Эмили Локхарт - Виновата ложь
В комнатах малышни присутствует хоть какой-то намек на жизнь. У Тафта поле для игры в бакуганов, футбольный мяч, книги о волшебниках и сиротах. Либерти и Бонни принесли с собой журналы и плееры. Их комната завалена книгами Бонни об охотниках за привидениями, экстрасенсах и жутковатых ангелах. Комоды близняшек забиты косметикой и духами. В углу лежат теннисные ракетки.
Комната дедушки больше других и с великолепным видом окрестности. Он впускает меня и показывает ванную, где в душевой кабине имеются специальные ручки для пожилых людей, чтобы не упасть.
— А где твой «Нью-Йоркер»? — спрашиваю я.
— Все решения принимал декоратор.
— А подушки?
— Что?
— У тебя была куча подушек. С вышитыми собаками.
Он качает головой.
— А рыбу ты оставил?
— Ты про рыбу-меч? — Мы спускаемся по лестнице на первый этаж. Дедушка передвигается медленно, я иду за ним. — Я начал все заново, работая над этим домом, — просто отвечает он. — Старая жизнь закончилась.
Он открывает дверь в свой кабинет. Тот излучает ту же суровость, что и весь дом. В центре длинного стола стоит ноутбук. Большое окно выходит на японский сад. Стул. Полки во всю стену, совершенно пустые.
Кабинет кажется чистым и просторным, но не простоватым — а богато обставленным.
Дедушка больше схож с мамой, чем со мной. Он стер свою прошлую жизнь, тратя деньги на ее замену.
— А где молодой человек? — внезапно спрашивает дедуля. На его лице появляется отсутствующий взгляд.
— Джонни?
Он качает головой:
— Нет-нет.
— Гат?
— Да, молодой человек. — Он вцепляется в стол на мгновение, будто ему дурно.
— Дедушка, тебе плохо?
— О, со мной все хорошо.
— Гат в Каддлдауне с Миррен и Джонни, — говорю я.
— Я обещал ему одну книгу…
— Большей части твоих книг тут нет.
— Хватит рассказывать мне, чего тут нет! — кричит дедушка, внезапно обретая силы.
— У вас все хорошо? — Это тетя Кэрри, стоящая в проходе в кабинет.
— Все в порядке, — говорит он.
Кэрри многозначительно на меня смотрит и берет дедулю за руку.
— Пошли. Обед уже готов.
— Вам удалось снова заснуть? — спрашиваю я тетю, направляясь на кухню. — Прошлой ночью Джонни не просыпался?
— Я не понимаю, о чем ты, — отвечает она.
34
Повара дедушки занимаются закупкой и приготовлением блюд, но меню планируют тетушки. Сегодня у нас на обед холодная жареная курица, салат с помидорами и базиликом, камамбер с багетом и клубничный лимонад. Либерти показывает мне в журнале фотографии симпатичных парней. Снимки разных нарядов в другом журнале. Бонни читает книгу под названием «Коллективные видения: факты и мифы». Тафт и Уилл уговаривают меня пойти с ними — вести моторную лодку, пока они будут плыть позади на надувной камере.
Мамочка говорит, что мне нельзя управлять лодкой, когда я на таблетках.
Тетя Кэрри говорит, что это неважно, поскольку Уилл ни за что не поедет кататься.
Тетя Бесс соглашается, поэтому Тафт пусть даже не заикается об этом.
Либерти и Бонни спрашивают, нельзя ли им пойти покататься.
— Миррен ты всегда разрешала, — говорит Либерти. — Ты сама знаешь!
Уилл проливает лимонад, и багет намокает.
Как и колени дедушки.
Тафт хватает мокрый багет и бьет им Уилла.
Мама убирает этот бардак, пока Бесс бежит наверх, чтобы принести дедушке чистые брюки.
Кэрри упрекает мальчиков.
Когда трапеза окончена, Тафт и Уилл бегут в гостиную, чтобы не помогать мыть посуду. Они скачут как бешеные на новом кожаном диване дедушки. Я иду за ними.
Уилл низенький и невероятный, как Джонни. Волосы почти белые. Тафт высокий и очень худой, золотоволосый и веснушчатый, с длинными черными ресницами и брекетами на зубах.
— Итак, вы двое, — говорю я. — Как прошло прошлое лето?
— Ты знаешь, как получить пепельного дракона в «Гильдии драконов»? — спрашивает Уилл.
— Я знаю, как получить жженого, — вставляет Тафт.
— Можно использовать жженого дракона, чтобы получить пепельного, — говорит Уилл.
Тьфу. Что взять с десятилетних мальчишек.
— Ну давайте. Прошлое лето. Расскажите мне. Вы играли в теннис?
— Конечно, — кивает Уилл.
— А плавать ходили?
— Да, — говорит Тафт.
— А с Гатом и Джонни катались на лодках?
Оба перестают прыгать.
— Нет.
