Я их всех убил - Дениссон Флориан
Внезапно члены бригады одновременно, хоть и не слишком дружно, встали, шум смолк. Вошла Ассия Ларше, и Максим снова почувствовал укол в сердце, словно каждый раз заново открывал ее для себя.
– У меня есть кое-что новое относительно нашего задержанного, – ни к кому конкретно не обращаясь, сообщила она. – Группы Павловски, Буабида и Гора, встречаемся в конференц-зале.
Поскольку речь явно пойдет о сведении воедино информации, полученной различными опергруппами, прежде чем последовать за лейтенантом, все принялись собирать свои личные заметки, досье и снимки.
Зал собраний, или конференц-зал, представлял собой помещение со сдвинутыми в центр столами и большой белой доской с полустертыми пометками маркеров; здесь же стоял компьютер с несколькими мониторами, а также проектором и вечно пустой кулер.
Стоило Максиму войти, и в голове мгновенно всплыло множество воспоминаний, связанных с Анри Саже, его бывшим шефом. Трудно подсчитать, сколько бесконечных часов они провели здесь, распутывая ниточки сложных дел. С приходом Ассии страница была перевернута. У коллег было два месяца, чтобы привыкнуть к ее методам, ему же придется усваивать все на ходу.
Когда все расселись, лейтенант Ларше, стоя у доски, начала свою речь:
– Эксперты только что подтвердили наличие следов крови во всех квартирах. Следы были зачищены и выявлены только благодаря «Блюстар». Однако те, которые обнаружились у Харла Коммегерлина, намного более ранние.
Она сделала паузу и обвела взглядом присутствующих. Дойдя до Максима, она, заморгав, поспешила переключиться на сидевшего рядом Бориса Павловски. Она смутилась, подумал Максим.
– Перед нами множество проблем, – снова заговорила Ассия, берясь за синий фломастер. – Прежде всего, личность задержанного.
Она написала на доске слово с вопросительным знаком и продолжила:
– Затем – где жертвы?
Похожим образом она выписала четыре имени, также снабдив каждое вопросительным знаком.
– И наконец, – заключила она, – когда мы выясним все это, займемся обстоятельствами преступлений и их мотивами. Прежде чем перейти к обсуждению, есть ли вопросы?
Эмма подняла руку, и Ассия сделала движение подбородком, давая разрешение говорить.
– Вы говорите, что следы крови, обнаруженные у Коммегерлина, более ранние, – известно ли насколько?
Лейтенант порылась в досье, лежащем перед ней на столе, и ответила:
– Следам у него несколько месяцев, от двух до десяти, в то время как найденные у Грокис-Стейнер, Превиса и Вассарда совсем свежие. От двадцати четырех до двадцати восьми часов согласно данным криминалистов.
Присутствующие притихли. Дело становилось все сложнее по мере того, как жандармы получали новые данные. Полное ощущение, что идешь на ощупь в тумане по краю пропасти.
– По-моему, – нарушила молчание Ассия, – самое важное – это отыскать этих людей.
Она дважды обвела список имен.
– Нам остается только одно: заставить заговорить нашего неизвестного, и пусть хотя бы расскажет, что он сделал с телами, – бросил Борис.
Его последние слова задели Максима за живое.
– Возможно, он их где-то держит, возможно, у него есть один или несколько сообщников? – подал голос он. – По-моему, пока у нас нет доказательств обратного, следует исходить из того, что жертвы по-прежнему живы.
– А как насчет крови? – возразил Павловски, поворачиваясь вправо, чтобы глянуть на коллегу.
– Не исключено, что он их только ранил.
– А его признания? Как быть с тем фактом, что он твердит всякому, кто готов его слушать, что он их всех убил?
Борис снова сглотнул и вскинул подбородок. Это явно указывало на стремление утвердить свое верховенство.
– Зачем человеку сдаваться силам правопорядка, признаваясь в четырех убийствах, и при этом скрывать свою личность? У меня складывается впечатление, что он чего-то боится. Не исключено, что он действует под давлением, – возможно, его заставили обвинить себя в убийствах.
