Фрэнсис Вилсон - Наследники
— Ничего нет, — повторил Джек, качая головой, мрачно уставившись в чашку с кофе.
А когда поднял на нее глаза, стало ясно, что он силится найти слова, чтобы что-то сказать о безрадостной жизни, которую пытается себе представить.
Не старайся. Не выйдет.
— Я вас понимаю, — сказала она.
Он кивнул. И вздохнул.
— Хотите обсудить какое-то личное дело?
Да, мысленно подтвердила она. Перейдем к делу, которое ты можешь уладить.
— Во-первых, зовите меня Алисия. Только, прежде чем браться за дело, хочу спросить насчет мертвых растений в окне. Зачем они нужны?
Джек взглянул на окно. Неживые растения сидят там так давно, что он уже их перестал замечать.
— Для Хулио это тотемы. Отгоняют злых духов.
— Шутите? Каких злых духов?
— Тех, что заказывают тонкие вина вроде шардоне.
Алисия криво усмехнулась:
— А, понятно. Бар для мачо... в воздухе густо пахнет тестостероном.
— Я за Хулио не отвечаю, — пожал Джек плечами. — Он предпочитает публику определенного сорта, других старается отвадить. Иногда получается ровно наоборот. Растения привлекают нежелательных клиентов, придавая в их глазах заведению подлинную «оригинальность», что бы это ни значило. Ну, так что там у вас?
Она вздохнула, чувствуя нарастающее напряжение. Вот мы и дошли до сути.
— История долгая, сложная, не стану вам докучать всеми подробностями. В двух словах: два месяца назад некий Рональд Клейтон погиб в авиакатастрофе и оставил мне, черт возьми, все до последнего.
— Кто он такой?
— Мой родитель.
— Отец? Соболезную...
— Не соболезнуйте. У нас общие гены, и ничего больше. Как бы там ни было, когда мне позвонил адвокат, назначенный душеприказчиком, я ему заявила, что не нуждаюсь ни в какой движимости и недвижимости и вообще ни в чем, что связано с тем самым типом. Тогда он сообщил, что я единственная наследница.
Джек, сидевший напротив нее за столом, поднял брови:
— А ваша мать?
— Умерла двадцать с лишним лет назад, и по этому поводу, если угодно, можете выразить соболезнование.
Алисия едва помнила мать. Если бы не ее смерть... все было бы совсем по-другому...
— Ну, в любом случае, я была ошарашена. Лет десять с ним не разговаривала. Даже не вспоминала. — Не позволяла себе вспоминать. — Сказала поверенному, что не хочу иметь ничего общего с проклятым домом, и бросила трубку.
Джек молчал. Ждал, наверно, когда речь пойдет о «проблеме».
Не беспокойся. Сейчас.
— Потом позвонил мой сводный брат Томас и...
— Постойте, сводный брат?
— Да. На четыре года старше меня.
— С отцовской или с материнской стороны?
— Сын Ричарда Клейтона.
Джек склонил голову набок.
— Оставшийся с носом.
— Вот именно. Не получил ни гроша.
— Еще имеются какие-то сводные в семействе Клейтон?
— Нет. Один Томас. Вполне достаточно, спасибо. Ну так вот, позвонил и сказал, если мне дом не нужен, он его сам бы забрал. Я говорю, нет. Говорю, передумала, нужен. И правда передумала. Решила отдать СПИД-Центру под филиал. Забудь, говорю.
— Видно, с братом вы ладите не лучше, чем с отцом.
— Хуже, если такое возможно. Назавтра он опять позвонил, предложил за дом два миллиона.
Джек высоко вздернул брови:
— Где стоит этот дом?
— В Марри-Хилл.
— Давайте без шуток, — улыбнулся он. — Дешево для Марри-Хилл.
— Трехэтажный особняк. Стоит каждого пенни.
— Пока не понимаю, зачем я вам нужен. Берите деньги и смывайтесь.
Приближается щекотливый момент. Начинаются размышления о причине. Алисия избегала трудных вопросов — немыслимых — с бедным Лео Вайнштейном и с Джеком не намерена их обсуждать.
— Ни за что. Я его к черту послала.
— Знали, что ставка повысится.
— Ничего подобного! Впрочем, действительно. Томас вновь объявился, предложив четыре миллиона. Получил тот же самый ответ. После чего заявил, что устал сам с собой торговаться, потребовал, чтобы я сама назначила «распроклятую цену», по его выражению, а я снова бросила трубку.
— Еще раз его завернули... как бы выиграли в лотерею, а денег по билету не получили.
— Не совсем. Понимаете, у Томаса на счете нет практически ни гроша.
