Джеффри Дивер - Брошенные тела
Джоуи он взял с собой. Не хотел оставлять парня одного. Во-первых, из-за травм, полученных на скейтборде (хотя с ним все было «в порядке»), а во-вторых, тот все равно забросил бы школьное домашнее задание ради видеоигр и обмена сообщениями через компьютер или айфон. Мальчик не был на седьмом небе от счастья, поехав за бабушкой, но, тем не менее, пребывал в хорошем настроении и, сидя на заднем сиденье, непрерывно отправлял эсэмэски какому-то приятелю, а быть может, половине своих одноклассников, если судить по количеству потраченного времени.
Они заехали за Анной и направились домой. Джоуи тут же бросился вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки.
— Домашняя работа, — крикнул ему вслед Грэм.
— Помню.
Зазвонил телефон.
«Бринн?» — подумал он. Но нет. На определителе значился некто ему незнакомый.
— Алло!
— Добрый вечер! С вами говорит мистер Радитцки. Я куратор Джоуи из центральной секции.
«Как изменилась в наши дни средняя школа», — подумал Грэм. У него никогда не было никаких кураторов. А «центральная секция» для его ушей звучало как название коммунистической шпионской организации.
— Я Грэм Бойд. Муж Бринн.
— Очень приятно. Как поживаете?
— Спасибо, хорошо.
— А миссис Маккензи дома?
— Боюсь, что нет. Ей что-нибудь передать? Или я сам могу вам чем-то помочь?
Грэм всегда хотел иметь детей. На жизнь он зарабатывал растениями, но всегда ощущал желание взращивать нечто более важное. Его первая жена отвергла идею материнства, причем сделала это внезапно и бесповоротно, когда они уже достаточно долго прожили вместе. Для Грэма то был поистине страшный удар. Он считал, что обладает хорошим отцовским инстинктом, и в тоне мистера Радитцки ему послышались первые сигналы тревоги.
— Что ж, я должен кое о чем с вами поговорить… Вам известно, что Джоуи прогулял сегодня школу? И что он занимался фальтингом?
В голосе прозвучали обвинительные нотки.
— Прогулял школу? Не может быть. Я сам отвез его туда. Бринн рано уехала на работу.
— И тем не менее, на занятиях его сегодня не было.
Грэм подавил желание оспорить это утверждение и только сказал:
— Продолжайте, пожалуйста.
— Джоуи сегодня утром передал мне записку, что у него назначен визит к доктору. В десять часов его уже не было. На записке стояла подпись миссис Маккензи. Однако, узнав, что он поранился, я навел справки в канцелярии. Джоуи подделал подпись своей матери.
Нежданная тревога, охватившая Грэма в этот момент, напомнила ему ощущение, испытанное прошлым летом, когда он катил тележку с кустом через двор клиента и случайно переехал колесом осиное гнездо. Он был доволен собой и полностью счастлив, наслаждаясь погожим днем и не подозревая о нависшей над ним угрозе — десятках насекомых, устремившихся на него в атаку.
— О! — Грэм посмотрел в сторону комнаты пасынка наверху, откуда доносились характерные звуки игровой приставки.
Домашняя работа…
— И чем еще, вы сказали, он занимался? Дефолтингом?
— Нет. Они называют это фальтинг. От слова «асфальт». Это когда на светофоре они на скейтбордах цепляются за кузов грузовика и едут за ним. Именно так Джоуи и получил свои травмы.
— Разве это случилось не на школьном дворе?
— Нет, мистер Бойд. Одна из наших преподавательниц как раз шла домой. Она видела его на Элден-стрит.
— То есть на самом шоссе?
В центральной части Гумбольдта Элден-стрит была просто широкой торговой улицей, но за городской чертой вновь обретала свою основную функцию главной связующей магистрали между О-Клэр и Грин Бэем, на которой водители мало считались с ограничивавшими скорость знаками.
— Учительница сказала, что грузовик разогнался до семидесяти миль в час, когда Джоуи упал. И жив остался только потому, что за грузовиком не шли другие машины и вылетел он на обочину в траву, а ведь у него на пути мог оказаться телеграфный столб или стена дома.
— О, Господи!
— С этим надо что-то делать.
«Я уже поговорила с ним».
— Несомненно, мистер Радитцки. Я все передам Бринн. Ей наверняка захочется побеседовать с вами.
— Спасибо, мистер Бойд. Как там у него дела?
— Вроде ничего. Отделался царапинами.
«С ним все в порядке».
— Везучий он у вас молодой человек, доложу я вам.
Сказано это было с явными нотками критики и сарказма, но Грэму трудно было винить за это собеседника.
Он уже собирался попрощаться, когда в голову пришла еще одна мысль.
