Стиг Ларссон - Девушка с татуировкой дракона
Фруде попросил долить ему кофе из термоса и вновь обратился к Саландер:
— В самом начале вы заметили, что у всех людей есть тайны. Удалось ли вам таковые найти?
— Я имела в виду, что у каждого человека есть вещи, которые он относит к сфере личной жизни и не особенно любит выставлять напоказ. Блумквист явно пользуется успехом у женщин. У него было несколько романов и очень много кратковременных связей. Короче говоря, он ведет активную сексуальную жизнь. Однако некая персона уже на протяжении многих лет периодически возникает в его жизни, и связь эта довольно необычна.
— В каком смысле?
— У него связь с Эрикой Бергер, главным редактором «Миллениума». Она принадлежит к высшему обществу, мать — шведка, отец — бельгиец, живущий в Швеции. Бергер и Блумквист знают друг друга со времени учебы в Высшей школе журналистики и с тех пор периодически возобновляют сексуальные отношения.
— Пожалуй, это не слишком необычно, — заметил Фруде.
— Конечно нет. Но Эрика Бергер замужем за художником Грегером Бекманом — полузнаменитостью, разукрасившей общественные помещения множеством жутких картин.
— Иными словами, она ему изменяет.
— Нет. Бекман в курсе их отношений. Это ménage à trios,[24] которая явно устраивает всех троих. Иногда Бергер спит с Блумквистом, иногда с мужем. Какой у них там заведен порядок, я точно не знаю, но, вероятно, это явилось одной из главных причин распада брака Блумквиста с Абрахамссон.
Глава
03
Пятница, 20 декабря — суббота, 21 декабря
Эрика Бергер удивленно подняла брови, когда под самый конец рабочего дня в редакцию вошел несомненно замерзший Микаэль Блумквист. Редакция «Миллениума» располагалась прямо на «горбушке» Гётгатан,[25] на офисном этаже, непосредственно над помещениями общества «Гринпис». Арендная плата была несколько высоковата для журнала, но Эрика, Микаэль и Кристер все-таки единодушно держались за это помещение.
Эрика посмотрела на часы. Было десять минут шестого, и Стокгольм уже давно погрузился в темноту. Она ожидала, что Микаэль вернется где-то к обеду.
— Извини, — произнес он вместо приветствия, прежде чем она успела что-либо сказать. — Я как-то зациклился на приговоре, и мне ни с кем не хотелось разговаривать. Просто долго бродил и размышлял.
— Я слышала решение суда по радио. Звонила «Та, с канала ТВ-4» и хотела получить от меня комментарий.
— Что ты сказала?
— Примерно как мы и договаривались: что нам надо сперва хорошенько прочитать текст приговора, а потом уже высказываться. То есть я ничего не сказала. Но моя позиция неизменна: я считаю это ошибочной стратегией. Мы будем выглядеть слабыми и потеряем поддержку в СМИ. Вероятно, следует ожидать, что вечером что-нибудь выдадут по телевидению.
Блумквист мрачно кивнул.
— Как ты себя чувствуешь?
Микаэль пожал плечами и опустился в свое любимое кресло, стоящее в кабинете Эрики возле окна. Ее кабинет был обставлен по-спартански: письменный стол, практичные книжные полки и дешевая офисная мебель. Все было из магазина «ИКЕА», за исключением двух удобных экстравагантных кресел и столика у стены. («Дань моему воспитанию», — частенько шутила Эрика.) Устав от письменного стола, она обычно читала, сидя в кресле и поджав под себя ноги. Микаэль посмотрел вниз на Гётгатан, где в темноте куда-то спешили люди. Рождественская торговля уже вышла на финишную прямую.
— Вероятно, это пройдет, — сказал он. — Но сейчас такое чувство, будто мне задали хорошую взбучку.
— Да, на то, пожалуй, имеются все основания. Это относится ко всем нам. Янне Дальман сегодня ушел домой рано.
— Думаю, решение суда ему не понравилось.
— Он ведь не самый большой оптимист.
Микаэль покачал головой. Янне Дальман работал ответственным секретарем редакции «Миллениума» девять месяцев. Он появился как раз тогда, когда начиналось дело Веннерстрёма, и попал в редакцию, пребывающую в кризисе. Микаэль попытался припомнить, как они с Эрикой рассуждали, принимая его на работу. Янне хорошо знал свое дело и уже успел временно поработать в Телеграфном агентстве, в вечерних газетах и в программе новостей на радио. Однако бойцовскими качествами он явно не обладал. За прошедший год Микаэль не раз про себя сожалел о том, что они взяли к себе Дальмана: тот все видел в самом черном цвете, и это раздражало.
— От Кристера что-нибудь слышно? — спросил Микаэль, не отрывая взгляда от улицы.
