Тонущая женщина - Хардинг Робин
– Этот вопрос я решу, – пообещала Хейзел. – Достану документы для нас обеих. У тебя будет совершенно новая личность. – Она перевела дух. – Если хочешь, конечно.
Хейзел предложила мне возможность начать жизнь с чистого листа, стать другим человеком, незапуганным, бесстрашным. Избавиться от груза неудач и ошибок, обнулиться и ступить на новую стезю. Это значит, что мне придется расстаться с надеждой воссоединиться с сестрой и родителями, но, в принципе, после того, что я сделала, надеяться на воссоединение бессмысленно. Они никогда меня не простят.
– Да, хочу.
– Ладно. – Она встала. – Спасибо, Ли.
– Пожалуйста, – улыбнулась я, толком не понимая, за что она меня поблагодарила.
– Она хочет поселиться у тебя? – выводит меня из раздумий очередной вопрос Джесси.
– У меня очень мало места, – подчеркиваю я. – Ей нужны наличные. И документы.
– Ты можешь ей с этим помочь?
– Надеюсь. То есть… сделаю все, что в моих силах.
– Мой отчим бил маму. – Золотистые глаза Джесси полнятся печалью. – Ни одна женщина не должна так жить.
Он прав. Хейзел живет в адских условиях, а мое положение уникально, и я могу ей помочь. Если кто и знает, как можно раствориться в безвестности, вести анонимное существование, так это я. И это мой шанс загладить вину перед сестрой. Даже если я потеряю единственную подругу.
Пока мы едим суп фарфоровыми ложками, наматывая лапшу на палочки, наша беседа принимает все более беззаботный характер. Джесси заказывает еще пива, но я воздерживаюсь. По окончании ужина лезу в карман за чаевыми, что заработала за сегодняшнюю смену, но Джесси и слышать об этом не хочет.
– Я тебя пригласил, – настаивает он. – Значит, угощаю я.
– Спасибо. – Наши взгляды встречаются, и меня притягивает тепло его глаз. Я ощущаю трепет – почти неуловимый, будто бабочка взмахивает крыльями – в нижней части живота.
Прогулочным шагом мы возвращаемся к кафе «У дядюшки Джека», наслаждаясь обществом друг друга. Во всяком случае, мне приятно проводить время с Джесси. Но хоть мы и идем медленно, мысли в голове мельтешат, как заводные. Если я напрошусь к нему в гости, не будет ли это выглядеть так, что я предлагаю себя? Один раз я уже ночевала у него, так что это не что-то немыслимое. Однако навязываться я не хочу. В моей прошлой жизни любовники на одну ночь были для меня делом обычным, но это… нечто другое. Я чувствую, что у наших отношений есть потенциал.
Мы подходим к кафе, из которого доносится гвалт ночных посетителей; большинство из них пьяны. На тротуар падает свет из окон. Джесси берет меня за руку, и мне это нравится. Как будто мы пара, даже супружеская чета. Мы сворачиваем в проулок, ведущий к задворкам кафе. Здесь темно, пахнет стряпней и помойкой. За мусорным контейнером двое мужчин. Курят что-то? Ширяются? Но рядом с Джесси, держащим меня за руку, я чувствую себя в полной безопасности.
– Вот мы и пришли, – произносит он, останавливаясь у моей «Короллы».
Я сдавленно проглатываю слюну. Слова, которые я хочу сказать, застревают в горле, будто клеем намазаны.
– Как насчет… – наконец с трудом произношу я, но он внезапно наклоняется и целует меня. Губы у него теплые, мягкие, на них остался вкус пива. Я льну к нему, обвиваю руками за пояс. Очень давно меня никто не обнимал, не ласкал. Его ладони в моих волосах, ложатся на затылок. У меня подкашиваются ноги. Одолевает страстное желание, такое же пугающе сильное, как ненасытный голод, неутолимая жажда. Я вдавливаюсь в Джесси. А он вдруг внезапно отстраняется.
– Мне пора.
Мои щеки горят, я стыжусь собственной похоти.
– Да, – лепечу я. – Мне тоже.
Он пальцами приподнимает мой подбородок, заглядывая мне в глаза.
– Ли, ты мне нравишься.
– И ты мне нравишься.
Он опять целует меня в губы – один раз, нежно – и отступает. Это намек, чтобы я села в машину и уехала. Словно робот, я подхожу к «Королле» со стороны водительского кресла, открываю дверцу. Только собираюсь сесть за руль, как он говорит:
– Спокойной ночи.
