Дин Кунц - Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью
Я тоже склонил голову, и мы стояли в комичной позе, словно Лорел и Харди[9], гадающие о причине загадочного звука, доносящегося до них, чтобы через секунду выяснить: это звук сброшенного им на головы пианино. Гудение и урчание машин угрозы собой не представляло, а больше я ничего не слышал, во всяком случае звуков, от которых волосы на загривке вставали дыбом.
Но потом что-то я услышал, спор двух мужчин, слова приглушенные, неразборчивые… но близкие. В удивлении я повернулся, но никто не составлял нам компанию на открытой части этого зала, а проход, по которому мы пришли, тоже пустовал. Другие проходы между рядов машин я еще не осматривал, но сомневался, что найду в каком-то из них увлеченных разговором двоих мужчин. Сердитые голоса раздавались совсем близко, но казались нереальными, громкие и неразборчивые, как голоса злобных тварей в кошмарном сне.
Их разговор затихал, потом приблизился, стал еще более громким, но слова по-прежнему оставались неразборчивыми, словно разговаривали они в нескольких футах от меня, но по другую сторону невидимой мне стены. Я повернулся, и разъяренный мужчина в джинсах и черной кожаной куртке прошел так близко от меня, что я мог бы к нему прикоснуться, но при этом не замечал моего присутствия.
Его суровому лицу, похоже, пришлось многое пережить. Он напоминал упрямого, но не очень умелого боксера, который пропускал слишком много сильных ударов. Яростный взгляд глаз под тяжелыми веками метался из стороны в сторону, и в нем читалось отчаяние зверя, рожденного, чтобы быть свободным, но с раннего возраста загнанного в клетку.
И еще мужчина был полупрозрачным.
Задержавшиеся в этом мире души мертвых выглядят для меня такими же реальными, как живые люди. Если они не демонстрируют свои смертельные раны — в отличие от обезглавленной женщины, которая встретилась мне на улице, — не проходят сквозь стены и не плывут над землей, я далеко не всегда могу опознать в них призраков.
Этот мускулистый, с толстой шеей и разбитым каменным лицом мужчина призраком не был. Его голос пусть и доносился сквозь слой ваты толщиной в фут или два и сильно искажался, словно я прослушивал магнитофонную запись, пущенную с малой скоростью, тем не менее разительно отличался от молчания призраков.
Он резко поменял направление движения, прошел сквозь меня, и я ощутил холод в тот самый момент, когда мы вдвоем занимали один и тот же кусочек пространства. Я тут же повернулся к нему, он уже отошел на шаг, тоже повернулся, и мы оказались лицом к лицу. Он резко перестал говорить. Посмотрел направо, налево, вниз, вверх, и я заподозрил, что и он почувствовал холод, но ничем иным я свое присутствие не выдавал. Для меня он выглядел полупрозрачным призраком, но для него я оставался невидимым.
На мгновение я осознал — но не увидел, — что помещение, в котором он находился, тех же размеров, что и подвальный зал, где стоял я, но только пустое и заброшенное. Холодный бетон и сумеречный свет.
Второй мужчина в другом подвале заговорил вновь и появился в поле моего зрения: маскарадный ковбой. Такой же полупрозрачный, как и парень, с которым он спорил.
Отвернувшись от меня, первый мужчина присоединился к будущему убийце, и они пошли прочь, быстро скрылись из виду, а их голоса смолкли.
Я более не ощущал альтернативного подвала. Но услышал другие звуки: будто захлопнулись две стальные противопожарные двери, одна чуть позже другой, первая чуть мягче, чем вторая.
Повернувшись к мистеру Хичкоку, я увидел, что он наблюдает за мной. Словно интересуясь моей реакцией на случившееся, он вскинул брови.
Меня не назовешь важной персоной, с какой стороны ни посмотри, но в тот момент я едва не почувствовал себя таковой. Несмотря на мои паранормальные способности, я всего лишь скромный безработный повар блюд быстрого приготовления, который пытается радовать клиентов, когда у него есть работа, и, если возможно, всегда все делать правильно. Но теперь я внезапно подумал обо всех главных мужских ролях в фильмах мистера Хичкока и посчитал себя обязанным оправдать ожидания режиссера, ответить вскинутым бровям репликой, достойной того, чтобы слететь с губ Кэри Гранта.
Но сказал совсем другое: «Э… вау… видите ли… знаете… дело в том… я не понимаю. Где были эти двое мужчин? Где они теперь? Их спор связан с тем, что произошло в этом месте раньше? Или произойдет в будущем?»
