Лихоморье. Тайны ледяного подземелья - Полина Луговцова
Что удивительно, Водиму он почему-то принял, несмотря на то, что за несколько дней до этого они повздорили – точнее, Водима пытался поколотить учителя из-за Аленки. Вид у Мастера был жуткий: тело казалось высохшим, узлы суставов бугрились на тонких костях, лицо отливало синевой и в полумраке спальни походило на череп, обтянутый кожей. Он долго смотрел на своего ученика и, казалось, силился что-то сказать. Воздух с шипением вырывался из его рта, и Водима склонился над больным, пытаясь разобрать слова. «Оно близко, – послышалось ему в хрипе Мастера, угасавшего прямо на глазах, будто вместе со словами из него выходили остатки жизненной силы. – Но я не успел. Пришла твоя очередь. Спаси их всех!»
Водима пообещал всех спасти, посчитав, что спасать нужно тех, кого Мастер не успел увести в Лукоморье. Хотя он давно подозревал, что далеко не все люди в общине мечтали попасть в лучший мир. Многие радовались тому, что имели, и не хотели ничего менять. Особенно хорошо стало с тех пор, как в округе обнаружили месторождения природного газа, и вместе с этим исчез страх перед лютыми зимами. Поселок сразу разросся, разжирел, как дистрофик на сытных харчах. Легенды о Лукоморье, передававшиеся из уст в уста, стали забываться.
Водима думал, что после смерти Мастера никто больше и не вспомнит о Лукоморье, но все вышло иначе. Мастер не умер. Он исчез вместе со всей общиной. После такого забыть о Лукоморье было уже невозможно. Водима решил найти это мифическое место во что бы то ни стало. Любой ценой. Ведь теперь у него не было выбора.
Одновременно с исчезновением Мастера умер и поселок Нумги. Всех жителей расселили в другие районы, а потом отключили в опустевших домах отопление и электричество. Незадолго до того, как это произошло, Водима, тогда еще молодой двадцатилетний парень, загремел со сломанной ногой в больницу, находившуюся в соседней Ныде. Перелом оказался сложным, кости срастались медленно, с помощью металлической конструкции со спицами, вставленными в ногу. Каркас сняли только через два месяца. При выписке ему сообщили, что возвращаться в Нумги ему больше незачем: жители разъехались, а все его вещи были перевезены силами местной администрации в интернат. Там ему предложили ставку сторожа вместе с комнатой для постоянного проживания.
Тогда жизнь Водимы и перевернулась в одночасье.
В тот далекий 2001 год сотовые телефоны были еще большой редкостью, а в маленьком северном поселке о них вовсе не слышали, поэтому позвонить никому из своих он не мог. Попытки узнать, куда уехала вся община вместе со старым Мастером, ни к чему не привели. Данные были только о работавших в Нумги геологах, а те люди, о которых наводил справки Водима, как в воду канули. В администрации отвечали, что из Нумги вывозили всех желающих в подготовленное для них жилье, но некоторые жители захотели переехать в другое место: одних потянуло поближе к родственникам, других – в более теплый климат. Тем, кто не воспользовался предложенным жильем, просто выдали денежную компенсацию, не уточняя, по какому адресу они направляются.
Чувство, что его предали, так и не прошло с тех пор. Водима подозревал, что никто из общины никуда не уехал: не могли же они оставить место, где, согласно старым картам и легендам, находился лучший мир – Лукоморье. «Как так вдруг все вдруг исчезли?! Почему никто обо мне не вспомнил?! – терзался он вопросами, разъедающими душу. – Почему никто не приехал, чтобы сообщить, где мне потом их искать?! Потому что мне все равно не попасть туда, куда они ушли? Может, все они посчитали меня недостойным?!»
Отправившись в родной поселок, чтобы воочию убедиться, что там никого нет, Водима был потрясен увиденным: Нумги встретил его пустыми глазницами оконных проемов и зияющими провалами в стенах – дома уже начали растаскивать по частям жители окрестных сел. Квартиры, в которых проживали люди из общины, выглядели так, будто хозяева покидали их в спешке и взяли только самое необходимое: на полу валялась битая посуда, возле шкафов высились кучи сброшенной с полок одежды. При этом на месте осталась вся мебель, которую нельзя было унести в руках, зато исчезла мелочь вроде стульев, занавесок и ковров. Водима заглянул в квартиру Мастера – там царил такой же беспорядок. Выглядело все это подозрительно и наводило на мысли о грабеже, потому что едва ли нормальный хозяин стал бы так варварски обращаться со своим нажитым добром. Эти подозрения окрепли еще сильнее, когда Водима наткнулся на святыню Мастера – старинную карту Лукоморья, которую случайно обнаружил в скомканной серой тряпке, валявшейся на полу. Поддетая ногой, тряпка развернулась, и его взгляду открылся знакомый географический рисунок, в центре которого выделялась надпись «Lucomoriа». Водима поднял реликвию и осмотрел: холст нигде не пострадал, но грязных пятен на нем прибавилось. Он бережно свернул находку в рулон, как это делал учитель, и спрятал в карман куртки. Озадаченный тем, что Мастер не взял с собой даже карту, Водима только укрепился в своем мнении, что учитель вместе со всей общиной ушел в Лукоморье, а квартиры были разграблены уже после того, как их покинули жильцы. Он еще раз прошелся по этажам, чтобы окончательно убедиться в том, что жилых квартир нигде не осталось. Жуткая унылая картина разрушений развеяла последние надежды: выжить здесь в таких условиях никто бы не смог, а значит, искать кого-то в стылых стенах смысла не было.
Искать надо было не здесь.
Дверца мерзлотника, вмурованная в холм, возвышающийся над заливом рядом с опустевшим поселком Нумги, словно поманила его. До нее было рукой подать. Водима собирался нарушить запрет Мастера, считая, что теперь, когда учитель бросил своего воспитанника на произвол судьбы, этот запрет утратил силу. И Водима вошел в мерзлотник.
То, что случилось потом, страшно было вспоминать. Но он выбрался.
А затем вернулся в интернат и остался там навсегда. С тех пор минуло два десятка лет.
***
Дети в интернате жили по строгому распорядку дня и сейчас как раз возвращались с прогулки. По случаю потепления до минус двадцати пяти их выпустили подышать свежим воздухом. Водима, который по просьбе воспитателя помогал присматривать за порядком, прогуливался по узкой дорожке между высокими сугробами, разглядывая новенькую, стоявшую в одиночестве в стороне от гомонящей розовощекой толпы. Девушка выглядела старше, чем он предпочитал, на вид ей было лет шестнадцать, но привлекла его внимание в первый же день, как только перешагнула порог интерната. С тех пор Водиму заботила лишь одна проблема: как выбрать наиболее подходящий момент для их первой беседы, чтобы не оттолкнуть ее от себя и по возможности произвести самое