— Мистер Радитцки, — начал он, на ходу придумывая правдоподобную версию, — мы тут вчера кое-что обсуждали. Какими были последствия той драки, в которую ввязался Джоуи?
Пауза.
— Какую именно драку вы имеете в виду?
«Боже мой, сколько же всего их было?»
— Я говорю о прошлой осени, — сказал Грэм наугад.
— А, так вы о той серьезной, что случилась в октябре. Джоуи временно отчислили из школы.
Снова такое чувство, будто разворошил осиное гнездо… Бринн сообщила ему тогда, что парни немного потолкались на школьной вечеринке по поводу хеллоуина. Так, пустяки. Грэм помнил, что после этого Джоуи несколько дней просидел дома, поскольку плохо себя чувствовал, как объяснила Бринн. Значит, солгала. На самом деле его отстранили от занятий.
— Миссис Маккензи ведь сообщила вам, что родители не стали подавать в суд? — спросил учитель.
Судебный иск?.. Что же на самом деле Джоуи тогда натворил? Но вслух Грэм произнес:
— Естественно, сообщила. Я ведь в основном интересуюсь, что случилось с тем, другим школьником.
— Его от нас перевели в другое место. У него были проблемы. ЭН.
— Что?
— Эмоциональная неуравновешенность. Он преследовал Джоуи, но это не может служить оправданием за почти сломанный нос.
— Разумеется, не может. Простите мне мое любопытство.
— Вам, друзья мои, тогда повезло. Это дело могло вам дорого обойтись.
Теперь он уже откровенно винил их в случившемся.
— Да, повезло, что и говорить.
У Грэма засосало под ложечкой. Чего еще он не знает о членах своей семьи?
«Так, немного помутузили друг друга. Ничего страшного. Джоуи отправился праздновать хеллоуин в форме „Грин Бэй Пэкерз“,[8] а тот, другой парнишка, оказался болельщиком „Медведей“… Просто глупость какая-то. Потасовка на ровном месте. Я несколько дней подержу его дома. Он к тому же и загрипповал немного».
— Что ж, спасибо за наставления. Мы непременно проведем с ним беседу.
Положив трубку, Грэм достал себе еще пива. Отпил глоток. Пошел в кухню и взялся за посуду. Это занятие всегда его успокаивало. Он ненавидел пылесосить или протирать пыль. Раздражался, сам не зная почему. Но мытье посуды было ему по душе. Вероятно, дело в воде, благословенной жидкости для всякого ландшафтного дизайнера.
За мытьем и протиркой тарелок он отрепетировал с полдюжины вариантов своего обращения к Джоуи о том, что нельзя прогуливать и рискованно кататься на скейтборде. Каждый новый монолог поначалу казался ему лучше предыдущего. Однако, покончив с посудой, он понял, что все его слова звучат казенно и неестественно. У него получались речи, а Грэм знал: нужно не читать нотации, а поговорить по душам. Инстинкт подсказывал ему, что лекции не произведут на двенадцатилетнего мальчика ни малейшего впечатления. Он силился представить себе, как они усаживаются друг против друга, чтобы серьезно потолковать. И не мог. Даже не пытался прогнозировать вероятный разговор.
Черт! Придется предоставить Бринн разобраться во всем этом. Она, кстати, всегда настаивала именно на таком развитии событий.
Фальтинг…
Грэм вытер руки, прошел в гостиную и уселся на зеленый диванчик рядом с креслом-качалкой Анны.
— Это была Бринн? — спросила та.
— Нет. Звонили из школы.
— Там все в порядке?
— Да, все хорошо.
— Мне жаль, что ты пропустил сегодня свой покер, Грэм.
— Для меня это не проблема.
Вернувшись к вязанию, Анна сказала:
— Я рада, что навестила Риту. Ей уже недолго осталось. — Она горестно прищелкнула языком. — А еще эта ее дочка! Впрочем, ты и сам все видел.
Временами теща, обычно такая мягкая в суждениях, поражала его жесткой тирадой вроде этой. Он понятия не имел, в чем провинилась дочь Риты, но не сомневался: Анна хорошо продумала свое мнение о ней и вынесла справедливый приговор.
— Да, я заметил.
По обыкновению он подбросил монету, чтобы разыграть, какой канал им смотреть. Ему не повезло, и телевизор был переключен на комедийный сериал. Грэм не слишком расстроился. Его любимая команда в нынешнем сезоне превратилась в мальчиков для битья.
Этой полуобезумевшей девушке было лет двадцать пять, лицо угрюмое с покрасневшими от слез глазами. Стильно постриженные и окрашенные в медный цвет волосы растрепались, в них застряли листья. Лоб она расцарапала и не могла унять дрожь в руках, причиной которой лишь отчасти был холод.
