Дмитрий Москвичёв - Мёртвые люди
- Да как так-то!? Шестой куш подряд! Ты чего делаешь-то? Я даже из дома вылезти не успел!
- Сигарету кинь.
- Пушкин, здесь не курят вообще-то...
- Тупой, да?
Маленький, худощавый, в подтяжках и кепке, но без рубашки и брюк по причине духоты и отсутствия кондиционера, встал из-за стола и ушел в другой конец комнаты.
- А что за конь приданное повезет? - сказал он, подходя к Пушкину с пачкой сигарет и зажигалкой. Пепельницу поставил на стол рядом с нардами.
- Понятия не имею. Студент какой-то... Тебе зачем? - Пушкин перебирал четки, сверкая наколотыми перстами на пальцах, курил и смотрел на коротышку с нескрываемой усталостью.
- Да не... я так..
- Ну и не хуй спрашивать! - внезапно заорал Пушкин. - Какого болта ты свой нос суешь куда не надо! - раздавил большим пальцем сигарету. - Фишки разложи заново...
В дверь постучали. Она скрипнула и в проеме показалась голова Романа, а затем и вся долговязая фигура студента.
- Можно? - с трудом выдавил он из себя, оглядев компанию.
- Давай, попробуй. - буркнул Пушкин, не отрываясь от раскладывающихся на игральной доске фишек.
Не зная, что сказать, студент встал возле двери в ожидании непонятно чего. Наконец произнес:
- А где Алмаз?
- Кто? - Пушкин оторвался от игры, встал и повернулся к Роману. - Кто? Алмаз? Какой Алмаз? - и подошел к студенту настолько близко, что тот несколько прогнулся назад.
- Так... это... вроде...
- Слушай сюда, животное. - Пушкин взял студента двумя пальцами за ворот рубахи и слегка потянул к себе. - Сейчас ты выйдешь отсюда и сядешь в свою бибику. На заднем сиденье будет лежать сумка. Что за сумка - тебя волновать не должно. - затянувшись, он выпустил дым в лицо студента. - У тебя же есть в бардачке карта? Ты же, бля, не по пачке "Беломора" ориентируешься? Ну так вот - воспользуйся ей обязательно. Тебя обыскивала охрана на входе? - Роман растерянно кивнул головой. - Выходить будешь - еще раз обниматься полезут. Так ты, демон, не препятствуй. Ладушки? Че засох, кукла? С тобой все нормально? - Пушкин пощелкал пальцами перед растерянным лицом Ромы, усмехнулся, - В рот пароход... - и, развернувшись, отошел к столику с нардами. Смял сигарету в пепельнице и снова развернулся:
- Ты че, клоун, еще здесь?
Рома буквально рухнул на дверь, не сразу сообразив в какую сторону ее открывать, и, немного помучившись, выскочил из комнаты.
Пушкин снова сел за нарды. Достал из пачки очередную сигарету и отломил фильтр. Коротышка щелкнул зажигалкой.
- Не нравится мне это все. - он глубоко затянулся и шумно выдохнул сквозь пожелтевшие зубы, совершенно не думая уже о том, чей наступил черед бросать кости.
Уже три раза бывавший у "хозяина" Пушкин - теперь был в розыске сразу по нескольким эпизодам. Всегда осторожный, не находящийся на одном месте больше нескольких часов, ни с кем практически не общающийся, кроме коротышки, недавно из-за него чуть было не попался. По глупости. Коротышка был сильно не трезв, но бросить его на ночной улице Пушкин по дружбе своей не мог. Так их двоих и принял наряд ППС. Откупиться не получилось - как Пушкин ни прятал свои "татуированные" кисти и сколько ни предлагал за "решение проблемы на месте", "пятнистые" все же увидели, что "клиент" - не просто шпана уличная и решили разобраться с друзьями в отделении.
Паспорт у Пушкина дежурный, конечно же забрал, но документ был старого образца и носил его разыскиваемый специально для таких "нелепых" случаев. Чтобы снять отпечатки их повели из одного здания в другое через внешний двор. Вел их один единственный сержант, сильно занятый беседой с уже протрезвевшим к тому времени коротышкой, теперь осознавшим в какой они заднице. Пушкин, разумеется, не упустил момент и нырнул в темноту. Отпечатки сняли только с коротышки, ну и заодно продержали трое суток в наказание за "хулиганские выходки длинного шустрого друга", то есть Пушкина.
Как и предполагал "синий" (так окрестил Роман Пушкина, за сплошь покрытые тюремными татуировками руки), на выходе его снова обыскали охранники. От сильного, "дружеского" хлопка по спине одного из security, Рома буквально вылетел на улицу. Сзади был слышен громкий смех.
