Жан-Кристоф Гранже - Лес мертвецов
— Она заканчивала докторскую диссертацию о генетическом наследии народов Латинской Америки. Отовсюду получала образцы крови. Классифицировала их. Сравнивала. Вообще-то я и сам толком не знаю, чем она занималась. Она не слишком распространялась об этом. С нашей стороны это было проявлением лояльности: она использовала наше оборудование для собственных исследований.
Павуа склонился над столом, словно статуя Будды, пошатнувшаяся на пьедестале:
— Но к чему все эти вопросы? Какое отношение они имеют к случившемуся?
— Мы не исключаем наличие связи между ее исследованиями и мотивом преступления, — заявил Тэн.
— Вы шутите?
Видимо, надеясь на сотрудничество директора, судья пояснил:
— Мы уже расследуем подобное убийство. Жертва — медсестра, работавшая в центре для детей с нарушениями развития. Не исключено, что отклонения, которые лечат в этом учреждении, как-то связаны с деятельностью вашей лаборатории.
— О каких отклонениях идет речь? Чем страдают эти дети?
Тэн, которого вопрос застал врасплох, оглянулся на Райшенбаха.
— Понятия не имею, — признался он. — По крайней мере, пока. Лучше объясните нам, какие именно отклонения вы распознаете по кариотипам?
— Главным образом трисомию двадцать один. Мы так ее называем, потому что это нарушение касается двадцать первой пары хромосом. Мы распознаем и другие отклонения, такие как трисомия тринадцать, вызывающая задержку психомоторного развития и физические недостатки. А также то, что называют делецией, потерей участка хромосомы. Эта патология имеет тяжкие последствия для развития ребенка.
— Такие аномалии — редкость?
— Зависит от того, что вы понимаете под словом «редкость». Для нас это обычное дело. Или почти обычное.
— Они могут привести к особым видам безумия?
— Не понимаю вопроса.
— Вы упомянули трисомию. Может анализ кариотипа выявить такие болезни, как, например, шизофрения?
— Никоим образом. Даже если предположить, что подобные патологии имеют генетическое происхождение, понадобилось бы выявить их специфический ген и изучить ДНК. Наши исследования не настолько специализированные. К чему вы клоните? Боюсь даже предположить. Вы думаете, что убийцей может оказаться сумасшедший, чья генетическая аномалия когда-то была выявлена у нас?
— Существует и другая возможность: родители, затаившие на вас злобу.
— За что?
— За ненормальный результат. За ребенка, родившегося с каким-то изъяном.
— Что за нелепость? — возмутился Павуа.
— Если бы вы знали, с какими мотивами нам приходится сталкиваться.
— Я хочу сказать, что это действительно нелепость. Даже если предположить, что кариограмма покажет аномалию, нет никакой причины винить в этом нас. А главное, подобные исследования как раз и нужны, чтобы избежать появления на свет ненормального ребенка. Амниоцентез проводится заблаговременно, чтобы беременность можно было прервать.
— А если вы совершили ошибку? Если вы не разглядели патологию и ребенок родился ненормальным?
Павуа выглядел удрученным. Впрочем, на его губах все еще блуждала неопределенная улыбка.
— Нет, — ответил он просто. — Нам можно доверять на все сто процентов.
— И ни разу не путали пробирки? Не было ни единого сбоя в компьютерах?
— Вы плохо представляете себе, в каких условиях мы работаем. Мы соблюдаем строжайшие меры безопасности. За нами постоянно наблюдают правительственные эксперты. Я никогда не слышал о каких-либо ошибках в нашей профессии. Ни у нас, да и нигде в мире.
Бернар Павуа произнес свою речь совершенно бесстрастно. Никто и ничто не способно выбить его из колеи. Настоящая глыба льда.
По-видимому, Тэн был удивлен не меньше Жанны:
— Похоже, вы не так уж потрясены гибелью Нелли Баржак. Вас даже не поразили невероятные обстоятельства ее смерти.
— Я предпочитаю принимать мир таким, какой он есть. Я не мог бы изо дня в день читать газеты, убеждаясь в том, что наше общество захлебывается в насилии, и при этом отвергать возможность того, что однажды оно постучится и в мою дверь.
Судья с досадой развел руками:
— Но где же ваше сострадание? Вас даже не шокирует то, как погибла Нелли? Такая молодая? А пытки, которым ее подвергли, причиненные ей увечья?
— Погибло лишь это воплощение Нелли. Ее душа продолжает странствие.
— Вы… Вы верите в реинкарнацию? — изумилась Жанна.
