Ю Несбё - Нетопырь
Эванс допил пиво и теперь старательно отковыривал от бутылки этикетку.
— Господа, что вам нужно? — спросил он угрюмо. — Я знаю только, что однажды она пропала. Я собирался в Сидней и решил ей позвонить, но ни на работе, ни дома ее не оказалось. Потом я приезжаю и в тот же день узнаю из газет, что ее нашли убитой. Два дня я хожу как зомби. Кстати, по поводу «убитой» — сколько людей умирает вот так, задушенными?
— Не очень много. Итак, у вас есть алиби на момент убийства? Это хорошо… — Эндрю достал ручку и блокнот.
— Алиби? — пискнул Эванс. — Что вы имеете в виду? Я что, подозреваемый? Или вы хотите сказать, что за неделю не напали на след?
— Мы ведем поиски во всех направлениях, мистер Уайт. Вы можете вспомнить, где были за два дня до своей поездки в Сидней?
— Здесь, дома. Где ж еще?
— Один?
— Не совсем, — ухмыльнулся Эванс, поднимая пустую бутылку. Описав в воздухе изящную параболу, бутылка бесшумно исчезла в мусорной корзине за кухонной скамейкой. Харри одобрительно кивнул.
— Позвольте узнать, кто был с вами?
— Да, естественно. Мне скрывать нечего. Женщина по имени Анджелина Хатчинсон. Она живет здесь, в Нимбине.
Харри сделал запись в своем блокноте.
— Ваша любовница? — уточнил Эндрю.
— Что-то вроде, — ответил Эванс.
— Что вы можете рассказать об Ингер Холтер? Кем она была и чем занималась?
Эванс вздохнул:
— Мы не так давно были знакомы. Встретились в Сиднее, в баре «Олбери», где она работала. Поболтали, она сказала, что собирается провести отпуск на Байрон-Бэй. Это в нескольких милях отсюда, и я дал ей свой телефон в Нимбине. Через несколько дней она позвонила и попросилась ко мне — пару раз переночевать. У меня она прожила больше недели. Потом мы встречались в Сиднее, когда я туда приезжал. Каких-то два-три раза. Сами понимаете, роман наш длился не особо долго. К тому же она стала набирать слишком большие обороты.
— Слишком?
— Да, проявлять заботу о моем сынишке, Том-Томе, и строить планы о доме и семье. Мне это не нравилось, но я ей позволял.
— Позволяли — что?
Эванс заерзал.
— Она была из тех женщин, которые наглеют при первой встрече, но плавятся как воск, стоит лишь почесать за ушком и шепнуть, что она тебе приглянулась. Тогда ради тебя она готова на все.
— Значит, она была заботливой? — уточнил Харри.
По всей видимости, Эвансу не понравилось направление, которое приняла беседа.
— Может, и была. Я же говорю, что плохо ее знал. Она давно не виделась со своими родными в Норвегии, так что, возможно, ей просто не хватало… их, ну, тех людей, понятно? Черт, я не знаю! В ней было, как я уже сказал, много глупости и романтики, но ничего плохого…
Его голос сорвался. В кухне стало тихо. «Либо он хороший актер, либо в нем тоже есть что-то человеческое», — подумал Харри.
— Но если у ваших отношений не было будущего, почему вы не предложили ей расстаться?
— Уже собирался. Хотел вот так прямо уйти и сказать ей: «Прощай!» Но не успел — она умерла раньше. Just like that…[21] — Он щелкнул пальцами.
Голос его стал прежним, отметил Харри.
Эванс посмотрел на свои руки:
— Вот так я и держусь.
5
Мамаша, огромный паук и Буббур
Они свернули на горный серпантин и, ориентируясь по указателям, отыскали дорогу к «Хрустальному храму».
— Вопрос в том, говорит ли Эванс Уайт правду, — заметил Харри.
Эндрю свернул, уступая дорогу трактору.
— Харри, позволь поделиться с тобой опытом. Более двадцати лет я разговариваю с людьми, у которых самые разные мотивы, чтобы лгать мне или говорить правду. С виновными и невиновными, убийцами и карманниками, с невротиками и флегматиками, с голубоглазыми младенцами и очерствевшими мерзавцами, с социопатами, психопатами, филантропами…
Эндрю попытался найти еще несколько примеров.
— Point taken, Andrew![22]
— …черными и белыми. Все они сидели и рассказывали мне свои истории с единственной целью — чтобы им поверили. И знаешь, к какому выводу я пришел?
— Что невозможно определить, когда врут, а когда — нет.
— В точку, Харри! — воскликнул Эндрю. — В классических детективах любой уважающий себя сыщик с точностью определяет, когда человек лжет. Чушь! Человеческая природа — лес дремучий, который никогда не узнаешь до конца. Даже мать не знает сокровенных тайн своего ребенка.
