Жильбер Галлерн - Цена тревоги
— Проникнет в парк? Калитку, через которую мы всегда выходили, чуть не замуровали и сделали из нее разве что не бронированную дверь! Стена утыкана бутылочными осколками! Я такого никогда не видела и даже не знаю, законно ли это!
— Мартин — опытный полицейский и знает, что делает. Что касается калитки, то замок так и так надо было менять…
— Я чувствую себя как пленница в крепости!
— Мне очень жаль, что ты так это воспринимаешь. Ты должна понять, я делаю это для тебя и детей. Ты в курсе моих проблем с предприятием. Ты знаешь, что я должен буду уезжать надолго в течение нескольких месяцев… Признаюсь тебе, мне гораздо спокойнее оставлять вас с тех пор, как Мартин появился в доме и приняты меры безопасности. Не забывай, ближайший сосед находится в двух километрах от нас!
— Все я знаю. Но не терпеть же нам целыми днями присутствие этой гориллы только из-за твоего чувства вины по поводу отъездов…
Даниель отвернулся, и Николь поняла, что задела его за живое. Она прикусила губу, жалея о сказанном.
— Извини, я не должна была так говорить…
Он махнул рукой:
— Я понимаю, ты расстроена. Но сейчас мне необходим покой. У меня трудный период. От решений, которые я приму в ближайшее время, зависит наше будущее. Наше и наших детей. У меня нет возможности быть с вами, защищать вас…
— Но нам ничего не угрожает…
— Хотелось бы в это верить. Но после того, что с нами случилось месяц назад, рисковать нельзя. Потерпи немного! Это всего на несколько недель, самое большее несколько месяцев, пока я решу проблемы на фабрике. А пока мне спокойнее знать, что с вами Мартин.
— Вот именно…
— Что такое? Ты же не хочешь сказать, что тебе не нравится Мартин?
Николь поколебалась, провела рукой по волосам, вздохнула.
— Именно, — сказала она наконец.
— Но почему? Он совершил что-то такое, чего не должен был делать? Он что-то украл? Он разбил машину?
— Нет, нет…
— Тогда что же?
Даниель невольно повысил голос, и она поняла, что раздражает его своими завуалированными намеками, жалобами, которые никак не может сформулировать… Она снова вздохнула и попыталась объяснить:
— Не знаю, в чем дело, это смешно, но я не чувствую себя спокойной, когда он рядом! Он здесь для того, чтобы нас защищать, но именно его присутствие меня беспокоит!
Даниель недоуменно посмотрел на нее:
— Он что, угрожал тебе? Были какие-то неуместные поползновения с его стороны?
— Нет, конечно, нет. Я бы тебе немедленно об этом рассказала или уволила бы его, не дожидаясь тебя!
— В чем же все-таки дело?
Теперь Николь пожалела, что завела разговор. Это было мучительно. Она заранее знала, что проиграет. Как мог Даниель, будучи человеком прямым, рациональным, допустить даже мысль, что он должен довериться ее интуиции, уступить беспокойству, которое не имеет под собой никакой почвы?
— Ну, не знаю… Как бы тебе объяснить… Это такое туманное ощущение. Все его поведение… Он всегда появляется там, где меньше всего ожидаешь его увидеть…
— Николь… Кроме обязанностей шофера, он обязан охранять вас. Именно за этим я его нанял. Когда он не ведет машину, он должен удостовериться, что вам ничто не угрожает. Вполне нормально, что Мартин ходит туда-сюда. Он выполняет свою работу!
— Конечно. И тем не менее он меня беспокоит!
Даниель снова внимательно посмотрел на нее, у Николь возникло ощущение, что он все-таки понял, как она расстроена.
— Хорошо, — наконец сказал он смягчившимся тоном. — Ты же знаешь, что я не сделаю ничего такого, что тебе не понравилось бы. Но сейчас мне нужно время. Ты должна понять. Я все для тебя сделаю, только подожди немного! У меня просто нет времени заниматься мелкими семейными неурядицами.
Итак, Николь проиграла, ее жалобы лишь раздражили мужа, он увидел в этом только «мелкие семейные неурядицы». Она молча кивнула.
— Значит, на данный момент оставим все как есть, — продолжил Даниель. — А потом я посмотрю, как сложится ситуация, и, если нужно, уволю Мартина!
— Луиза просила передать вам, что обед готов.
Оба вздрогнули от неожиданности.
Мартин стоял прямо у них за спиной, но ни тот ни другой не услышали, как он подошел. Сколько времени он здесь? Что услышал из их разговора? Николь поднялась с места, покраснев от смущения при мысли, что Мартин скорее всего понял, о чем идет речь. Появление Матьё, выскочившего из зарослей с криком команчей, разрядило обстановку.