— Гат что-нибудь говорит обо мне?
— Я не должен говорить с тобой о том, как ты оказалась в воде и обо всем случившемся, — говорит Уилл. — Я обещал тете Пенни, что не буду.
— Почему?
— Из-за этого твоя мигрень ухудшится, мы должны не затрагивать эту тему.
Тафт кивает.
— Тетя Пенни сказала, что если из-за нас у тебя начнутся головные боли, то она подвесит нас за ногти на ногах и заберет планшеты. Мы должны изображать веселье и не вести себя как идиоты.
— Я спрашиваю не о моем несчастном случае, — говорю я. — А о лете, когда я поехала в Европу.
— Кади? — Тафт касается моего плеча. — Бонни видела таблетки в твоей спальне.
Уилл пятится и садится на дальний подлокотник дивана.
— Бонни копалась в моих вещах?
— И Либерти.
— Господи.
— Ты говорила, что не подсела на наркотики, но у тебя таблетки в комоде, — начал заводиться Тафт.
— Скажи, чтобы они держались подальше от моей комнаты.
— Если ты наркоманка, — говорит Тафт, — ты должна кое-что знать.
— Что?
— Наркотики тебе не друзья. — Мальчик выглядит серьезным. — Наркотики тебе не друзья, ими должны быть люди.
— О господи. Ты можешь просто рассказать, что вы делали прошлым летом, малявка?
Отвечает Уилл:
— Мы с Тафтом играли в «Энгри бердс». Мы больше не хотим с тобой разговаривать.
— Ну и ладно, — говорю я. — Вы свободны.
Я выхожу на крыльцо и наблюдаю, как мальчишки бегут к Рэд Гейту.
35
Когда я спускаюсь вниз после ланча, все окна Каддлдауна открыты. Гат вставляет диск в древний CD-проигрыватель. Мои старые рисунки прикреплены магнитами к холодильнику: сверху папа, внизу бабушка с ретриверами. Одна картинка прибита к кухонному ящичку. Лестница и большая коробка с подарочной упаковкой стоят в центре гостиной.
Миррен двигает кресло по полу.
— Мне никогда не нравилось, как мама оформила комнаты в этом доме, — поясняет она.
Я помогаю Гату и Джонни передвигать мебель, пока Миррен не говорит, что ее все устраивает. Мы снимаем акварельные пейзажи Бесс и скатываем ее ковры. Роемся в комнатах малышни, надеясь найти что-нибудь веселое. В конце концов гостиная украшена копилками и лоскутными одеялами, кипами детских книжек и лампой в форме совы. Множество блестящих ленточек из подарочной упаковки свисают с потолка.
— А Бесс не разозлится из-за твоего дизайна? — спрашиваю я.
— Будь уверена, она и носа не сунет в Каддлдаун до конца лета. Мама столько лет пыталась выбраться отсюда.
— Что ты имеешь в виду?
— О, — легко говорит Миррен, — ну, знаешь. Нелюбимая дочь, все такое, какая ужасная здесь кухня, почему дедушка не сделает здесь ремонт? И так далее в том же духе.
— А она его просила?
Джонни как-то странно на меня смотрит.
— Ты не помнишь?
— У нее пробелы в памяти, Джонни! — кричит Миррен. — Она не помнит половины нашего лета-номер-пятнадцать.
— Нет? А я думал…
— Нет-нет, замолчи сейчас же! — рявкает Миррен. — Ты что, не помнишь, что я тебе говорила?
— Когда? — Парень выглядит озадаченным.
— Прошлым вечером, — говорит Миррен. — Я передала тебе слова тети Пенни.
— Успокойся, — ответил Джонни, кидая в сестру подушку.
— Это важно! Как ты можешь забывать такие вещи? — Казалось, Миррен вот-вот заплачет.
— Извини, ладно? Гат, ты же знаешь, что Каденс не помнит большую часть лета-номер-пятнадцать?
— Знаю, — отвечает он.
— Видишь? — говорит сестра. — Вот Гат меня слушал!
Я покраснела и уставилась в пол. Какое-то время мы просто молчим.
— Многие теряют память при сильном ударе головой, — наконец говорю я. — Это мама вам рассказала?
Джонни нервно смеется.
— Я удивлена, — продолжаю я. — Она ненавидит об этом говорить.
— Она сказала, что ты должна восстанавливаться постепенно, и все вспомнишь в свое время. Все тетушки знают, — говорит Миррен. — Дедушка знает. Малышня. Прислуга. Каждый человек на острове знает, кроме Джонни, судя по всему.
— Я знал, — спорит тот. — Просто не видел картину в целом.
— Не глупи, — просит его Миррен. — Сейчас не время.
— Все нормально, — киваю я Джонни. — Ты не глупый. Просто у тебя был неоптимальный момент. Уверена, теперь все будет оптимально.
— Я всегда оптимален, — отвечает Джонни. — Просто не настолько, насколько хочет Миррен.
