет из своей обширной памяти.
— Это только разговоры.
Открыв коробочку из оникса, Мелисса достала сигарету и ждала, пока я протяну ей зажигалку.
Я не двинулся с места, и ей ничего не оставалось, как зажечь сигарету самой.
— Я имею в виду, что вокруг таких замечательных людей вечно возникают всякие разговоры. — Она помолчала и выпустила дым. Над камином было понатыкано множество пригласительных билетов, и среди них я заметил и свою старую карточку. Благословенна такая преданность! — Но ты нигде не должен об этом распространяться, Ник, — сказала она покорно.
— Конечно нет, обещаю.
— Это все связано с Надежной, его недавней утратой. Ужасное имя, не правда ли? Напоминает одну из тех русских балерин, которые, едва завидев колготки или дезодорант, тут же сбегают на Запад. Ну ты хоть знаешь, что она умерла в прошлом году?
— Да, знаю.
— Люди, конечно, сочувствовали, но, знаешь ли, ходили слухи, что он сам хотел убрать ее с дороги. — Мелисса внимательно наблюдала за моей реакцией. — Это ведь идеальное убийство, да? Я имею в виду — кто знает?
— За борт, — сказал я.
— Именно так. Один всплеск — и даже не надо покупать гроб, ведь так? Может, именно поэтому я никогда и не плавала с тобой. — Она улыбнулась, чтобы смягчить свои слова. — К тому же все случилось ночью, и на палубе при этом был только один человек.
— Бур?
— Ну да.
— Но зачем Беннистеру это понадобилось?
Мелисса возвела глаза к потолку.
— Да затем, что она хотела бросить его! Все так говорят. Она бы раздела его до нитки. Подумай об алиментах! — Голос Мелиссы зазвучал с неожиданным энтузиазмом: — И я уверена, Тони имел дело не с ночной пташкой. У него есть многочисленные заморские компании и тайные счета. Надежна вывела бы его на чистую воду!
— Но у него, наверное, есть и хорошие адвокаты, — засомневался я, — а разводы в его среде — не такая уж невидаль.
— Просто, как кокаин, — поправила меня Мелисса. — Ее адвокаты были гораздо лучше. У нее денег куры не клевали. И потом, гордость не позволяла Тони упустить такую добычу.
— А что, она была добычей?
— Она единственная дочь Кассули. — Тон, которым Мелисса произнесла эти слова, показывал, как сильно она презирает меня за неведение. — Ну же, Ник! Даже ты должен был слышать о Яссире Кассули.
Конечно, я слышал о нем. Его имя стояло в одном ряду с именами Гетти, Рокфеллера, Креза. Яссир Кассули был владельцем судов, нефтяных компаний и различных производств по всему миру. Родом из Ливана, он женился на американке и принял американское гражданство. О нем говорили, что он богаче Господа Бога.
— Его деньги, — продолжала Мелисса, — должны отойти сыну, но не могла же Надежна умереть нищей? Она была настоящей американской принцессой.
— И настоящая красавица, — заметил я, вспомнив фотографию в Девоне.
— Если тебе нравятся крупные загорелые женщины с глазами, как в «Герл-Гайд», то — да. — Мелиссу передернуло. — В этой смешанной крови есть что-то жутковатое. Она вышла за Тони в состоянии депрессии, и Кассули никогда не мог примириться с ее браком. Она надула его. И Яссир никогда не простит Тони гибели своей дочери. А ты можешь себе представить, что значит иметь такого врага. Он не станет посылать уведомления через адвокатов, а сунет кобру тебе в постель, и все дела. — Мелисса засмеялась.
— Стало быть, Беннистер убил Надежну?
— Я этого не говорила.
— Ты думаешь, бур столкнул ее за борт? — наседал я.
На лице Мелиссы появилось выражение оскорбленной невинности.
— Я просто изложила тебе наиболее злостные слухи и всегда буду отрицать, что упоминала в разговоре с тобой имя Тони. — Она стряхнула пепел в хрустальную пепельницу. — Но на твой вопрос, Ник, кто может угрожать Тони, я отвечу: Яссир Кассули. В последнее время поговаривают, он поклялся, что Тони не выиграет соревнования в Сен-Пьере.
— Так вот почему Беннистер так цепляется за эту тварь, своего бура!
