Джон Бердетт - Бангкок-8
Пол в комнате из простых деревянных досок. В дальней ее части сидел человек лет шестидесяти с небольшим в форме полковника полиции. Одновременно он являлся и суперинтендантом района. Слева от него на гвозде висела фуражка с высокой тульей, справа — портрет короля в золоченой раме. На деревянном столе ничего не было, кроме старомодного пресс-папье, пластмассовой подставки для шариковых ручек и фотографии — он сам в компании с несколькими пожилыми монахами, один из которых занимал пост настоятеля в местном монастыре. В тот раз они встречались по случаю совершенной без суда полицейской расправы над пятнадцатью торговцами яа-баа. Этот случай требовал благословения настоятеля, поскольку сердобольные журналисты возмутили общественное мнение, утверждая, что те торговцы принадлежали к печально известному армейскому наркосиндикату, враждовавшему с полицейским наркосиндикатом Викорна. С небольшой помощью настоятеля наши здравомыслящие сограждане немедленно осознали, что подобная клевета, даже если она и имела под собой некоторые основания, нисколько не умаляет поступка полковника. Своей быстрой расправой над негодяями он сохранил правосудию средства, которые были бы потрачены на судебные издержки и содержание преступников в тюрьме. Вскоре полковник пожертвовал деньги общежитию аббатства, чтобы туда провели электричество и воду и новопосвященные монахи могли медитировать в мире и покое.
Полковник обладал военной выправкой, волевым подбородком и открытым взглядом нахальных глаз законченного плута. Никто не представлял размеров его состояния, возможно, и он сам тоже. Полковник владел яхтой стоимостью в миллион долларов, которую он конфисковал у голландского контрабандиста, а затем сам же купил на аукционе за десять тысяч батов (кстати, был единственным покупателем, поскольку больше никого не поставили в известность), а также большими участками земли на северо-востоке вдоль Меконга, сотней бунгало на Ко-Самуй, которые он сдавал туристам, и сельским поместьем вблизи Чанг-Май на северо-западе. В Крунгтепе он, как и подобает скромному полицейскому, обитал в небогатом жилище с женой и самым младшим из пяти сыновей. За что я любил этого человека?
По неведомой мне причине полковник повесил на стене за столом карту Таиланда. Она была издана Управлением по предотвращению преступлений и демонстрировала те географические области, где полиция больше всего потворствовала криминальным структурам. Разноцветные стрелы были нанесены почти повсюду. Вдоль лаосской и камбоджийской границ полиция способствовала контрабанде наркотиков и переправке запрещенных товаров в Китай. На бирманской границе — ввозу такого количества амфетамина, которое месяц продержало бы без сна все население страны. На побережье действовала рука об руку с таможней и налоговыми службами, потакая подпольной торговле топливом, которую ведут рыбацкие суда. Каждую ночь они выходили к стоящим неподалеку от берега танкерам и заливали солярку в специальные резервуары из нержавеющей стали. Двенадцать процентов дизельного топлива поступает в Таиланд контрабандным путем. В Крунгтепе и сотне других городков полиция крышевала незаконные игорные притоны, охраняя их главным образом от других полицейских и армии, которые стремились отодвинуть конкурентов в сторону. На улицах коммерческий полицейский гений устроил лучшие в городе прилавки с едой — ими владеют молодые констебли, которым не требуется защита их нелегальной торговли. Эта карта — бередящая разум путаница красных, зеленых, желтых и оранжевых стрел, обозначающих присущие каждой зоне злоупотребления. Целые районы оказались заштрихованными фломастером, в кружках — предостережения о неблагоприятных ситуациях, в сносках — пессимистические замечания. Не я один отметил, что из всех людей в кабинете лишь полковник не видел этой карты, поскольку она висела у него за спиной.
Я много раз разглядывал карту. Учитывая, что полиция обычно содействует чьим-то аферам, можно заключить, что все население вовлечено в успешную криминальную деятельность того или иного сорта. Неудивительно, что мой народ такой улыбчивый.
Пока я приближался к столу, полковник, прирожденный командир и руководитель, поднялся на ноги. Я сложил ладони у лба и отвесил ему вежливый поклон. Он обошел стол и обнял меня. Крепко, от всей души, по-мужски, и от этого у меня на глазах показались слезы.
— Собираешься меня убить, Сончай? — Он указал на стул у стола.
Я сел, полковник последовал моему примеру.
— А надо?