Джесси думает, что я еду домой, в теплую постель. Что свернусь калачиком под пуховым одеялом, буду думать о нем. Ему невдомек, что ночью я буду страдать от холода, одиночества и страха. Что буду потягивать виски, пока не впаду в оцепенение, держа на коленях охотничий нож.
– Спокойной ночи, – желаю я в ответ дрогнувшим голосом. Затем сажусь в машину и закрываю дверцу.
Глава 14
Утром Хейзел, как всегда, будит меня тихим стуком в окно. Мне требуется несколько секунд, чтобы сообразить, где я нахожусь, собраться с мыслями. В лобной части головы я ощущаю пульсацию, рот как будто ватой набит. Рядом в бардачке подлокотника стоит пустая бутылка из-под виски, а ведь вчера вечером оставалась почти половина. После того, как я рассталась с Джесси, меня охватила жалость к самой себе. Рядом с ним я чувствовала себя обычным человеком, время, проведенное с ним, сулило надежду, но потом, когда я сидела одна в своей машине, до подбородка укрывшись обтрепавшимся спальным мешком, от оптимизма не осталось и следа. Меня захлестнули безысходность и стыд. Как можно строить отношения с человеком, который не знает, кто я такая на самом деле? Какие ужасные тайны скрываю? Если я расскажу Джесси правду о себе, то стану ему противна. Он положит конец нашим отношениям, которые еще толком и не начались. Если я продолжу скрывать от него обстоятельства своей жизни, а он узнает о них позже, будет еще хуже.
Подняв спинку кресла, я открываю дверцу и выбираюсь из автомобиля. Тело болит, как это всегда бывает по утрам, мочевой пузырь едва не лопается. Я рада Хейзел, но сегодня утром ее свежий бодрый вид заставляет меня лишь острее осознать свое отчаянное положение.
Она улыбается мне, как будто не замечая, что меня мучит похмелье.
– Я принесла домашнюю выпечку и бананы, – оживленным тоном произносит она, показывая на небольшой рюкзак за спиной. – И кофе.
– Спасибо, – бормочу я, направляясь в кусты, и, поскольку туман в голове еще не рассеялся, без всякого стеснения бросаю на ходу: – Писать хочу.
Пока я справляла нужду, Хейзел уже спустилась на берег и устроилась на нашем обычном месте – на коряге. Я ковыляю к ней по гладким камням. Она наливает из термоса в его пластмассовую крышку дымящийся кофе. Я сажусь рядом, с благодарностью беру чашку и маленькими глоточками смакую крепкий горячий напиток. Смежив веки, ощущаю на лице дыхание океанского бриза, слушаю крики чаек, кружащих в вышине, и постепенно прихожу в себя.
– Я нашла человека, который сделает нам документы, – сообщает Хейзел, поворачиваясь ко мне.
– Каким образом? – Мне кажется, что жизнь подруги вращается вокруг занятий йогой и светских обедов. Где она могла познакомиться с человеком, обладающим такими возможностями?
– По Интернету, – объясняет она. – На сайте «Реддит». Связалась с одним парнем, и он помог. Пришлось войти в даркнет! – взволнованно, даже с гордостью сообщает она. – Нам надо будет отправить фото на паспорт. Документы обойдутся дорого, но они будут самые что ни на есть настоящие.
– У меня мало денег, – говорю я, думая о стопке купюр в багажнике, которая никак не растет.
– Об этом не волнуйся. – Хейзел дает мне маленький полиэтиленовый пакет с домашними злаковыми батончиками из овсяных хлопьев, орехов и семечек. – Я продала кое-что из драгоценностей. К тому времени, когда Бенджамин заметит пропажу, я буду уже далеко.
– Жаль, конечно, что тебе пришлось с ними расстаться.
– Да я только рада избавиться от них, – злобно произносит она. – Это все примирительные подарки. Каждый раз после того, как Бенджамин заходит слишком далеко, причиняет мне боль, он дарит какую-нибудь дорогую сверкающую безделушку.
– Я верну деньги, – обещаю я с набитым ртом. Со временем, конечно, но верну. Увиливать от уплаты долгов я больше не буду.
Она отмахивается.
– Ли, ты спасла мне жизнь. И продолжаешь меня спасать. Должна же я хоть что-то сделать для тебя.