— Ты медленно соображаешь, Ник. Именно так. — Мелисса затушила сигарету, давая понять, что разговор окончен. — И какие у тебя планы?
— Я приеду навестить детей через пару недель.
— Я имела в виду не это. Как ты собираешься жить дальше?
— А! Отремонтирую «Сикоракс» и уплыву в Новую Зеландию. Я прилечу сюда, чтобы повидать детей.
— Ты думаешь, деньги растут на деревьях?
— Это мое дело.
Она опять взяла пилочку для ногтей:
— Лучше найди работу, Ник. Я понимаю, ты очень смелый, но твое путешествие абсолютно нереально. Достопочтенный Джон поможет тебе. У него куча друзей, которые с радостью примут на работу кавалера Креста Виктории. Ты наконец сможешь купить себе приличный костюм и работать по связям с общественностью.
— Я все равно совершу кругосветное путешествие.
Мелисса пожала плечами:
— Мне потребуются твои гарантии, Ник. Я имею в виду, что ты не можешь так просто обречь своих детей на нищету, пока ты будешь шататься по южным морям.
— А почему бы и нет?
— Я должна буду предупредить своих адвокатов, что ты планируешь сбежать. Мне очень не хочется этого делать, поверь, но у меня нет другого выхода.
Я улыбнулся.
— Дорогая Мелисса. Деньги, деньги, и еще раз деньги. Кто присмотрит за детьми, если я не смогу? Няня? — Я поцеловал ее в щеку. — Увидимся через две недели.
— До свидания, Ник. Служанка тебя проводит. — И Мелисса потянула за шнурок звонка.
Я ушел ни с чем, но, по правде говоря, я мало надеялся получить эти деньги за аренду.
С другой стороны, я и не ожидал, что все эти слухи о преступлении и наказании подтвердятся. Хромая, ступал я по опавшим лепесткам и вспоминал лицо Надежны Беннистер. Она была такой хорошенькой и счастливой, и вот теперь лежит под огромной толщей воды, и ее тело гниет и медленно перемещается в темноте.
И прошел слушок, не более чем мелкая рябь на спокойной поверхности океана, что она была убита...
А Беннистер явно оберегает этого бура...
Стоп, сказал я себе, это не мое дело. Совсем не мое...
Дело было не мое, но я не мог выбросить его из головы.
Вернувшись в Девон, я поискал в журналах Беннистера статью о несчастном случае, в результате которого погибла его жена, но нашел кое-что получше. В коричневой папке на столе лежала копия отчета о результатах расследования причин гибели Надежны.
В нем излагалась простая история. «Уайлдтрек» возвращался с соревнований в Сен-Пьере и находился в пятистах милях от канадского побережья. Дело было ночью. Штормило, ветер достигал шести-семи баллов, а в отдельные порывы — и восьми. На палубе, кроме Надежны, был только Фанни Мульдер — в деле он именовался штурманом. Это меня насторожило. Во-первых, я слышал, что Фанни был профессиональным шкипером, а потом, зачем штурману стоять ночную вахту как простому матросу?
В показаниях Мульдера говорилось, что после полуночи поднялся сильный ветер, но Надежна наотрез отказалась уменьшить парусность. В прошлых соревнованиях при шквалистом ветре паруса на яхте всегда приспускали, но на этот раз ради победы они шли на все. По словам Мульдера, скорость была очень большой. Около двух часов ночи Надежне показалось, что гик слишком высоко задрался, и она попросила Фанни пойти и проверить оттяжку гика. Он пошел вперед. На нем был страховочный пояс, и Фанни утверждал, что у Надежны, стоявшей у штурвала в кормовом кокпите, был такой же. Он вспоминал, как по пути подумал, что шторм усиливается и становится все опаснее. Мульдер обнаружил, что отвязался строп якоря. Когда Фанни заново привязывал его к D-образному кольцу у основания грот-мачты, гигантский вал захлестнул «Уайлдтрек». Огромная волна, самая большая за эту ночь, обрушилась на корму. Яхта вздрогнула, почти наполовину погрузившись в воду, и Фанни живописно рассказывал, как его бросило вперед потоком ледяной воды. Пока он приходил в себя, «Уайлдтрек» вышел на более спокойное пространство, и Мульдер обнаружил, что Надежна исчезла. Гюйс-штоки, поплавки, поручни и спасательные пояса — все снесло с кормы волной.
