Лихоморье. Тайны ледяного подземелья - Полина Луговцова
Они поднялись на крыльцо, прошли через вестибюль мимо гардеробной и, свернув в один из коридоров, остановились перед стальной дверью. Водима отпер ее ключом, за ней была еще одна дверь, деревянная, которую он обычно оставлял открытой и теперь распахнул легким толчком.
– Это мой кабинет. – Он пропустил девочку вперед и, оглянувшись, поспешно прикрыл дверь за собой. Кажется, никто не видел, что они вошли вместе. – Будешь чай?
Не дожидаясь ответа, он включил электрический чайник, стоящий на низком столике рядом с диваном, и с сомнением посмотрел на остатки старого печенья в треснутой пластмассовой вазочке: угощать гостью было особенно нечем. Но ей, похоже, этого и не требовалось, она прошла к рабочему столу и остановилась перед двумя большими мониторами, на которых транслировались кадры, поступающие с камер видеонаблюдения, расположенных внутри и снаружи здания интерната.
– Ого! Вы за всеми отсюда следите? – спросила она, разглядывая экраны, поделенные на квадратные сектора «окнами», показывающими происходящее в различных местах: в учебных классах, коридорах, в столовой, в школьном дворе.
– Такая работа. Отвечаю за безопасность.
Гостья понимающе кивнула и уселась во вращающееся кресло перед столом. Настороженность во взгляде исчезла, плечи опустились – расслабилась. Вовремя произнесенное слово «безопасность» всегда работало.
– Меня зовут Тильда, – сказала она, крутанувшись в кресле и оказавшись лицом к нему. – А тебя?
«Перешла на «ты» – хороший знак!» – отметил он и назвал свое имя.
Она тут же заговорила снова:
– Я в интернате ненадолго, на следующий год не останусь. Отец меня в июле отсюда заберет. – Тильда произнесла это с такой дрожью в голосе, что ему стало ясно, как сильно она страдает.
– Конечно, заберет! – согласился он, желая подбодрить её. – А если не заберет насовсем, то приедет навестить. У нас есть комнаты для родителей, где твой отец сможет погостить несколько дней.
– Нет, он меня точно заберет! – Тильда побледнела, напуганная такой перспективой. Наверное, каждый день, прожитый в интернате, давался ей нелегко.
Водима встревожился: а вдруг ее заберут раньше, и он не успеет воплотить задуманное? Можно, конечно, выбрать любого другого ребенка, но ведь эта девочка – просто идеальный вариант! Несчастная, обиженная и слабая – у такой не будет шансов вернуться назад. Еще одно возвращение он может и не пережить. Последний раз, когда это случилось, у него почернели кисти рук и ступни, а потом и ноги отказали. Он едва успел все исправить.
Звонок телефона отвлек его от воспоминаний. Звонил стационарный аппарат внутренней связи интерната, стоявший на столе. Водима подошел и снял трубку. Оттуда донёсся громкий сердитый голос заведующей кухней Нонны Петровны, которую за глаза все звали Тонной:
– Ты что, вообще в камеры не смотришь?! Я опять десять кило свинины недосчиталась! Сколько раз говорила: надо проверять всех, кто с сумками выходит!
– Не городи ерунды! Мимо меня муха не пролетит! Приходи, сама съемку с камер посмотри: никто с большими сумками из здания не выходил!
– Да что ж за чертовщина! Не испаряется же оно, а? Разве что его кто-то, не выходя из интерната, сырым жрет?! – распалялась заведующая и тут же ухватилась за собственную догадку: – А что? Известно ведь, что ненцы мороженую строганину едят! Пройдись-ка по спальням, по тумбочкам как следует пошарь – вдруг они где-то мясо припрятали?
– Ладно, погляжу. Но сомнительно это. Может, обсчиталась ты?
– Как же, обсчиталась! За дуру-то меня не держи! Воруют у нас, и давно! А ты вычислить никак не можешь! Хреновый из тебя охранник, получается! Не найдешь вора – буду начальству писать, чтоб нормальную охрану наняли, значит!
Затем послышался грохот брошенной на рычаг трубки, прервавшийся короткими гудками.
Повисла неловкая тишина, нарушаемая ритмичным скрипом: Тильда крутилась в кресле из стороны в сторону, старательно изображая невозмутимость, но лицо покраснело так, будто прозвучавшие по телефону угрозы предназначались ей. Конечно, она все слышала. Наверное, сочувствует ему сейчас. И это хорошо. Теперь он не сомневался, что девочка ему поверит.
– У тебя неприятности, – пробормотала она, нервно постукивая ногой по полу. – Я пойду, наверное.
– Нет, что ты! Ерунда! – заверил её Водима и решил, что пора действовать, пока им еще кто-нибудь не помешал. – Я тут хотел тебе кое-что показать. Ты умеешь хранить секреты? – Услышав его вопрос, Тильда мгновенно заинтересовалась: повернулась к нему, вскинула брови и уставилась с любопытством.
– Вот! – Он развернул перед ней рулон коричневого холста, который заранее незаметно выудил из укромной ниши, скрытой за шкафом. Это была старинная рукописная карта, найденная им двадцать лет назад в опустевшем Нумги, – единственная вещь, оставшаяся у него в память о Мастере. По фамилиям, указанным на полях, Водима выяснил, что составителями карты были западноевропейские путешественники семнадцатого века. Линии, названия и обозначения ландшафта были нанесены на холст масляными красками и неплохо сохранились.
Тильда порывисто склонилась над потемневшим от времени и покрытым пятнами куском ткани, медленно прошлась указательным пальцем по цепочке латинских букв, протянувшейся вдоль жирной извилистой линии, обозначающей разделение суши и водного пространства, и прочла:
– «Лу-ко-мо-ри-а»… – Подняв голову, метнула в него недоверчивый взгляд и повторила вопросительно: – Похоже на Лукоморье.
– Точно! – кивнул он с довольной улыбкой, предвкушая шквал вопросов и возражений.
Тильда провела ладонью по холсту, расправляя едва заметные складки, и вкрадчиво спросила:
– И что это за карта? Для какой-то настольной игры?
– Нет. Обычная карта. Настоящая. И очень старая.
– Ой, да не может быть! – воскликнула она с усмешкой, но глаза уже загорелись. – Лукоморья-то по-настоящему нет!
– С чего ты это взяла?
– Ну, так все же знают, что это выдумка из сказок Пушкина!
– Ну, а почему ты решила, что Пушкин его выдумал? О Лукоморье знали еще до его рождения. Вот ты помнишь, в каком году он родился?
– Эм-м-м… – Она задумалась на мгновение, потом вдруг спохватилась, вынула из внутреннего кармана куртки телефон, пробежалась пальцами по экрану и через мгновение воскликнула: – В тысяча семьсот девяносто девятом!
– А теперь обрати внимание на год издания карты. Вон он, в нижнем левом углу, рядом с фамилиями составителей. Ну что?
Ему было смешно наблюдать за тем, как скептицизм на ее лице сменяется восторгом:
– Тысяча семьсот пятнадцатый! Ого! Ничего себе! Правда, что ли, было настоящее Лукоморье? То самое, где по цепи ходил говорящий кот? Но ведь говорящих котов не бывает!
– Конечно, не бывает. Каждый сказочник может придумать что угодно, хоть, например, что в Африке водятся летающие слоны. Но если не бывает летающих