— Матьё! Позови сестру, мы садимся за стол!
Матьё укротил воображаемую лошадь, вставшую на дыбы, и, развернувшись, скрылся в кустах.
— Йо-хо! — закричал он. — Поскакали за скво!
Не спеша, Даниель поднялся с кресла, взял два пустых бокала, чтобы отнести их на кухню.
— Спасибо, — сказал он Мартину, посторонившемуся, чтобы дать им пройти.
Они пошли к крыльцу не оборачиваясь.
Николь чувствовала себя неловко и одновременно упрекала себя за это.
Какая разница, что он услышал? Все-таки у нее есть право говорить о служащих со своим мужем.
Но эти аргументы не успокоили ее. Хотя она шла не оглядываясь, взгляд Мартина холодил ей спину, пока она не скрылась в доме.
20
Мартин бесстрастно смотрел им вслед.
«…и, если нужно, уволю Мартина!»
Эти слова звучали у него в ушах. Он сжал кулаки, развернулся и пошел к себе.
Он увидел Луизу как раз в тот момент, когда та собиралась позвать хозяев за стол. Она поручила ему передать им приглашение, и теперь он жалел, что этого не произошло несколькими минутами раньше. Подходя к ним, он сразу понял: что-то не так. Разговор шел в повышенном тоне, и Николь казалась напряженной. Он подошел поближе, решив послушать немного, прежде чем обнаружить свое присутствие, но тут увидел приближающегося Матьё и больше не смог ждать. Интересно, что он услышал бы, подойдя на полминуты раньше?
«…и, если нужно, уволю Мартина!»
Эта загадочная фраза не выходила у него из головы. Что он сделал такого, чтобы вызвать неудовольствие хозяина?
Ничего. Он не понимал.
Значит, гнев был направлен не на него. Тогда в чем же дело?
И вдруг он понял. Это было настолько очевидно, что он удивился, как не додумался до этого раньше.
Даниель ревнует!
Точно.
Николь слишком много говорила о нем. Должно быть, сказала что-то, что не понравилось Даниелю.
Но что она могла сказать?
Не важно. Главное, она это сказала. И это настолько рассердило Даниеля, что он даже заговорил о его увольнении. Он волновался за себя!
Мартин улыбался, поднимаясь по ступенькам. Николь влюблена в него. Другого объяснения нет. И она выдала себя, разговаривая с мужем. Тот даже хочет его уволить. Он вспомнил, как покраснела Николь… Ее щеки так и зарделись, когда она его увидела. Нечего сказать, он производит на нее впечатление. Неудивительно, что ее муж заметил это.
Он вошел в комнату, где располагался пост наблюдения. Хотел было включить камеры, но передумал. Зачем? На них ведь виден только парк да закрытые окна замка. Как жаль, что в доме нет ни камер, ни хотя бы микрофона. Речь теперь идет о его выживании, ведь его хотят лишить работы!
О чем они теперь могли говорить? Ничего важного скорее всего, ведь рядом с ними дети. Но он впадал в ярость при мысли, что они говорят о нем, а он не знает, что именно.
Он развалился в кресле, смакуя новость. Николь влюблена в него! Ну что ж, неудивительно; откровенно говоря, он с самого начала ожидал этого. Эта история только подтверждала, как неудержимо ее тянуло к нему несколько лет назад. Но она воспротивилась этой тяге. Они стали игрушками в руках неумолимой судьбы, а у нее не было сил бороться. Как только он узнал ее в тот вечер, когда на них напали, он понял, что жизнь перевернулась. И звонок Даниеля несколько дней спустя подтвердил это. Он ждал такого момента. Николь настояла, чтобы муж взял его на работу. Это был самый простой способ снова увидеть его. На вид недотрога, Николь была женщиной умной и хитрой.
Она не проявила к нему интереса за весь этот месяц. Так это только доказывает, какая она сильная! Она достойна его. Они бы были хорошей парой. Конечно, нужно, чтобы она немного изменила свое поведение. Но это мало его беспокоило. Он уже видел начинающиеся изменения: достаточно посмотреть на ее картины. Николь становилась другой, даже не подозревая об этом. Нормально, что женщина боится что-либо менять. Но он непреклонен. Благодаря ему гусеница превращалась в бабочку. Его присутствие послужило пусковым механизмом, который превратил неясную предрасположенность в неуемное желание перемены, пусть еще не осознанное. Она дошла до предела, это ясно. Не понимая причины своей тревоги, она чувствовала, что стоит на пороге переворота, что скоро вся ее жизнь изменится. Ему только останется сорвать спелый плод.
При необходимости он поможет ей.