— Я буддист. Верю в череду перерождений и единство души. Что до моих чувств, лучше сказать вам прямо сейчас: Нелли была моей любовницей. Наша связь длилась около года. Но то, что я сейчас испытываю, касается только меня одного. Не в обиду вам будь сказано.
Повисло молчание. Жанна, Тэн, Райшенбах и секретарша невольно поежились. Не каждый день встретишь такого свидетеля.
— Если хотите знать, — продолжал ученый с той же заносчивостью, — алиби у меня нет. Я ждал Нелли у себя дома. Один. Она предупредила, что собирается работать допоздна.
— У нее была назначена встреча?
— Ничего такого она мне не говорила.
— Вас не встревожило ее отсутствие?
— Ей случалось работать до утра. Я для нее значил меньше, чем ее исследования. И это одна из причин, почему я любил ее и восхищался ею.
Несколько секунд Жанна всматривалась в него. Она поняла, каков он на самом деле. Его внешнее спокойствие свидетельствовало о необычайной внутренней силе. Смерть Нелли вовсе не была ему безразлична. Напротив. Память о ней запечатлелась в его сердце. Будто эпитафия, вырезанная в мраморе. Обращенная внутрь.
Тэн распрямился как пружина:
— Благодарю вас, доктор. На днях я попрошу вас заехать в Нантерский суд.
— Вы хотите снова меня допросить?
— Нет. Вы просто подпишете свои показания. Тем временем присутствующий здесь капитан Райшенбах проверит кое-какие детали.
— Такие, как отсутствие алиби?
— К примеру.
— У меня последний вопрос, — произнесла Жанна, поднявшись.
Секретарша взглядом спросила Тэна, надо ли ей продолжать записывать. Она уже встала и убрала блокнот. Судья знаком дал ей понять, что не надо.
— А кариотипы определяют и в других случаях? Например, у взрослых?
— Да, по анализу крови. — Павуа все не вставал из-за стола. — У взрослых мы ищем признаки бесплодия.
— Неужели о бесплодии можно узнать по кариотипу?
— Да. Репродуктивные расстройства могут объясняться дефектами хромосом. Кроме того, некоторые нарушения развития у детей также бывают обусловлены генетически. Например, трудности обучения. Кариограмма позволяет нам судить о том, какой именно патологией страдает ребенок.
Жанна обдумала свою первоначальную версию. Бесплодная женщина, чей кариотип был исследован в лаборатории Павуа. Душевнобольная, которая стремилась отомстить самому этому месту и в то же время, сожрав Нелли Баржак, присвоить себе ее плодовитость… Но как в эту теорию вписывается первая жертва, медсестра? Да и невероятная сила убийцы?
Поднявшись, Павуа оправдал их ожидания: здоровый как бык, ростом под два метра. Одет в бесформенную футболку цвета травы с надписью «NO LOGO»[14] и бежевые полотняные брюки. Расплывшаяся, некогда спортивная фигура напоминала огромную грушу.
— Я, конечно, не эксперт, — усмехнулся он, — но разве тут орудует не серийный убийца? По телевизору такое показывают изо дня в день. Почему бы этому не случиться в действительности?
Никто не откликнулся. Правды не скроешь: они в тупике. А этот насмешливый великан действует им на нервы. Он открыл дверь. Его ухмылка словно повисла в воздухе. Они молча прошли мимо него. Павуа помахал им на прощание и вернулся в кабинет.
В лифте Франсуа Тэн сказал Жанне:
— Вот придурок! Как по-твоему?
— Проверь, не крали ли околоплодную жидкость.
— Откуда?
— Из лаборатории.
— А кто?
— Убийца.
— Ему-то она зачем?
Жанна пропустила вопрос мимо ушей:
— Прочеши квартал. Свяжись с ночными патрулями. Убийца ушел на рассвете. Не на летающей же тарелке он улетел. Может, его останавливали.
— Таких чудес не бывает.
— Чего только не бывало!
Двери открылись. Тэн, стоявший спиной к выходу, попятился. Похоже, напряжение, охватившее его на месте преступления и во время допроса, наконец отпустило.
— О'кей, — заключил он, хлопнув в ладоши. — Я все это проверю, получу отчеты о вскрытии и позвоню тебе. Может, поужинаем вместе по такому случаю?
Жанна поморщилась. Подтвердилось подозрение, терзавшее ее с тех пор, как они покинули здание суда. Франсуа Тэн рассчитывал подкатиться к ней под предлогом расследования этих кровавых убийств.
Неужели она настолько чокнутая, что ее можно соблазнить трупом?
12