Он покачал головой и пальцем постучал по циферблату наручных часов, возможно показывая, что время в обоих подвалах одно и то же и увиденное мною произошло только что. А может, он рекламировал «Ролекс» при жизни и полагал своим долгом продавать бренд после смерти.
— Сэр, я сбит с толку.
Мистер Хичкок поднял руки с растопыренными пальцами, на лице изобразилось полное изумление. Он как бы говорил: «Ты? Сбит с толку? Который знает? Удивительно! Невозможно! Не верю!»
Будь он Квентин Тарантино или Оливер Стоун, я мог бы чуточку и обидеться — или даже встревожился из-за возможности бессмысленного насилия, — но в свое время он славился своими клоунскими выходками и страстью к подшучиванию. Его друг, актер Джерард Дюморье, однажды выступал на сцене театра Сент-Джеймс в Лондоне, так во время спектакля мистеру Хичкоку удалось каким-то образом провести лошадь в гримерку актера. И Дюморье, вернувшись туда по окончании спектакля, обнаружил громадное животное, удовлетворенно жующее овес из торбы.
Теперь режиссер отвернулся от меня и заскользил по подвалу, словно надел коньки, а пол превратился в каток, и мне пришлось чуть ли не бежать, чтобы поспевать за ним. Он прошел сквозь тяжелую металлическую дверь. Я распахнул ее, гадая, не эта ли дверь хлопнула дважды в быстрой последовательности, когда полупрозрачный ковбой вышел из другого подвала… или из этого подвала, или из обоих.
В нарастающем замешательстве я поспешил по тускло освещенному коридору к двум лифтам: поменьше — для людей, побольше — для грузов, где меня поджидал мистер Хичкок. Как только я подошел, звякнул колокольчик, и двери маленького лифта открылись. Он вошел в кабину, я последовал за ним.
Если бы я и смог придумать реплику, достойную Кэри Гранта, прежде чем успел бы ее произнести, режиссер взмыл к крыше кабины и исчез. Никогда я не встречал такого веселого, такого игривого призрака, и явное наслаждение, которое он получал от сверхъестественных способностей, озадачивало меня.
Выйдя из лифта на первом этаже, где находились основные магазины «Стар Трака», я заметил мистера Хичкока по правую руку от меня. Он стоял в вестибюле у квадратной стойки с картами-схемами стоянки. Поднял правую руку, словно я мог не узнать его среди десятка или около того дальнобойщиков, в тот момент входящих или выходящих из здания.
Когда я подошел, он исчез, чтобы вновь появиться уже по другую сторону входной двери.
Выходя из здания, чтобы присоединиться к мистеру Хичкоку, я почувствовал присутствие ковбоя, хотя не видел его. Затем заметил «ПроСтар+», миновавший выездную полосу «Стар Трака» и ускоряющийся в сторону Прибрежной автострады.
Рев двигателя и скрип тормозов заставили меня отскочить назад. Сверхдлинный «Мерседес» раздавил мистера Хичкока и, сжигая покрышки, остановился передо мной.
Он погибнуть, конечно же, не мог, не обладая материальной субстанцией. Просто ушел.
Через опущенное стекло водительской дверцы миссис Фишер крикнула мне:
— Поторопись, дитя, а не то мы его потеряем.
Вдалеке красно-черный тягач с черным кузовом исчез в путепроводе под автострадой.
Я обежал лимузин, запрыгнул на переднее пассажирское сиденье, захлопнул дверцу, посмотрел через перегородку в салон. «Где он?»
Разумеется, миссис Фишер не знала, что я искал мистера Хичкока, который, как я думал, попал в лимузин через днище.
Сидя на краешке подушки, она едва виднелась над рулем, но легко лавировала длиннющим автомобилем среди бетонных островков с топливными колонками.
— Ты называл его маскарадным ковбоем, но, увидев его, я поняла, что в этом человеке нет ни грана честности. Все видимость. Показуха. Обман. Ложь. Он готовит убийство, так? Дитя, ты должен его одолеть.
— Я сшиб его с ног яблоками… красными, зелеными… и пусть я ненавижу пистолеты, один мне, похоже, понадобится.
Она указала на сумку, которая стояла между нами:
— Возьми тот, что я показывала тебе.
— Я не хочу навлекать на вас неприятности.
— Милый, проследить этот пистолет труднее, чем яблоки.
Я не считал приличным открывать ее сумку, пусть она мне и разрешила. Да и потом, в тот момент пистолет мне не требовался. Мы только преследовали моего врага. Я не собирался простреливать колеса трейлера и прыгать из мчащегося лимузина на подножку у водительской дверцы тягача. Я не Том Круз. Я даже не Анджелина Джоли.