Джек подался вперед и уставился на нее. Теперь, кажется, заинтересовался.
— Точно знаете?
— Сначала догадывалась. То есть он после колледжа занимал в АТТ[7] невысокую должность научного сотрудника. Кто бы дал ему такую ссуду? Поэтому я постаралась проверить и точно выяснила: никакого кредита, больше того — Томас с работы уволился примерно в то же время, как начал мне названивать.
— Стало быть... безработный без денег сулит четыре миллиона? Не стану вас упрекать за отказ.
— Нет, — возразила Алисия, — вы не поняли. По-моему, у него есть деньги... наличные.
— Наличные?
— Он предлагает наличные, обещает отдать прямо в руки или все пожертвовать на благотворительные цели по моему выбору. Как вы это объясните?
— Либо съехал с катушек, либо за ним кто-то стоит.
— Верно, но кто? Почему они не обращаются прямо ко мне? Зачем действовать через Томаса?
— Разве это имеет значение? — Джек снова откинулся на спинку стула. — У вас в руках лакомый кусок недвижимости. Можете поселиться в доме, можете продать. Вам нужен не я, а налоговый инспектор.
Алисия чувствовала, как он отстраняется, теряет интерес. И поспешила продолжить историю:
— Да ведь я не могу там ни жить, ни продать. Как только отказала Томасу, он нанял дорогих адвокатов, чтоб оспорить завещание. Пока дело не решено, я не могу вступить во владение. Они даже добились судебного постановления о передаче дома под охрану, так что мне туда теперь и заглядывать не разрешается. — Не скажу, чтоб когда-то хотелось.
— Для чего же его охранять?
— Якобы кто-то туда забирается, с тех пор как он стоит пустой. Томас говорит, что хочет сберечь свою собственность, которая обязательно ему достанется после решения дела о завещании. Нанял охранников из частной фирмы.
— Не имея при этом никаких доходов, — хмыкнул Джек. — У вас очень находчивый сводный брат.
— Я бы так не сказала про Томаса.
— И все-таки вам нужен не я, а ловкий адвокат.
Алисия закусила губу. Нет, ей нужен именно он. Только чем Джек ответит на просьбу?
Иногда выгодно отклоняться от правил, изображать интерес, иногда нет.
Если бы Джек придерживался своих обычных непреложных законов, это свидание никогда бы не состоялось. Прежде чем встретиться лицом к лицу, он сначала беседует с потенциальным заказчиком по телефону или по электронной почте. Таким образом удается отсеивать всяких докторш Клейтон с проблемами, которые можно уладить ортодоксальными методами.
Но, будучи уже знакомым с Алисией, согласился с ней свидеться без каких-либо предварительных предосторожностей.
Не совсем, но почти пустая трата времени, черт побери. Единственное утешение — сама славная докторша.
Алисия Клейтон чем-то интриговала его. У многих есть секреты. Практически все заказчики что-то скрывают. Привычное дело — правды в первый раз не услышишь. Он давно наловчился подмечать пробелы. Не знал, о чем конкретно умалчивается, но ясно видел, что о чем-то умалчивается.
Алисия Клейтон — совсем другой случай. Ее не раскусишь. Либо она ничего не скрывает, либо скрывает настолько умело, что способна скрыть все, включая сам факт умолчания.
Скорее последнее. Глядя на нее, сидящую напротив за столиком, угадываешь хорошую фигуру, спрятанную под пальто и толстым вязаным свитером. С такими тонкими чертами и черными-черными волосами была бы поистине потрясающей женщиной, привлекательной, стильной. Однако не хочет. Предпочитает выглядеть попроще. Скрывается.
Ну, внешний вид — ее дело. Хотя работа у нее не блестящая.
Вряд ли в таких заведениях чересчур много платят.
И какая колоссальная сдержанность. Даже чрезмерная. Она почти... деревянная.
Что еще прячет? Женщина не просто накрепко замкнута, а герметически запечатана. Для этого нужна практика. Многолетняя практика.
Вот что интересно. Кто эта женщина, желающая все утаить?
Ясно, впрочем, что нынче утром вряд ли удастся сорвать хоть одну печать. Поэтому следует подобающим образом завершить небольшой тет-а-тет, но Алисия вдруг потянулась к нему:
— У меня был адвокат. В пятницу его убили.
Джек усмехнулся. Адвокатов, которые занимаются завещаниями и прочим в том же роде, не убивают.
— Вы хотите сказать, он погиб?
— Нет. Я хочу сказать, его убили. Как по-вашему, что, кроме убийства, означает заложенная в автомобиль бомба?
Джек распрямился на стуле. Об этом без конца твердили радио и ТВ.
