Андрей Бондаренко - Купчино (Трилогия)
— GMC, — прочитав логотип на капоте, негромко пробормотал Сергей. — В том смысле, что «Джи Эм Си»…. И что это такое? Хм. Э-э-э…. Ага, вспомнил. Это такая малоизвестная (с моей точки зрения), американская компания, производящая автомобили…. А номера на машине — литовские. Или же латвийские. Из серии: — «Не велика разница…». Запомним — чисто на всякий случай…
Он зашёл в парадную, поднялся на третий этаж и удивлённо хмыкнул: возле дверей его квартиры, на стареньком потрёпанном половичке сидел, задумчиво щуря огромные изумрудно-зелёные глазища, большой чёрно-белый кот.
— Привет, Иннокентий, — вежливо поздоровался Сергей. — Каким ветром, дружище, тебя сюда занесло?
— Мяу-у, — откликнулся кот, мол: — «И тебе, идейный путник, доброго вечера…. Каким, спрашиваешь, ветром? Попутным, стало быть. Проходил тут мимо, дай, думаю, загляну к Войпелю в гости…».
— И правильно сделал, — отпирая входную дверь, одобрил Сергей. — Благородный и добронравный гость — радость для каждого хозяина. Для думающего и радушного хозяина, я имею в виду…. Может, поживёшь у меня?
— Мяу-у-у, — мол: — «Почему бы, собственно, и нет? Отказываться от такого галантного и любезного приглашения — грех. Особенно, если кормить будут…».
— Будут, конечно. Не вопрос. Причём, с удовольствием…. Только, извини, особых разносолов не обещаю. По крайней мере, прямо сейчас. Могу предложить на ужин следующее: форельку холодного копчения, тушёную лосятину и вялено-копчёную грудинку молодого северного оленя…. Ты, старина, что будешь?
— Мур-р-р, — зайдя на кухню, мечтательно муркнул Кешка: — «Обойдусь, пожалуй, без излишней экзотики. Это я тушёную лосятину имею в виду. А рыбку и грудинку давай. Сниму, так и быть, пробу…».
— Вот и замечательно…. Эти блюдечки — твои. Которое с парусным корабликом — под рыбу. А это — с бодрой пятнистой коровой — под мясные продукты, ясен пень. Под сметану же я тебе потом что-нибудь подходящее подберу.
— Мяу? — мол: — «Сметана? Это очень даже хорошо. Не откажусь, право слово…».
— Куплю-куплю, — улыбнувшись, заверил Сергей. — В обязательном порядке. Не сомневайся, Кеша…. А эта прозрачная пластиковая плошка — под воду. Наливаю…
Через пять минут котяра приступил к трапезе.
«Аккуратно, бродяга, ест», — одобрительно прокомментировал внутренний голос, слегка зацикленный на бытовой чистоплотности. — «По крайней мере, с чувством собственного достоинства и без излишней жадности. Да и кусочков-недоедков не разбрасывая по полу…. Странность странная, братец, наблюдается. Создаётся устойчивое впечатление, что мы с тобой прекрасно понимаем этого кота. Практически каждый его «мырк» и «мурк»…. Как такое может быть, а?».
— Не знаю, — усмехнулся Сергей. — Но, действительно, понимание присутствует. Однозначно и без всяческих сомнений…
— Мяу-у, — оторвавшись от поглощения оленьей грудинки, посоветовал Иннокентий, мол: — «Не парься, путник мнительный. Всё путём…». — А через пару секунд дополнил: — Мур-р-р?
— Ну, да, конечно. Как это я запамятовал? Надо же и кошачий «туалетный» вопрос решить. Сейчас всё устрою…
Он вышел на улицу и зашагал к перекрёстку Шипкинского и Будапештской.
«Чистоплотный какой, понимаешь», — похвалил справедливый внутренний голос. — «Это я про кота Иннокентия, ясный осенний вечерок…. А подозрительная машина с иностранными номерами так до сих пор и стоит у нашего подъезда. Не нравится мне она, честное и благородное слово. Почему — не нравится? Просто ощущения такие, что, согласись, немаловажно…. Братец, может, пивка выпьем? Ну, очень хочется. Очень-очень…. Свидание? Так потом можно будет мятную жевачку активно пожевать. Сразу, типа, две пластинки…. Нет? Решил поиграться в «хорошего и правильного мальчика»? Ладно, твои дела. Было бы, что называется, предложено…».
Он, перейдя дорогу, купил в ближайшем зоомагазине туалетный лоток, кошачий «наполнитель» и килограммовый пакет с сухим кормом «для крупных пожилых котов». С кормом — это вездесущий внутренний голос насоветовал, мол: — «Явно пожилой. Потому что мудрый. В том плане, что истинная мудрость, она, как всем хорошо известно, только с возрастом приходит…».
А в обычном продуктовом магазине Сергей приобрёл большую банку сметаны и три телячьи почки.