Как ему и было сказано - на заднем сиденье его машины лежала сумка. Довольно объемная. Как она попала в салон - для Ромы было совершенно непонятно, так как он точно помнил, что машину закрывал. Смотреть, что внутри нее все же не стал: "Сказали не мое дело - значит не мое". Волновало Романа больше другое - он никогда не держал в бардачке дорожную карту и всю свою недолгую водительскую жизнь пользовался навигатором. И все же он открыл бардачок и пошарил рукой.
Через мгновенье Роман достал из него вчетверо сложенную, засаленную и уже порядком потрепанную карту. Осторожно развернув ее и, отчего-то, оглядываясь по сторонам, как-будто боясь, что за ним наблюдают, он увидел отмеченный красным маркером путь от самого города и до места назначения. Конечной точкой прибытия был небольшой городок Звягинск в шести часах езды при хорошей погоде и свободной трассе. На обороте карты было написано: "Мама просила семена на дачу. Заехать к дяде Олегу в три часа и забрать. Ул. Большая Красная, дом 19."
"Какая еще мама? Какие семена? Сейчас же осень... Конспираторы, блядь... А где номер квартиры? Весело все начинается. - пробормотал себе под нос студент и завел машину. - К вечеру управлюсь."
За ним действительно наблюдали. Как только тронулась серебристая "тойота" Романа, в пятидесяти метрах заурчал "форд", и, вынырнув из длинной цепочки припаркованных на тротуаре машин, двинулся в сторону "тойоты". Грузный, одутловатый водитель "форда" мало чем отличался от своего спутника, сидевшего рядом с ним, на переднем сиденье: такое же ничего не значащее выражение лица, какое бывает у клерков, полностью погруженных в бесполезную рутинную работу, тот же фасон пиджака и в точности такой же галстук (скорее всего и жены их, купившие им эти галстуки, тоже выглядели примерно одинаково). Лежащая возле рукоятки переключателя скорости рация заговорила: "Парни, нормально идете. Ведете до проспекта Победы и уходите направо. Жень, дальше ты от проспекта и до кольца. Как понял?... Нормально понял тебя. Ждем..."
- У меня Вовка, младший который, котенка попросил. - Водитель включил поворотник и вывернул руль, поворачивая за "тойотой".
- Разрешил?
- Ну да.
- Зря. Все углы обоссыт, собака.
- Так уже...
- И?
- Вот думаю из окна выбросить, ну, типа, сам нечаянно выпал... а то, если просто за дверь - вернется...
- А чего не утопишь?
- Не знаю. Мне кажется как-то негуманно что ли. А тут легонько толкнул его и все.
- Коты, говорят, живучие. У меня у знакомого вон с шестого упал.
- И чего?
- И ничего. Только морду разбил.
- С моего четырнадцатого вряд ли так получится.
- Логично. Принимай груз, Женек. Удачи.
- Жалко только...
Ушедший направо "форд" сменила запыленная серебристая "десятка". В ней сидели трое: с такими же одинаково невыразительными лицами, одетые как пенсионеры, едущие на дачу. Сидящий сзади был в наушниках с нетбуком на коленях. Он смотрел на экран, на котором "красовался" студент и не подозревающий, что на него, из-под решетки кондиционера глядит глазок крошечной видеокамеры.
- Как он там? - водитель, зевая, смотрел на сидящего сзади через зеркало заднего вида. - ... маленькая лошадка...
- Нормально. С навигатором разговаривает.
- Во мудак! Это прямо как этот... как его из "Нашей Раши?"... ну этот... с телевизором который... и чего говорит?
- "Да, дорогая" говорит... Вот ты жене своей говоришь "дорогая"?
- Своей нет... но чужим - бывает... - засмеялся водитель.
- А этот даже навигатору... интеллигентный мальчик. Скоро целовать начнет во все интимные кнопки...
- Пусть дите балуется... лишь бы до беременности не дошло... - грустно проговорил третий и все трое расхохотались.
День обещал быть солнечным. Мимо мелькали последние высотки уходящего города, проходили последние, обшарпанные холодным утренним солнцем жители спальных районов.
- Через сто метров поверните направо. - слишком членораздельно и серо прозвучал женский голос навигатора.
- Конечно, дорогая. - ответил Рома, имевший привычку разговаривать со своей электронной "подругой", тем более в хорошем расположении духа. А Роман чувствовал себя совершенно прекрасно: наконец-то все встает на свои места. Наконец-то скоро все будет как и прежде - без лишних переживаний и эмоций. Будущее теперь снова стало для него очевидным и, несомненно, "светлым", без каких-либо выкрутасов на жизненном пути.
"Потаскуха малолетняя! - думал Рома, - сколько ж нервов попортила! Теперь у каждой шалавы сначала буду паспорт спрашивать. Сильно умная школота пошла - бабла на всех не хватит. Ну, Юльчонок - волчонок, я тебе еще устрою зимнее купание в лесу!"
