Дик Френсис - Риск
– Я иду сзади, – раздался ее голос. – Не оглядывайтесь. Когда доберетесь до тропинки, поверните направо. И не бегите.
– Да, мэм, – прошептал я. Никогда не спорьте с ангеломхранителем. С обеих сторон тропинку окаймляли деревья, чудом выросшие на голых скалах, кое-где прикрытых песком. Сквозь ветви пробивался рассеянный солнечный свет, и в любое другое время я нашел бы, наверное, что здесь очень мило.
Вскоре тропинка сделалась шире, и женщина зашагала рядом со мной, между мною и морем.
– Сверните налево на боковую дорожку, – предупредила она, с трудом поспевая за мной. – И не бегите так быстро.
Я с любопытством покосился на нее, желая узнать, как она выглядит.
Она оказалась под стать своему голосу: дама средних лет в очках, чуждая легкомыслию, имевшая весьма деловитый вид. Уверенная в себе. Высокая почти шести футов. Худая и далеко не красавица.
Она была одета в светло-розовую кофточку, бежевые хлопковые брюки и сандалии. В руках она несла объемистую холщовую пляжную сумку. Пляж. Купание. В марте.
– Что это за место? – спросил я.
– Кала Санта-Галдана.
– Где это?
– На Менорке, конечно.
– Где?
– Не надо останавливаться. Менорка.
– Остров, который рядом с Майоркой?
– Разумеется. – Она запнулась. -А вы не знали?
Я покачал головой. Боковая дорожка взбежала на вершину пологого склона и начала спускаться с противоположной стороны, под сенью более густой рощицы.
Женщина пристально посмотрела направо, когда мы миновали уступ.
– Ваши друзья идут по нижней тропинке и направляются туда, где я сидела. Полагаю, неплохо бы немного поторопиться, как вы считаете?
– Не то слово, – отозвался я. Поспешить означало спотыкаться босыми ногами о всяческие полузасыпанные песком камни и вновь почувствовать удручающую слабость, от которой подгибались колени.
– Пока они ищут вас на скалах, мы дойдем до моего отеля, – заметила она.
Я плелся дальше, не тратя слов даром. Оглянулся через плечо. Только пустынная тропинка. Фурии не гнались за мной. Так почему же у меня было такое ощущение, словно они могли видеть сквозь заросли деревьев, сквозь землю и точно знали, где меня искать?
– По тому мостику и через дорогу. Туда, – показала она. – Вот и гостиница.
Это оказался один из двух больших белых отелей. Мы благополучно достигли широких стеклянных дверей и вошли внутрь. Беспрепятственно пересекли вестибюль и сели в лифт. Поднялись на пятый этаж. Она извлекла из пляжной сумки связку ключей и открыла номер 507.
По пути мы почти никого не встретили. Солнце еще хорошо пригревало, так что курортники продолжали загорать на пляже, а обслуживающий персонал – отсыпаться.
В 507-м номере имелся балкон с видом на море, две одинаковые кровати, два кресла, желтый ковер и оранжевые с коричневым занавески. Обычный гостиничный номер, в котором на первый взгляд почти не было вещей моей спасительницы.
Она приблизилась к широко распахнутой стеклянной двери и шагнула на балкон.
– Не хотите полюбоваться? – спросила она. Я осторожно выглянул из-за ее плеча. С высоты великолепно просматривался весь залив. В середине залива стоял на якоре парусник. На песке лежала резиновая лодка. Мыс, где я выполз из моря, остался справа, тропинка, что вела к нему с пляжа, вилась среди деревьев, словно пятнистая желтая змея.
По тропе к пляжу двигались двое мужчин, мой надзиратель шел впереди.
Они устало добрели до шлюпки, до сих пор не переставая озираться по сторонам, и столкнули ее в воду.
Оба забрались в лодку, запустили подвесной мотор и помчались прочь от пляжа. Я чувствовал себя совершенно опустошенным.
– Не возражаете, если я сяду? – сказал я.
Глава 6
Благодаря телефону, консулу, банку и друзьям я улетел назад, в Англию, на следующий вечер. Но прежде я получил в подарок незабываемые воспоминания о мисс Хилари Маргарет Пинлок.
Она узнала мои размеры, спустилась в местные лавки и вернулась с новой одеждой.
Она разрешила мне воспользоваться своей ванной, оглядела меня с головы до ног, когда я предстал перед ней чистый и одетый, и собралась идти покупать бритву. Я возразил. Она все равно пошла в магазин. Мисс Пинлок остановить было так же легко, как снежную лавину.
С изрядным облегчением я соскреб с лица двенадцатидневную неряшливую темную поросль: один взгляд в зеркало убедил, что борода меня не украшает.