Купил, вернулся домой, определил сметану и почки в холодильник, а после этого поместил лоток, предварительно засыпав в него гранулированный «наполнитель», на полу ванной комнаты.
— Мяу, — пообещал Кешка, мол: — «Всё понял, путник. Чай, не тупее тупых. Не подгажу. В том плане, что буду гадить только в эту пластиковую штуковину…».
После этого Сергей занялся сборами, то бишь, подбором подходящей — для предстоящего свидания — одежды. Вернее, этим делом они занялись вдвоём. Сергей извлекал из шкафа вещи: рассматривал их, встряхивал и старательно разглаживал — за неимением утюга — ладонями. А кот, устроившись на широком подоконнике, давал дружеские советы:
— Мур-р-р, — мол: — «Драные джинсы, футболка под кожаной курткой и видавшие виды кроссовки? Нет, путник, не годится и не катит. Это, конечно, по молодёжному, но слегка, извини, по плебейски…». — Мяу-у, — мол: — «Чёрные брюки «со стрелками», светлая рубашечка, начищенные остроносые ботиночки и тёмное короткое пальтишко «а-ля матросский бушлат»? Нормальный такой вариант, без дешёвого выпендрёжа. Целиком и полностью одобряю. То, что старенький очкастый доктор прописал…». — Мр-р-р, — мол: — «Модный галстук «в полосочку»? Бред бредовый и горячечный. Вид у тебя в нём будет — официальный до стойкой тошноты. Словно бы собрался делать официальное предложение…». — Мяу-у-у, — мол: — «Ты, чудак законченный, и на это готов? Рановато, родной. В том плане, что рановато — до пошлого неприличия. Пообщайся, для начала, с барышней. То, да сё…. Опять же, у тебя и кольца в коробочке нет. Как можно делать официальное предложение руки и сердца — без симпатичного колечка? Никак, ясные сливки средней жирности…». — Мр-р-р-р, — мол: — «Так что, галстук отменяется. Отложи-ка его в сторону. И не спорь со мной, пожалуйста, модник хренов…».
Наконец, Сергей полностью собрался-экипировался.
«Что это наш разговорчивый усатый приятель замолчал?», — насторожился мнительный внутренний голос. — «Не «мырчит» больше, понимаешь. Не урчит и не муркает…. Где он, вообще? Ага, всё там же, на подоконнике. Только развернулся к нам с тобой пушистым хвостом и, позабыв о делах текущих, внимательно смотрит на «купчинский Коллизей». А теперь правую переднюю лапу поднял и плавно водит ей возле оконного стекла. Словно бы сигнализируя кому-то…. Ну, и пусть себе дальше медитирует. Не будем, пожалуй, отвлекать. У каждого из нас, как известно, свои причуды, странности и шустрые тараканы в голове. Уходим тихо. Практически по-английски…
Он, купив в цветочном магазине букет белых и жёлтых хризантем, закурил и неторопливо зашагал по Будапештской улице — к давнему заветному месту.
Что ещё за место такое? Так, ничего особенного, заброшенная баскетбольная площадка возле их «двести пятой» школы.
Тут такая история. Когда-то — очень-очень давно, ещё до приснопамятной горбачёвской Перестройки, — баскетбол в Советском Союзе был очень популярен. Как же иначе — после легендарной победы нашей баскетбольной сборной на Олимпийских играх 1972-го года в немецком Мюнхене, когда на последней секунде матча легендарный Александр Белов забросил американцам (после дальней передачи Ивана Едешко), победный мяч? Поэтому рядом с «двести пятой» школой — в семидесятых годах прошлого столетия — и возвели именно площадку для игры в баскетбол…. Но Время шло. Вернее, летело, бежало и даже — иногда — неслось вскачь. И вскоре (относительно, конечно), на смену баскетбольным героям былых лет пришли иные кумиры. В частности, футбольные. И, в конечном итоге, перед главным входом «двести пятой» школы оборудовали футбольное поле (уменьшенное по размерам, конечно), а про старенькую баскетбольную площадку постепенно и плотно забыли…. Ещё у этой площадки имелись две безусловно-положительные особенности. Для молодёжи — положительные, естественно. Во-первых, площадка располагалась «с угла» — относительно школы. Поэтому из школьных окон (если, понятное дело, из них не высовываться), мало что на ней и рассмотришь. Во-вторых, за баскетбольной площадкой рос — в несколько рядов — высокий и густой кустарник, отделявший её от «сетчатого» забора соседнего детского садика. А в этом самом кустарнике (кажется, боярышника), находилось несколько самодельных скамеек, словно бы изначально предназначенных для влюблённых парочек. Из серии: — «Располагайтесь и, не опасаясь посторонних нескромных глаз, целуйтесь-обнимайтесь всласть…».
Стемнело и похолодало. Вдоль Будапештской зажглись-загорелись светло-жёлтые уличные фонари.