Босс пожал плечами:
— Зависит от того, подставил я вас или нет. Если подставил, то непременно надо. Я бы убил.
— А вы подставили?
Полковник потер подбородок.
— Я виноват в халатности, но это единственное мое преступление.
Я кивнул, поскольку предполагал, что он ответит нечто в этом роде.
— Сончай, я ждал тебя все утро и ничего не ел. Давай подкрепимся в баре. — Он поднял трубку допотопного телефона-интеркома: — Мы едем в Пат-Понг, позвоните в бар, скажите, чтобы его не открывали. А если уже открыли, пусть освободят. И еще мне нужен эскорт, я не собираюсь проводить полдня в пробках. — Он повернулся ко мне: — Ну, поехали.
Глава 18
Сегодня полковник был на старом белом «дацуне», но по скорости передвижения мог бы поспорить с королевским лимузином. Все потому, что путь нам расчищали два мотоциклиста с ревущими сиренами. Мы приблизились к Пат-Понгу со стороны Саравонга. Водитель остановился на узенькой боковой сой напротив бара «Принцесса». Полковник знал, что моя мать работала на этой улочке. Уж не специально ли он привез меня сюда? Мы замешкались перед входом в бар, и я увидел себя таким, каким был двадцать лет назад: худеньким мальчишкой, смущенным и заинтригованным здешней торговлей плотью.
Мамасан и с полдюжины девушек в джинсах и майках поклонились полковнику. В зале стоял накрытый скатертью стол, с вилками и ложками. Нам тотчас начали подносить массу всякой еды из соседних ресторанов и магазинчиков.
— Хочешь начать с пива или перейдем прямо к виски? Давай выпьем пивка — здесь подают туристам «Клостер», и должен признать, что у него вкус лучше, чем у других сортов. Очень хорошо идет под чили.
Мне и раньше приходилось присутствовать на банкетах старика: босс считает, что совместные застолья (наряду с прогулками на его яхте) — лучший способ укрепления корпоративного духа. Но меня еще ни разу не приглашали одного. Мне стало не по себе от того, что нас обслуживали проститутки, которым через несколько часов предстояло продавать свое тело. Но они держались с нами, словно непорочные недотроги горничные. Они из кожи вон лезли, чтобы ублажить полковника: то и дело кланялись и одаривали самыми невинными улыбками. Я понимал, что должен пить наравне с боссом, но не представлял, как отреагирует организм на спиртное после приема яа-баа накануне вечером. К тому же я не спал больше суток, не говоря уже о двух стаканчиках самогона, который жег мне желудок, как раскаленные угли. Следуя примеру полковника, я отхлебнул пиво прямо из горлышка, наблюдая, как он, запустив пальцы в маленькую плетеную корзину, взял щепоть клейкого риса, скатал в шарик, обмакнул в салат из папайи, кивнув, чтобы я поступил точно также. Может, тебе, фаранг, приходилось в один из приездов в нашу страну мучить желудок пок-поком из папайи? Это кушанье приготовлено из двенадцати чили, растертых с соусом, и иногда в салате попадаются кусочки перца. Даже мой закаленный командир чихнул после первой порции. Перец обжег мне рот и потом струйкой огненной лавы просочился в пустой желудок. Я запил его пивом, испытав незабываемое ощущение от смешения ледяного напитка с горячим пламенем чили. Полковник пристально наблюдал за мной. Я посчитал своим долгом продемонстрировать доброжелательность.
Отведал супа том-юм, который был почти таким же острым, как и салат, и приступил к тушеному цыпленку под устричным соусом — блюду скорее китайскому, чем тайскому, но пользующемуся большим уважением у Викорна. Затем подали обычного морского окуня, очень умело зажаренного с превосходной приправой из чили и рыбной пасты, и фарш из жабы с зеленым луком и, разумеется, с чили. Казалось, что в глубине моего растерзанного яа-баа желудка перец, растекаясь, бередит живую рану. Я поспешно допил остатки пива, и одна из девушек тут же принесла мне новую бутылку. Моя просьба принести воды вызвала улыбку на лице полковника. Другая девушка подала миску с приготовленными в собственном соку улитками и буро-коричневый соус. Полковник обмакнул в него рисовый шарик и начал, причмокивая, высасывать улитку, пока та не выскользнула из раковины. Я, стараясь не рыгнуть, поступил так же.
Босс допил пиво, попросил еще и открыл бутылку виски «Меконг», которая уже стояла на нашем столе. Наполнил два высоких стакана и добавил из ведерка льда.