Двенадцать дней затворнической жизни не прошли бесследно. Я похудел и побледнел, щеки и глаза ввалились, на скулах залегли серые тени – сроду я так не выглядел. Но ничего ужасного, капелька свободы моментально поправит дело.
Во время второго похода мисс Пинлок купила также хлеб, сыр и фрукты, объяснив, что она приехала сюда по комплексному туру и отель не обслуживает случайных постояльцев.
– Я спущусь к обеду в семь, как обычно, – сказала она. – Вы можете поесть здесь.
Во всех ее словах и поступках сквозила решительность человека, который привык брать на себя ответственность и распоряжаться.
– Вы воспитательница? – с любопытством спросил я.
– Нет, – ответила она без улыбки. – Директриса.
– О!
Мелькнула короткая улыбка.
– Средней школы для девочек в Суррее.
Не без иронии она наблюдала, как я заново оцениваю ее в свете этого откровения. Не благодетельная старая дева, любящая командовать, но состоявшаяся деловая женщина, обладающая несомненной силой воли.
– Да. Кстати, – она пожала плечами, – если вы дадите мне номера, я закажу на коммутаторе телефонные разговоры для вас.
– И мне нужна комната, – добавил я.
– Ваши приятели, вероятно, вернутся и поинтересуются новыми гостями, желавшими получить комнату, – заметила она.
Эта мысль тоже приходила мне в голову.
– Да, но... – пробормотал я.
Она указала на одну из кроватей.
– Вы можете переночевать здесь. Я отдыхаю одна. Подруга, которая собиралась ехать со мной, вынуждена была отказаться в последний момент.
– Но... – Я замолчал.
Она спокойно ждала.
– Хорошо, – согласился я. – Спасибо.
Вернувшись после обеда, она принесла кое-какие новости и бутылку вина.
– Ваш друг с яхты стоял внизу, в холле, и спрашивал каждого, кто говорит по-английски, не видели ли они сумасшедшего молодого человека, выплывшего сегодня на берег. Все ответили отрицательно. Он выглядел весьма встревоженным.
– Наверное, думает, что я утонул.
Яхта покинула бухту. Должно быть, она бросила якорь где-нибудь в другом месте, а мой тюремщик вернулся в Кала Санта-Галдану пешим путем. Интересно, как долго и как тщательно моряк намерен вести поиск? Чем больше он боится того, на кого работает, тем меньше шансов, что он сдастся.
Вечером резко похолодало. Мисс Пинлок закрыла стеклянную дверь, за которой раскинулось ночное небо, и умело откупорила бутылку "Маркиза де Рискал".
– Расскажите мне о своем путешествии, – попросила она, подавая мне бокал.
Я поведал ей о начале и конце плавания, не особенно распространяясь о его середине.
– Поразительно, – заключила она. – Когда я приеду домой, то постараюсь выяснить, в чем было дело.
Она серьезно посмотрела на меня.
– Возможно, история еще не закончилась.
Мисс Пинлок имела малоприятную привычку облекать в слова мои самые худшие опасения.
Мы пили превосходное вино, и она немного рассказала мне о своей работе.
– Мне она нравится, – твердо заявила мисс Пинлок.
– Да, это очевидно.
Возникла пауза. Мисс Пинлок пристально разглядывала вино в бокале.
Потом сказала:
– Вы ляжете со мной в постель?
Думаю, я отреагировал самым недостойным джентльмена образом: оторопело уставился на нее, широко разинув рот. Рот я закрыл, осознав, насколько это оскорбительно.
Когда я оправился от первого потрясения, она подняла глаза. Ее лицо было спокойным и деловитым, как и прежде, но неожиданно на нем промелькнуло выражение уязвимости и застенчивости. Краска стыда залила ее шею, потом мучительно загорелись щеки.
Я дал бы ей от сорока двух до сорока шести лет. У нее были темнокаштановые волнистые волосы, уже тронутые сединой, хорошая стрижка, хотя и не самая модная. Широкий, прочерченный морщинами лоб, большой нос, рот с легко опущенными уголками и маленький подбородок. За стеклами очков – карие глаза, из-за линз казавшиеся маленькими. Морщинки обозначились там, где обычно появляются морщины, и кожа не сияла юной свежестью. Она производила впечатление сильной личности, но была лишена сексуальной привлекательности, по крайней мере для меня.
– Зачем? – задал я довольно идиотский вопрос. Она покраснела чуточку сильнее и покачала головой.
– Послушайте, – сказал я, – это ведь не так просто. Я не могу... Я хочу сказать, нельзя зажечь или погасить желание, как лампу, просто повернув выключатель.
Мы сидели в неловком молчании. Мисс Пинлок поставила свой бокал и сказала:
– Простите. Нелепо было предлагать такое.Пожалуйста, постарайтесь забыть, что я сказала.