Эта мысль, казалось, нашла отклик у коллег, потому что никто не стал спорить с Максимом.
– Ладно, – внезапно сказала Ассия. – Буабид, расскажите нам об обыске у Нины Грокис-Стейнер, а потом передадим слово младшему лейтенанту Павловски, который доложит о трех остальных.
Ахмед провел рукой по напомаженным волосам и встал.
– Мы с Эммой Леруа провели обыск у Нины Грокис-Стейнер, – начал он, на этот раз без запинки выговорив фамилию. – Мы обнаружили в квартире много денег наличными и комнату, которая кажется предназначенной исключительно для платных сексуальных услуг, – продолжил он со смущенной гримасой. – На мой взгляд, следует обратить внимание на факт проституции на дому. Мы также нашли арендованную машину, документы на которую оформило итальянское агентство. Я послал туда запрос, придется немного подождать, зато узнаем, на чье имя был зарегистрирован арендованный автомобиль. Наконец – и это намного конкретнее, – мы имеем данные некоего Брюно Коста, чей номер телефона значился в записной книжке, найденной в доме жертвы. Он должен появиться здесь завтра утром до работы. Вот, пожалуй, все.
– А предметы для медитации? – вмешалась Эмма.
Буабида это вроде бы выбило из колеи, он нахмурился.
– Коврик? – уточнил он, переводя на нее взгляд.
Она кивнула, предлагая ему продолжить.
– Ну да… уф… мы также нашли коврик с вделанными колючими кружочками, колокол, колотушку, ладан и Bluetooth-колонку… короче, нечто вроде набора для релаксации или медитации.
– Колючий коврик – это аппликатор! – выговорил де Алмейда своим густым голосом. – Мой хирург посоветовал мне его от люмбаго, это жутко больно.
Все лица повернулись к внушительных размеров жандарму, как бы ожидая пояснений.
– А чё такого? Может, у нее просто со спиной проблемы, и всего делов.
Никто не продолжил тему, и на несколько секунд опять повисло молчание. Несмотря на ворчливость и неотесанность, де Алмейда был хорошим копом. Никто не взъелся на него за вмешательство, потому что его замечание могло оказаться полезным.
Затем настала очередь Бориса. Светловолосый верзила поднялся одним плавным и четким движением. Поправив ворот рубашки, он заговорил:
– Можно многое сказать по поводу квартир Колина Вассарда, Харла Коммегерлина и Иони Превиса… и в то же время существенных данных маловато.
Его голос как будто понизился на несколько полутонов, словно из желания звучать торжественнее… или более властно, сказал себе Максим.
– У Вассарда ничего особенного, кроме пресловутого коврика, обнаруженного в комнате, предназначенной для медитации. У нас нет никаких сведений от фонда соцобеспечения или других социальных служб, но ввиду весьма высокой тамошней квартплаты можно сделать вывод, что финансово он обеспечен неплохо. Эксперты сейчас разбираются с его компьютером: он был запаролен, но разблокировка должна занять не более двадцати четырех часов.
Он медленно сглотнул и продолжил:
– То же самое у Превиса: мы не знаем, чем он зарабатывал на жизнь, но у нас есть ниточка. Он был ютубером, снимал геймплей и собирал значительное количество просмотров, так что с большой долей вероятности это обеспечивало ему хлеб насущный. Опять-таки, мы ждем подтверждения от экспертов. Что касается пространства для медитации, то в его ванной комнате были обнаружены те же предметы, что и у остальных. Однако у Коммегерлина все обстоит немного по-другому: никакого уголка для релаксации, никаких электроприборов, никакой электроники и вообще почти ничего. Алюминиевая фольга на оконных стеклах, будто он экранировался от магнитных волн: я уже такое видел.
Удостоверившись, что Павловски закончил, Ассия позволила себе вопрос:
– Итак, у нас есть очевидная связь между тремя жертвами из четырех. Кстати, вполне вероятно, что «уголок медитации», – она изобразила пальцами кавычки, – Коммегерлина находится в другом месте, которое мы еще не нашли. В таком случае их объединяет практика самоистязания… Скудно, конечно, но это след, которым не стоит пренебрегать.