Кристер Мальм отвечал в «Миллениуме» за художественное оформление и лейаут[26] и вместе с Эрикой и Микаэлем являлся совладельцем журнала, но в данный момент он со своим бойфрендом пребывал за границей.
— Он звонил. Передавал привет.
— Теперь ему придется взять на себя должность ответственного редактора.
— Микке, прекрати. Как ответственный редактор, ты должен заранее знать, что время от времени будешь получать по носу. Это входит в твои должностные обязанности.
— Верно. Но вышло так, что я и автор текста, и ответственный редактор того журнала, который его опубликовал. Это меняет дело, поскольку означает мою неспособность здраво судить.
Эрика Бергер почувствовала, что тревога, которую она носила в себе весь день, расцветает пышным цветом. В последние недели перед судом Микаэль Блумквист ходил чернее тучи, однако он не казался ей таким мрачным и убитым, как сейчас, в момент поражения. Эрика обошла вокруг письменного стола, уселась на колени к Микаэлю и обняла за шею.
— Микаэль, послушай. Мы с тобой оба совершенно точно знаем, как это получилось. Я несу не меньшую ответственность, чем ты. Нам надо просто переждать, пока буря утихнет.
— Да пережидать-то нечего. Приговор означает, что для СМИ я труп. Я не могу оставаться ответственным редактором «Миллениума». Под угрозой доверие к журналу, и мы должны свести потери к минимуму. Ты ведь понимаешь это не хуже меня.
— Если думаешь, что я позволю тебе взять всю вину на себя, то ты ни черта не разобрался во мне за все эти годы.
— Я прекрасно тебя знаю, Рикки. Ты до глупости лояльна к своим сотрудникам. Будь твоя воля, ты бы сцепилась с адвокатами Веннерстрёма и дралась бы до тех пор, пока не лишилась доверия сама. Нам надо быть умнее.
— По-твоему, это умный план — бросить «Миллениум», создав видимость того, что я тебя выгнала?
— Мы уже сто раз об этом говорили. Теперь удержать «Миллениум» на плаву можешь только ты. Кристер — отличный парень, но слизняк, он хорошо разбирается в иллюстрациях и лейауте, но драки с миллиардерами ему не по плечу. Это не его. Мне придется на время исчезнуть из «Миллениума» как в качестве редактора и журналиста, так и члена правления; моя доля перейдет к тебе. Веннерстрём знает, что мне известно о его деятельности, и будет пытаться уничтожить журнал, пока я пребываю поблизости от «Миллениума». Нам не по средствам такая борьба.
— А почему бы нам не дать публикацию о том, что произошло? Пан или пропал!
— Потому что мы ни черта не можем доказать и потому что я только что утратил доверие. Этот раунд остался за Веннерстрёмом. Кончено. Забудь.
— Ладно, отсюда тебя выгонят. А что ты будешь делать?
— Мне просто нужна передышка. Я чувствую, что совершенно выдохся. Займусь немного собой, а там посмотрим.
Эрика притянула голову Микаэля к своей груди, крепко прижала к себе, и несколько минут они сидели молча.
— Хочешь, я сегодня побуду с тобой? — спросила она.
Микаэль Блумквист кивнул.
— Хорошо. Я уже позвонила Грегеру и сказала, что буду ночевать у тебя.
Единственным источником света в комнате было уличное освещение, отражавшееся в уголке окна. Где-то после двух часов ночи Эрика заснула, а Микаэль лежал и изучал в полумраке ее профиль. Одеяло закрывало ее примерно до талии, и он смотрел, как поднимается и опускается ее грудь. Он расслабился, жуткий ком в желудке растворился. Это благодаря Эрике. Она всегда на него так влияла. И он знал, что оказывает на нее точно такое же воздействие.
«Двадцать лет», — подумал он.
Именно столько длились их отношения. Что до него, то он был готов заниматься с Эрикой сексом еще по меньшей мере столько же. Они никогда всерьез не пытались скрывать свои отношения, даже когда это невероятно осложняло им общение с другими людьми. Он знал, что в кругу знакомых о них судачат и всех интересует, что же между ними есть на самом деле; они с Эрикой отделывались загадочными ответами и не обращали внимания на болтовню.
Познакомились они на вечеринке у общих знакомых. Оба учились тогда на втором курсе Высшей школы журналистики, и у каждого имелся постоянный партнер. Тем вечером они принялись провоцировать друг друга, временами выходя за рамки дозволенного. Возможно, флирт начался у них ради шутки — он точно не помнил, — но перед расставанием они обменялись телефонами. Оба сознавали, что рано или поздно окажутся в одной постели, и не прошло и недели, как они осуществили свои планы, потихоньку от партнеров.