Машина остановилась перед буйным зеленым садом с фонтаном, цветочными клумбами и экзотическими деревьями, между которыми петляла узкая гравиевая дорожка. За садом возвышалось большое здание — судя по всему, это и был «Хрустальный храм», который они с шерифом Нимбина так долго искали на карте.
О прибытии гостей возвестил колокольчик над дверью. В магазине было много народу — по всей видимости, это место пользовалось популярностью. К полицейским подошла худощавая, обаятельно улыбавшаяся женщина и с таким энтузиазмом их приветствовала, будто ей несколько месяцев не с кем было словом перекинуться.
— Вы у нас впервые? — спросила она. Как будто ее хрустальная лавка стала для посетителей местом регулярных паломничеств. Хотя как знать, может, так оно и было.
— О, как я вам завидую! — сказала она, услышав ответ. — Вам еще только предстоит познакомиться с «Хрустальным храмом»!
Стоящая рядом женщина застонала от восторга.
— Проходите сюда. Направо — наше великолепное вегетарианское кафе, в котором вам подадут самые удивительные блюда. После просим в хрустально-каменный чертог. That's where the real action is! Now go, go![23]
И она на прощание помахала им рукой. После такого предисловия велико же было их разочарование, когда выяснилось, что кафе, в сущности, самое обычное: там подавали кофе, чай, бутерброды и салаты с йогуртом. В так называемом хрустально-каменном чертоге в замысловатом освещении красовались сверкающие куски хрусталя, фигурки Будды в позе лотоса, зеленые и синие кварцы и просто булыжники. Комнату наполняли тонкий аромат благовоний, переливы свирели и журчание воды. Бутик показался Харри весьма милым, но несколько простоватым, и дух от него никоим образом не захватывало. Разве что от цен.
— Хе-хе, — усмехнулся Эндрю, изучив пару ценников. — Гениальная женщина.
Он кивнул в сторону посетителей: по большей части люди средних лет с несредними доходами.
— Дети цветов выросли. И доходы их выросли вместе с ними. Но душой они все еще где-то в астрале.
Они вернулись в первую комнату. Встречавшая их женщина по-прежнему обаятельно улыбалась. Она взяла Харри за руку и прижала к его ладони сине-зеленый камень.
— Вы Козерог, верно? Положите этот камень под подушку — он очистит вашу комнату от любых видов негативной энергии. Вообще-то он стоит шестьдесят долларов, но, понимая, насколько он вам необходим, я отдам его за пятьдесят.
Она повернулась к Эндрю:
— А вы, наверное, Лев?
— Э, нет, мэм, я полицейский. — Он быстро показал ей значок.
Женщина побледнела и испуганно посмотрела на него:
— Какой кошмар! Надеюсь, я не сделала ничего дурного?
— На моей памяти — нет, мэм. Полагаю, вы — Маргарет Доусон, ранее Уайт? Если да, могли бы мы переговорить с вами в отдельной комнате?
Маргарет Доусон быстро собралась с мыслями и, приказав одной из своих служащих подменить ее за кассой, отвела Харри и Эндрю в сад, где они уселись за белый деревянный столик. Между деревьями Харри увидел сетку, которую поначалу принял за невод, но при ближайшем рассмотрении она оказалась огромной паутиной.
— Кажется, будет дождь, — сказала миссис Доусон, потирая руки.
Эндрю кашлянул.
Она прикусила нижнюю губу:
— Извините, констебль. Я так волнуюсь.
— Все в порядке, мэм. Ну и сеточка у вас.
— Ах, эта! Это сетка Билли, нашего паука-птицееда. Лежит сейчас, наверное, где-нибудь и спит.
Харри поежился и поджал ноги:
— Птицеед? Вы хотите сказать, что он ест… птиц?
Эндрю улыбнулся.
— Харри — из Норвегии. Там такие большие пауки — диковинка.
— Ну я могу вас утешить: большие не опасны, — сказала Маргарет Доусон. — А вот малюсенький проказник, которого мы называем «redback»,[24] ядовит. Но он предпочитает города, где можно, так сказать, затеряться в толпе. В темных подвалах и сырых углах.
— Кажется, я таких знаю, — заметил Эндрю. — Но вернемся к делу, мэм. Это касается вашего сына.
Вот когда миссис Доусон действительно побледнела:
— Эванса?
Эндрю посмотрел на коллегу.
— Насколько мы знаем, миссис Доусон, раньше у него проблем с полицией не было, — сказал Харри.
— Нет. Нет, конечно, не было. Слава Богу.
— Собственно говоря, к вам мы заехали, потому что ваше заведение как раз по пути в Брисбен. Мы подумали, вдруг вам известно что-нибудь об Ингер Холтер.
